Новобрачная - Бенцони Жюльетта (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Со времени совершенно необъяснимого исчезновения старого Тимоти Мелани растеряла те крохи уверенности в себе, что успел ей внушить дед. Мать постаралась поскорее оттеснить ее на второй план. Доходило до того, что она оставляла себе букеты, присылаемые Франсисом, под тем предлогом, что много цветов в комнате вызывают мигрень. Лишь однажды Мелани удалось обойти ее. Это было во время охоты в Шеверни. Верховая езда оказалась слишком тяжелым занятием для томной Альбины, дочь же, напротив, была прекрасной наездницей. Поэтому самое приятное воспоминание за все слишком короткое время их помолвки, от которой Мелани ждала так много, оставила охота, где ее смелость и великолепная манера держаться в седле удостоились самых горячих похвал. Тогда впервые за несколько недель ее жених смотрел на нее совсем другим взглядом, в котором не было привычного насмешливого сочувствия. Он вообще очень изменился с тех пор, как за ним перестали следить строгие глаза старого Тимоти. Он, конечно, по-прежнему присылал цветы, но приходил значительно реже, и если появлялся на улице Сен-Доминик, то только затем, чтобы увезти Альбину под предлогом, что им надо походить по магазинам, чтобы купить все необходимое к свадьбе. Или же они вдвоем запирались в будуаре для долгих совещаний, на которых присутствие невесты, по-видимому, было нежелательным.
Все это было так странно, что однажды Роза, кухарка, воспользовавшись отсутствием матери оставила свою кухню в подвале, вскарабкалась наверх к Мелани и заявила:
– Я пришла сказать вам, мадемуазель Мелани, не выходите замуж за этого красавчика. Нехорошо так торопиться со свадьбой под предлогом, что господина Тимоти больше нет, я уверена, что вы не будете счастливы.
– Что же мне остается, моя добрая Роза? Я должна согласиться, повинуясь матери… а потом, я люблю своего жениха.
– Вот в том-то и беда! Да еще господин Юбер все время в таком волнении…
– Это не имеет никакого значения. Я сама попросила дедушку согласиться на этот брак. Поверьте, господин Франсис гораздо более милый человек, чем все думают…
– Да это же курам на смех, то, что вы говорите! Ладно, если уж вам так хочется. Остается надеяться, что я ошиблась!
Мелани надеялась на это изо всех сил, когда под руку с дядей шла навстречу этому красивому и такому элегантному человеку, что ждал ее у алтаря. Он держался очень прямо в своем черном фраке, подчеркивавшем его породистую стройную фигуру, но его невеста могла бы поклясться, что в эту минуту он смотрел мимо, хотя, естественно было ждать, чтобы его взор был прикован к ней в этот момент, когда руки их должны были соединиться навсегда, до того как смерть разлучит их. Он даже выглядел не таким уж счастливым…
Никто, однако, и не заставлял его быть здесь! Вдруг Мелани страшно захотелось разрыдаться, закричать, растоптать букет флердоранжа и орхидей, который она держала в левой руке, и убежать подальше от этой церкви, так похожей на светскую гостиную. Но отступать было поздно. Обратного пути не было. Ведь со вчерашнего дня перед законом она считалась супругой Франсиса де Варенна.. Как будто угадав, что творится в душе племянницы, Юбер накрыл ладонью ее руку, как бы желая приободрить ее. Мелани подняла глаза и улыбнулась дяде, на лице которого читалась тревога. Но они уже подошли к алтарю, и Юбер отступил, оставляя ее рядом с женихом. До нее донесся легкий запах индийского нарда, напомнив о чудесном мгновении, когда они встретились впервые. Они тогда были одни… Вдруг Мелани обнаружила, что к ней опять вернулось присутствие духа. Совсем скоро они вновь будут одни. Незаметно скрывшись с праздничного приема, они окажутся в поезде, который помчит их в Ментону, к теплому солнцу. Один друг предложил молодоженам свою виллу, чтобы они провели вдвоем медовый месяц на берегу синего моря в сказочно-прекрасном краю. Тогда от нее будет зависеть, чтобы их брак оказался удачным и принес обоим счастье. И когда настала минута обменяться кольцами, она, не колеблясь, протянула руку, чтобы принять первое звено цепи, которая, как она надеялась, будет приятной для них обоих. Великолепную церемонию венчания проводил аббат Мюнье, прозванный «Капелланом французской словесности» за свою высочайшую образованность и удивительный ораторский дар, который исповедовал все высшее общество, добиваясь при этом значительных пожертвований для помощи бедным. Мелани доставила истинное наслаждение музыка, на крыльях которой воспаряла ее душа… Однако ей все равно показалось, что церемония слишком затянулась, особенно когда начались бесконечные поздравления.
Прием, состоявшийся на улице Сен-Доминик, на котором – ввиду печального обстоятельства – присутствовал ограниченный круг гостей, тоже показался ей чрезвычайно скучным, так как она почти никого не знала, поскольку мать всегда держала ее в стороне от своей жизни. Мужчины показались ей уродливыми и напыщенными. Женщины – шумными и болтливыми. За их спинами наподобие лассо развевались длинные шарфы, боа из перьев и меха. Одни, приподняв на нос вуалетки, грызли засахаренные фрукты и пили шампанское, другие, собравшись в маленькие группы вокруг столиков, налегали на более существенное угощение: заливное из дичи, балтийскую семгу, перигорский паштет из гусиной печенки, обсуждая последние события парижской жизни. Обсуждали судебный процесс над знаменитой Терезой Юмбер, присвоившей мошенническим способом не один миллион в результате нашумевшей истории с наследством, а также сенсационную кражу великолепных изумрудов магараджи, прибывшего на несколько дней в Париж и остановившегося в фешенебельном отеле на правом берегу Сены. Их кавалеры, как водится, говорили о политике. Речь шла в основном об Англии, где депутаты палаты общин требовали принятия закона о въезде в страну иностранной рабочей силы, чтобы бороться с уже начавшимся нашествием, сулившим рабочему классу ухудшение условий жизни и труда. Но самые оживленные споры велись и дамами и кавалерами по поводу некоего «Бонн», отправившегося увещевать супругу, уехавшую на Рождество к родным в Род-Айленд, нимало не заботясь о том, что подумает об этом ее муж.
– Что за мысль, выходить замуж за человека, которому только и нужно, что ваше приданое? – воскликнула очаровательная графиня де Жанзе. – Вольно ему так переживать теперь. – Ему ничего другого не остается, – возразила хозяйка дома, Анна Гулд. – Еще до помолвки он намекнул ей, что если она будет чувствовать себя несчастной в браке с ним, она может потребовать развода. Теперь он следит за ее счетом в банке.
– Какой ужас! О каком разводе может идти речь, если вам выпала удача стать женой такого знатного человека, а ваши дети являются потомками графов Прованских!..
– О, ее вовсе не так уж прельщало знатное имя. Она же без памяти влюбилась в Бони. Надо признаться, у нее были основания для этого. Что бы там ни говорили, она всегда останется тем, чем была: маленькой американской индюшкой, слишком пухлой и совсем даже не хорошенькой.
Из своего угла, где она оказалась в плену между лавровыми ветвями академического мундира и лиловым муаром епископской сутаны, Мелани слышала все до единого слова из этого безжалостного промывания косточек, в котором активно участвовала ее мать, совершенно о ней забывшая. Из этой западни ее выручил дядя Юбер:
– Тебе пора идти переодеваться, – шепнул он ей на ухо. – Поезд не будет ждать.
– Где Франсис?
– Ему отвели комнату твоего отца. Он там со своим камердинером готовится к отъезду. Через полчаса вам уезжать. А вот кстати и мадемуазель фон Рельниц…
Мелани с облегчением последовала за Жоанной. Со светскими обязанностями было покончено, слава Богу, скоро они с Франсисом останутся одни!
– Что это за выдумки, уходить по-английски? – негодовала Жоанна, помогая подруге освободиться от пышного подвенечного платья. – Это просто невежливо, вот так бросать ваших гостей.
– Это Франсис придумал. Все эти визиты после свадьбы его просто убивают. Он считает, что молодые супруги должны немедленно начинать привыкать к совместной жизни. Признаюсь, эта мысль мне очень понравилась. А потом Лазурный берег…
