Мадам Шарли - Келли Сахара (первая книга TXT) 📗
Однако Шарли вынуждена была признать, что ее сознание и, если уж быть до конца честной, ее сердце в какой-то мере успокоились, словно, выпустив на волю часть воспоминаний, она сбросила груз, который несла все это время.
Уверенная в том, что не выдала никакой личной информации, она вежливо отвечала Джордану, когда он изредка ее навещал, и с удовольствием болтала с Мэтти после обеда, когда та приходила со своими ежедневными отчетами о состоянии дел в «Лунном доме» или приносила Шарли новые документы.
С Джеффрисом Шарли неожиданно быстро нашла общий язык и общий интерес – бизнес. Джеффрис подошел к гостье с некоторой долей осторожности и сильнейшим любопытством, но Шарли быстро расположила его к себе и энергично принялась копаться в его специфических знаниях. К концу первого часа знакомства им обоим захотелось поговорить более обстоятельно.
Восхищение Джеффриса невероятной деловой проницательностью Шарли росло по мере того, как он слушал ее вопросы и наблюдал затем, как она обдумывает его ответы. Интерес Шарли к предмету и ее желание учиться укрепили Джеффриса во мнении, что эта женщина стала бы силой, с которой следовало бы считаться, будь она допущена на биржу. В результате обе стороны сильно выиграли от общения друг с другом и с нетерпением ожидали следующей возможности обсудить финансовые дела, вызывающие у них одинаковый интерес.
Однако к субботе Шарли начала ощущать некоторое нетерпение. Ей пора было возвращаться в «Лунный дом», к своей работе, подальше от сферы влияния Джордана Линдхерста.
– Еще несколько дней, Шарли! Это все, о чем мы просим, – сказала Мэтти, сидя у окна в лучах солнечного света.
Шарли беспокойно мерила шагами комнату.
– Все это начинает меня раздражать.
– Но почему, дорогая? Дом прелестный, у тебя замечательные апартаменты, и здесь есть все необходимое.
– А ты знала, что это комнаты графа, Мэтти? Что Джордан поселил меня в своих собственных апартаментах?
– Ну я в принципе уже догадалась об этом, и что с того? Ведь ты здесь не на всю жизнь остаешься. Всего на несколько дней.
Шарли вдруг почувствовала, как от этих слов Мэтти у нее сердце подпрыгнуло в груди. На секунду поразившись этому новому для нее ощущению, она продолжила свое хождение.
Шарли чувствовала, как внутри нее нарастает беспокойство. Она жутко боялась того, что ей не захочется уезжать отсюда.
Она хотела оставаться рядом с Джорданом Линдхерстом как можно дольше. И чтобы на них при этом был минимум одежды.
Слова, которые он произнес, чтобы заставить ее расслабиться и достигнуть пика наслаждения, преследовали Шарли каждую ночь. Она устала просыпаться, вся дрожа, мучаясь неудовлетворенным желанием и одиночеством.
Она была готова испытать еще немного наслаждения. Или много.
Взгляд Шарли упал на документы, разложенные на ее письменном столе. Мэтти о чем-то рассказывала, но Шарли всецело сосредоточилась на растущей уверенности в том, что у нее возникают определенные чувства к графу Кальвертонскому. Чувства, к которым она не хотела иметь никакого отношения. Чувства, которые были совершенно недопустимы, потому как очень рискованны.
Чувства, которые могли заставить ее вести себя как шлюху, которой ее и считал свет.
Шарли мысленно пожурила себя за последнюю мысль. Джордан никогда своим поведением не давал ей повода предположить, что он не считает ее леди, даже когда пытался соблазнить ее во время их первой встречи. Его манеры были безупречными, а его поведение… ну, он уж точно не обращался с ней, как мужчины обращаются с проститутками.
Ей даже простительно было предположение, что он испытывает к ней некоторые нежные чувства. В конце концов, ведь он столько времени провел в заботах о ней. А потом они ведь сидели, обнявшись, у камина и разговаривали, и все это время он гладил ее по волосам, так мягко, так нежно…
Внизу живота у Шарли все сладко заныло, и она почувствовала влагу между бедер. Это совсем никуда не годится.
Джордан Линдхерст, седьмой граф Кальвертонский, для нее недосягаем. По многим причинам, главная из которых заключается в том, кем она сейчас является Мадам Шарли из «Лунного дома».
Любая связь между ними будет носить скандальный характер и сильно повредит Джордану. Ей, учитывая род ее занятий, подобная скандальная известность пошла бы на пользу, но какой ценой?
Хотела ли она еще раз попробовать получить «наслаждение», рискуя при этом остаться с разбитым сердцем и окончательно испортить репутацию? Сможет ли она выдержать, если разделит с ним постель и станет его любовницей и никем больше?
В эту минуту Джордан вошел в комнату с известием о том, что карета Мэтти готова.
Шарли посмотрела на него – он был таким сильным, таким красивым, таким мужественным.
Хватит ли ей смелости поддаться собственным желаниям? Притянуть его к себе и умолять его делать с ней все, что он захочет? Хватит ли ей смелости признаться себе, что она отчаянно желает его, жаждет узнать его руки и тело? Возможно ли, что он тот мужчина, который способен заставить ее «дать себе волю»?
Джордан вошел в комнату, мысленно готовясь к тому, что начал уже считать своей ежедневной пыткой.
Да, сама испанская инквизиция не смогла бы изобрести пытки ужаснее, чем находиться с мадам Шарли в одной комнате и не коснуться ее, не раздеть ее, не взять ее. Его член находился в состоянии перманентного возбуждения, верховая езда стала вызывать изысканно мучительные ощущения, и он боялся, что если ничего не предпримет в ближайшем будущем, то просто сойдет с ума от неудовлетворенной потребности обладать. Интересно, а в сумасшедшем доме святой Марии Вифлеемской была палата для мужчин, помешавшихся от неудовлетворенной похоти? Джордана бы это не удивило.
Потому что это была похоть и ничего больше, как Джордан постоянно себе напоминал.
И не важно, что прежде у него никогда не возникало потребности несколько часов подряд крепко обнимать женщину.
Не важно, что он никогда раньше так остро не ощущал запах женщины.
Не важно, что он тихонько пробирался в комнату, когда там никого не было, и смущал себя самого тем, что менял местами свою и ее подушки, чтобы всю ночь вдыхать ее аромат.
Не важно, что каждый раз, когда он входил в свою комнату и видел ее, у него перехватывало дыхание, а сердце как-то странно сжималось.
Все это не имело ни малейшего значения. Это была просто похоть. Он хотел, чтобы она лежала под ним, обнаженная, и кричала от удовольствия. Чтобы ее жаркое тесное лоно сжималось вокруг него, пока не выжмет из него все разумные мысли вместе с его семенем.
Это обычная похоть.
И сегодня ночью он собирался с ней разобраться. Завершить свою кампанию.
Если в «Лунном доме» все будет спокойно, он при всем своем желании не сможет задерживать Шарли дольше в Кальвер-Хаус. Возможно, это последний шанс предпринять какие-то действия, и будь он проклят, если его упустит. Возможно, когда он соблазнит ее, переспит с ней и сделает своей, он сможет наконец-то выбросить ее из головы и снова заняться делами, которых скопилось превеликое множество.
Он бы с удовольствием сделал Шарли своей любовницей. Если она согласится. Конечно, им придется соблюдать крайнюю осторожность. Но он ведь бывший солдат. И хитрости у него достаточно.
Нуда, конечно, теперь он граф, и его полное имя Джордан Эдвард, Эдвард – в память об отце. Но Джордан знал, что, если ему удастся убедить Шарли стать его любовницей, он без труда сможет держать их отношения в секрете. В отличие от многих представителей высшего общества, он не выставлял напоказ свои сексуальные победы.
Шарли представления не имела, что она рассказала ему о себе гораздо больше, чем собиралась, когда избавилась от тяжкого груза горестных воспоминаний, сидя у камина в его объятиях.
Теперь Джордан, к примеру, знал, что ее готовили к выходу в свет. А это означало, что она наверняка была аристократкой и, вероятнее всего, жила за городом, потому что всех юных дебютанток ее возраста лондонские великосветские сплетницы замечали, внимательно разглядывали и делили на категории по мере того, как те продвигались от колыбели к алтарю.
