Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" (книги .txt) 📗
Жозефина хотела, было, сказать, что ею двигал не разум, как сказал сейчас Антуан, а внезапно возникшие сострадание и восхищение женщиной, которая не пожелала смириться со своим положением, но промолчала. Её брату ни к чему было это знать.
***
Когда маркиз де Лондор появился на пороге поместья Лезьё, Клод уже знал о его возвращении и был готов к этому визиту. Новость о том, что маркиз де Лондор жив и все это время был в русском плену, облетела всю округу так быстро, как не облетела доселе еще ни одна. Поэтому Клод ждал, что не если не сегодня же, то завтра непременно, чудом воскресший брат невесты посетит его. Глупо было бы думать, что Антуан не навестит того, кто осмелился позвать замуж его сестру и даже заключить помолвку, несмотря на категорический отказ маркизы де Лондор. Пытаясь освободить разум от этих навязчивых мыслей, которые были бы лишними во время предстоящего ему разговора, Клод пытался сосредоточиться на книге о средневековой истории Франции, но так и не смог заставить себя прочесть даже вступление.
Клод никогда не был близок с Антуаном и потому не мог даже предположить, какой может быть его реакция. Единственное, на что он мог надеяться, так это на то, что Жозефина хоть немного смогла повлиять на решение брата. Впрочем, Клод знал это, влиять на решения Антуана де Лондора мог только один человек, и человеком этим была Жюли, которая сейчас была слишком далеко и даже не подозревала о том, что её муж был жив все это время. Иллюзий относительно решения маркиза Клод не строил, но прекрасно понимал, что Жозефина, готовая пойти против воли матери, никогда не пойдет против воли брата, если тот откажется согласиться на этот брак. Стараясь сохранить хотя бы внешнее спокойствие, Клод выглядел настолько равнодушным и отрешенным, что удивил даже своего управляющего, который явился доложить о прибытии важного визитера.
— Явился маркиз де Лондор и он желает видеть вас немедленно, — объявил управляющий и замер, дожидаясь приказа хозяина.
— Ну что ж, проводи его в гостиную, — ответил Клод, откладывая книгу, даже не заложив страницу, так как все равно не прочел за последние часы ни слова. Управляющий коротко кивнул и быстро исчез из кабинета. Клод поднялся из-за стола и почти неосознанно оглядел свое мутное отражение в дверце одного из книжных шкафов. Предстать перед братом своей невесты в неподобающем виде и тем самым повлиять на его решение Клоду совершенно не хотелось.
Стараясь скрыть волнение, вызванное предстоящим разговором, Лезьё вошел в гостиную с улыбкой, которая выдавала его волнение куда больше, чем чтобы то ни было. Антуан, внимательно оглядевший его, видимо, заметил и понял это.
— Рад видеть вас в добром здравии, господин Лезьё, — спокойным, почти бесстрастным тоном произнес он. — Я слышал, вам пришлось многое пережить за последние месяцы.
— Как и всем здесь, — уклончиво ответил Клод и поспешно добавил: — Я тоже весьма рад, что вы живы и не пали на полях сражений. Ваша смерть стала бы для нас большой потерей.
— И, тем не менее, вы все здесь смирились с ней, — усмехнулся маркиз де Лондор, вскидывая голову. Неосознанно Клод отметил, что несколько месяцев плена ничуть не изменили маркиза де Лондора: он все так же держал плечи расправленными, голову высоко поднятой, а красивое лицо сохранило все то же гордое выражение.
— В мое отсутствие здесь случилось очень многое, — Антуан медленно прошелся вдоль каминной полки, разглядывая стоявшие на ней безделушки. — Но с вами, господин Лезьё, я желаю поговорить о том, что касается вас. А именно о вашей помолвке с моей сестрой.
Клод напряженно и сосредоточенно кивнул.
— Прекрасный ход с вашей стороны, должен заметить. Моя мать решительно против, я даже не сомневался в этом, — продолжал Антуан, отворачиваясь, наконец, от каминной полки и обращая взгляд на собеседника. — Я знаю, что она поставила вам условие. Так вот, господин Лезьё, я хочу чтобы вы знали, что я не против вашей женитьбы на моей сестре и даже готов освободить вас от договоренности с моей матерью и, более того, сделаю это с радостью. Но для этого я должен быть уверен в твердости ваших намерений.
— Если бы я знал, как доказать вам серьезность и искренность моих намерений, я сделал бы это, но, к сожалению, я не знаю, как можно убедить в этом другого человека. Тем более вас, — Клод с легкой, несколько печальной улыбкой развел руками. Антуан усмехнулся и, склонив голову, взглянул на Клода из-под бровей, но без недовольства.
— Вы мне льстите, господин Лезьё. Безбожно льстите, но, все же, вы мне нравитесь.
— В сравнении с Жоффреем Шенье? — уточнил Клод, приподнимая брови. Маркиз де Лондор рассмеялся и покачал головой:
— Нет, сами по себе. Вы кажетесь заурядным, но заурядности в вас нет даже на пол сантима. Вы и сами понимаете, что между вами не может быть никакого сравнения, хотя ваша скромность никогда не позволит вам это признать.
— Дело ведь не во мне, господин Лондор и вы прекрасно это понимаете, — тон Клода внезапно изменился и стал напряженно-деловым. — У меня может быть сколько угодно достоинств, но все они ничто рядом с тем из моих недостатков, который именуется отсутствием положения в обществе. Именно поэтому ваша мать хотела, чтобы ваша сестра вышла замуж за Жоффрея Шенье.
— Если вы осведомлены о том, какое приданое дается за Жозефиной, то можете быть спокойны: распорядившись этими деньгами с умом, вы сможете жить до конца своих дней не стесняя себя, — ответил Антуан, мгновенно перенимая тон Клода. — Кроме того, неужели вы думаете, господин Лезье, что я позволю своей сестре и её мужу в чем-то нуждаться? А моих собственных связей вполне достаточно для того, чтобы положение в обществе появилось и у вас, когда вы станете супругом Жозефины.
По лицу Клода трудно было сказать, что он думает о только что услышанном, поэтому Антуан поспешил добавить:
— Зная вас, могу предположить, что вам будет неудобно принимать помощь, но смею вас заверить, что никогда ни в чем вас не упрекну. Деньги не должны стоять между близкими родственниками. Надеюсь, в этом вы со мной согласитесь.
— Не думаю, что ваша мать… — начал, было, Клод, но Антуан театрально закатил глаза:
— Моя мать! Забудьте о моей матери, бога ради. Пока я жив, мое слово будет значить в семье Лондор куда больше, чем её. А похороненные при жизни, как говорят, живут долго. Мое решение она примет, желает того или нет.
Несколько мгновений Клод молчал, глядя в пол и не зная, что и как ему следует ответить на это. Только что ему сказали, что он обретет величайшее счастье в жизни, получит в жены девушку, о которой мечтал на протяжении стольких месяцев, которую любил трепетно и нежно, и при этом не должен будет проходить через все это унижение с собиранием состояния, а он не знал, что ответить на это.
— Я даже не знаю, как отблагодарить вас за проявленную ко мне доброту, — наконец произнес он, неловко улыбаясь и разводя руками. Антуан усмехнулся.
— Не благодарите никак, господин Лезьё, если не можете подобрать нужных слов. В первую очередь я делаю это ради сестры, которая, кажется, без ума от вас в данный момент. Уж не знаю, что вы сделали для этого, но, скажу честно, восхищаюсь вами.
— Я был собой, — просто и несколько подкупающе улыбнулся Клод.
— Этим вы и подкупаете, господин Лезье: вы честны и никогда себе не изменяете, — с улыбкой покачал головой маркиз де Лондор. — Это действует и на меня, и на мою сестру, и на герцога Дюрана, с которым вы, говорят, успели завести близкие отношения.
На последних словах Клод немного скривился, как от слабой, но досаждающий боли.
— Не напоминайте мне об этом, — негромко проговорил он. — Я так и не смог решить, как мне должно относиться теперь к этому человеку. Помимо бесчестья моей сестры нас связывает немало других обстоятельств, забыть о которых было бы преступлением с моей стороны.
— Отказываться от людей всегда тяжело, — понимающе кивнул Антуан, — но порой необходимо.
Лезье невесело усмехнулся. Он спас жизнь герцогу Дюрану дав ложные показания, поклявшись на Библии перед судьями, а Эдмон раскрыл тайну смерти Жерома и поступил благородно, не придав огласке то, что смог узнать. И это помимо того, что теперь, через ребенка, которого носила Ида, их связывали почти кровные узы. Отказаться от этого человека было не просто тяжело, но почти невозможно. Маркиз де Лондор, видимо, по-своему истолковав эту усмешку, поспешил перевести разговор на первоначальную тему.
