Искушение Торильи - Картленд Барбара (чтение книг TXT) 📗
Самую чуточку розовым, пусть и великолепным в своей роскоши произведением портновского мастерства.
» Где это видано, — удивилась Торилья, — чтобы невеста была в розовом платье?«
Сшитое из тюля, оно, как и платье Торильи, было украшено розами по подолу.
Довольно длинный шлейф также был расшит розами, на которых блестели капельки росы.
Платье чуточку отдавало театральностью, но Торилья не сомневалась, что Берил будет выглядеть в нем невероятно прекрасной.
Трудно было только предсказать, как отнесется маркиз к тому, что невеста его явилась к венцу в платье столь необычного цвета.
— На голове моей будет розовый венок, — сказала Берил. — И, как видишь, розовая, до самой земли, вуаль.
Она резко повернулась к кузине, и, подумав мгновение, Торилья ответила:
— Очаровательное платье, дорогая, ты в нем настоящая красавица, но и в белом ты была бы не менее очаровательна.
Воцарилось молчание. Нарушил его тихий, напряженный голос Берил;
— На этот цвет я не имею права!
Торилья широко раскрыла глаза.
— Берил! — воскликнула она. — Ты имеешь в виду… то есть ты хочешь сказать, Берил… что ты…
— Что я не девственница, — закончила та.
— Так, значит… ты любишь лорда Пьюэлла? Тогда почему…
— Чарлз Ньюэлл не имеет к этому никакого отношения, — призналась Берил, — Человек, которому я отдалась, был моим мужем…
Торилья смотрела на кузину, как на умалишенную. Всхлипнув, Берил опустилась в кресло перед туалетным столиком и прикрыла руками глаза.
— Ох, Торилья… Я давно хотела рассказать тебе… Но какой в этом смысл? Я была настолько несчастна… в таком отчаянии… Впрочем, слова, по-моему, бесполезны.
Торилья бросилась к ней и, став на колени перед кузиной, обхватила ее руками.
— Ну говори, говори все, — попросила она. — Говори, моя дорогая.
Слезы струились по лицу Берил.
— Я любила его, Торилья. Я любила его всем… всем сердцем… именно так, как мы с тобой мечтали… О нет, все это было куда более… восхитительно!
— И кто же это был? Скажи мне, — умоляла Торилья.
— Разве ты не догадалась? — Берил улыбнулась сквозь слезы.
И Торилья вдруг поняла ответ.
— Родни!
Берил кивнула.
— Да, Родни. Наверно, я любила его с самого детства… Но я… не понимала, что это была любовь… как и он сам, пока не отправился в… в свой полк.
— Я помню это, — тихо сказала Торилья, — но никогда не думала…
— В то время умерла тетя Элизабет, и ты была… слишком несчастна, чтобы обращать на меня внимание. Я хотела сказать тебе, но мы очень боялись: если бы кто-то догадался, что мы любим друг друга. Родни отказали бы от дома. Ты ведь знаешь, ни папа, ни мама не считали его… подходящей для меня партией.
Тело кузины сотрясали рыдания.
— Подходящей партией! — повторила она глухим голосом. — А он единственный, кто был мне нужен, и он говорил, что любит меня больше жизни.
Торилья обняла кузину, слезы струились теперь и по ее щекам.
— Ты не помнишь этого, — продолжала Берил, всхлипывая. — Я отпросилась у папы на несколько дней в Лондон, чтобы пожить с мамой, но ничего не сказала ей.
Мы с Родни обвенчались по особому разрешению, а потом отправились вместе в отель, и… Торилья… там я узнала, что значит неземное блаженство.
— Я… понимаю тебя! — пробормотала Торилья.
— Все было так… удивительно, так чудесно.. А потом нам пришлось расстаться, потому что полк его отплывал в Испанию.
Торилья вспомнила, что Родни состоял в дивизии, которую в начале 1814 года послали на подкрепление армии герцога Веллингтона, наступавшего на Францию из Испании.
— Родни уверял меня, — что война будет недолгой. Ну а после его возвращения мы собирались во всем признаться папе. Тогда родители ничего не смогли бы поделать… Но он так и не… вернулся.
Берил вновь зарыдала; Торилья бормотала слова утешения и плакала вместе с ней.
— Я., я никогда… никому не рассказывала… — вымолвила наконец Берил, — того, что ты… теперь узнала… Это было бессмысленно… после того, как Родни погиб.
— И ты не сказала даже… маркизу?
— А какой в этом смысл? — спросила Берил, вытирая слезы.
— А тебе не кажется, что у него есть… право знать это?
— Я не расспрашивала Галлена о его прошлом и не думаю, что он будет интересоваться моим.
Берил увидела отражавшуюся рядом с ней в зеркале головку Торильи и слезы на ее щеках.
— Не тревожься за меня, дорогая, — сказала она. — Я в последний раз плачу о Родни… в последний раз вспоминаю о нем.
Все кончено и забыто.
— Ты не сможешь забыть его.
— Попытаюсь, — твердо сказала Берил. — Попытаюсь никогда более не вспоминать о нем.
Поднявшись с колен, Торилья взглянула на розовое подвенечное платье, лежавшее на постели.
Как все это похоже на Берил. И эта странная честность перед собой, не позволявшая надеть белое платье.
Неужели она не могла понять, что Родни и Берил по-особому относятся друг к другу?
Оглядываясь назад, она вспомнила множество признаков, по которым можно было догадаться о их нежных чувствах.
Торилья была на два года младше Берил и на пять — младше Родни и потому смотрела на них глазами ребенка.
Только сейчас, полюбив маркиза, она осознала, почему, когда они бывали вместе, в воздухе витал некий магнетизм; почему они никак не могли наглядеться друг на друга.
Теперь Торилья по-иному расценила поведение Берил.
Потеряв единственного любимого человека, она погрузилась в мир светских удовольствий, чтобы забыть об утрате.
В восхищении собой она искала погибшую любовь, понимая, что никогда не найдет ее.
Утешения в любви не могло быть, и Берил пыталась заменить ее честолюбием, достигнув своей цели, когда маркиз сделал ей предложение.
Теперь все ясно, думала Торилья: вот и еще одна причина, запрещавшая ей забирать у кузины маркиза.
Берил уже потеряла Родни, любовь всей своей жизни, и только высокое общественное положение могло смягчить утрату.
— Конечно, розовое платье даст основание для сплетен. — Берил вновь надела маску, скрывавшую ее истинные чувства.
— Все… будут гадать… почему ты… выбрала такой цвет, — робко заметила Торилья.
— Они будут судачить, что бы я ни сделала, — ответила Берил. — Эти старые кумушки напридумали мне целую кучу любовников. Чарлз Мьюэлл в этом ряду самый последний.
Она усмехнулась, но в голосе ее слышались слезы.
— В прошлом году мне сосватали нескольких мужчин, примерно столько же было и в позапрошлом году.
— И тебе все равно?
— Что мне с того? — Берил пожала плечами. — Пусть уж лучше говорят, чем молчат; я теперь и вовсе не могу, более того — ненавижу, когда никто не замечает меня.
Она встала со стула и подошла к кузине.
— Я правильно сделала, что поделилась с тобой секретом, дорогая моя. Только ты способна понять, почему иногда я совершаю такие вздорные выходки… Просто чтобы забыть.
— Да, Берил, но пойми, раз ты любила Родни, он всегда будет рядом с тобой, как мама возле меня.
Берил замерла.
— Я пыталась в это поверить, — сказала она. — Узнав о его смерти, я плакала в темноте и молила, чтобы он явился ко мне и обнял, как прежде, только этого… не случилось. Тогда я пришла к заключению, — продолжала она жестко, — что все истории о вечной жизни, которые так бойко рассказывает твой отец, лживы. Когда человек умирает, остающимся здесь выпадают адские муки.
— Нет и нет, — возразила Торилья. — Ты не должна так думать! В самые отчаянные минуты мама была возле меня. Смерти нет — я знаю.
— Тогда почему же Родни не приходит ко мне? — спросила Берил. — Он ведь любил меня, Торилья, и мне не встретить подобной любви. Мы принадлежали друг другу, а теперь он оставил меня ну и… доволен этим.
— Я в это не верю.
— А мне так кажется.
В глазах Берил снова появились слезы, и она смахнула их.
— Теперь выходить нельзя, видишь, какая я уродина. Торилья, я лучше лягу и тебе советую сделать то же самое. Вечером будет обед, правда, небольшой.
