Желание джентльмеена - Линден Кэролайн (чтение книг .txt) 📗
Молли сделала большие глаза.
– А кто такая няня?
– Это такая тетя, которая будет с тобой играть, поить чаем, купать и одевать, – объяснила Розалинда.
Молли нахмурилась.
– Тогда это мама!
Розалинда вздохнула, а Ханна расплылась в улыбке: ответ Молли ее вполне устроил.
– Ну хорошо, это мы позже обсудим. А теперь… – Розалинда обернулась к Лили: – Отведи мисс Молли в детскую; нам предстоит много дел.
Лили сделала книксен.
– Да, ваша светлость.
Ханне немного полегчало; теперь Лили будет чем заняться в свободное время, да и герцогу не придется нанимать еще одну служанку.
Лили протянула Молли руку, и девочка, выскользнув из объятий матери, посмотрела на служанку.
– Мы сейчас пойдем гулять? – с надеждой спросила она.
Лили слегка улыбнулась.
– Может быть, – спокойно ответила она. – Вот только как бы вы не запачкались, мисс.
Молли просияла.
– Мама меня отпустит, потому что я знаю: главное – вытирать ноги перед тем, как войти. Можно нам пойти погулять, мамочка?
Рассмеявшись, Ханна нагнулась к Молли и чмокнула ее в лоб.
– Можно, только ты во всем слушайся Л или. Ведите себя хорошо, мисс Престон, вам ясно?
Молли, тряхнула белокурыми кудряшками, потом схватила Лили за руку и потащила из комнаты.
– Ну вот и решили проблему! Конечно, потом придется подыскивать другую кандидатуру, – сказала Розалинда. – Лили – ваша служанка. Пойдемте же, нам предстоит много дел.
Довольная победой, Ханна последовала за Розалиндой, думая о том, что быть герцогиней куда сложнее, чем быть или, вернее, притворяться чьей-то женой. Герцогиня должна даже внешне соответствовать своему положению.
Длинные, давно нестриженные волосы Ханны подровняли и уложили в модную прическу. Туалетный столик заставили косметикой и духами, которые должны были смягчить ее загрубевшие от работы руки и придать загорелому лицу благородную бледность. Сначала Ханна противилась этим процедурам, но Розалинда настояла на своем.
Герцогиня должна постоянно играть роль; одних хороших манер недостаточно, внушала Ханне Розалинда. Нужно учитывать не только титул собеседника, но и его положение в обществе, знать, не замечен ли он в неподобающем поведения. Розалинда также поделилась с Ханной несколькими сплетнями, от которых у той запылали уши. Разумеется, по Миддлборо тоже ходили разные слухи, но Стивен подобные россказни не жаловал, поэтому местные сплетницы никогда не перемывали косточки при священнике и его жене. Розалинде бы тоже не помешало держать язык за зубами, но, памятуя об обещании, данном герцогу, Ханна терпеливо ее выслушала: она не хотела ни с кем ссориться и надеялась, что, когда покинет Лондон, все, что случилось и еще случится с ней в доме герцога, сотрется у нее из памяти.
Пока же ей надобно научиться одеваться соответственно своему общественному положению. В дом зачастила портниха: она постоянно снимала с Ханны мерки и скоро нашила столько нарядов, сколько ей за всю жизнь не износить. Поскольку герцог обещал урезонить Розалинду, если та будет чересчур сорить деньгами, Ханна помалкивала; она не сомневалась, что, получив первый же счет, Маркус положит конец этому безобразию.
Как-то раз, когда она стояла на скамеечке перед портнихой, подкалывавшей булавками очередное платье, вошел герцог, Прошла неделя с тех пор, как Ханна видела его в последний раз.
Тогда было время обеда; Ханна, герцог и Розалинда с Селией восседали за огромным обеденным столом, вокруг которого суетилась дюжина слуг.
Герцог все время молчал, и его молчание гнетуще действовало на присутствующих; даже беззаботная Селия притихла.
Тем не менее, теперь его неожиданное появление внесло некое разнообразие в установленную Розалиндой рутину, но Ханна поняла это не сразу. В голове у нее вертелась единственная мысль: наконец-то!
Заметив, кто вошел, Розалинда, портниха и ее помощницы сразу замолчали. Наверное, нужно обладать недюжинной выдержкой, чтобы войти в комнату без стука, заранее зная, что при твоем появлении все вытянутся по стойке «смирно».
– Можно перемолвиться с вами словом? – холодно спросил герцог и устремил на Ханну непроницаемый взгляд. Мадам Леско и ее помощницы бросились к двери, как стадо овец, которых гонят полдюжины шотландских овчарок.
– Разумеется! – прощебетала Розалинда с лукавой улыбкой. – С вашего позволения, мы вас оставим наедине.
Она выскользнула вслед за портнихами и притворила дверь.
С минуту Ханна не шевелилась, и неловкая пауза затянулась. Герцог по-прежнему смотрел на нее с непроницаемым выражением лица, и она неловко спустилась со скамейки, стараясь не уколоться булавками, скреплявшими недошитое платье.
– Я вас слушаю.
– Похоже, ваш гардероб пополняется…
Ханна хотела что-то возразить, но тут же поняла, что лучше этого не делать.
– Я вас предупреждала. Розалинда, похоже, считает так: чем больше у герцогини нарядов, тем лучше.
Маркус вскинул бровь.
– Неужели? И все же вы до сих пор живете и здравствуете, вопреки собственным уверениям. Поразительно!
Ханна хотела огрызнуться, но сдержалась. Герцог по-прежнему буравил ее взглядом, но в его глазах вдруг проскользнуло какое-то странное выражение.
– Пока да, – спокойно согласилась она. – Хотя временами я чувствую, что мое терпение на пределе.
Герцог сверкнул глазами.
– В таком случае вас пора представить свету. – Он шагнул к ней и протянул какую-то картонку.
Картонка оказалось приглашением на бал, который должен был состояться через два дня у лорда и леди Трокмортон.
Закусив губу, Ханна изучала изящный каллиграфический почерк. Лондонский бал! Она заявится туда нарядная, как и подобает герцогине, но сможет ли она вести себя как герцогиня?
Ханна изогнула губы.
– Думаю, вы примете приглашение.
В словах герцога Ханне почудился какой-то подвох. Ну, разумеется, примет; разве она посмеет отказаться? Затем ей и нашили столько платьев, чтобы она могла предстать перед высшим светом.
Однако герцог не смотрел на нее: его взгляд был устремлен ниже. Булавки, скреплявшие платье сзади, разошлись, и лиф, и без того довольно открытый, соскользнул. Новый корсет придал фигуре Ханны очаровательные формы, и эти формы теперь оказались доступны глазам герцога, который не сводил глаз с ее подтянутой груди.
Ханна не решалась прикрыться; она даже шевельнуться не смела: вдруг в нее вонзятся проклятые булавки, или, чего доброго, платье спадет совсем! Ханна застыла в напряжении, учащенно дыша, когда герцог медленно поднял глаза и их взгляды встретились; по коже у нее забегали мурашки. Почему он так смотрит на нее? Чего ему хочется? И почему при одной мысли об этом у нее быстрее забилось сердце и свело живот?
Господи, да что вообще с ней такое творится? Она почти не знает герцога, он ей ничуть не нравится, но стоит ему бросить на нее искушающий взгляд, как она вся напрягается в сладостной истоме…
– Ну как, вы принимаете приглашение? – Голос герцога был, как всегда, холоден, но Ханна не сомневалась: ему ведомы ее тайные чувства.
Всякий раз, когда он так на нее смотрел, ей казалось, будто он читает ее мысли, и это еще в сто раз хуже, чем то, что сейчас он видит ее полураздетой.
– Да! – Она протянула Маркусу приглашение. – Да, само собой разумеется.
Но он не взял у нее карточку.
– Оставьте это себе. Адамс уже переписал приглашение в мой ежедневник.
Ханна опустила руку.
– Ах да, конечно. Я… я скажу Розалинде.
– Это ни к чему – она сама выбрала этот бал.
Ханна залилась румянцем. Розалинда ей об этом ни словом не обмолвилась; возможно, она хотела, чтобы герцог сам сообщил об этом. Розалинда постоянно пыталась их свести, и это порядком утомляло Ханну. Какое Розалинде дело до их личных отношений? Ханна и без того с трудом сдерживала опасные порывы, а тут еще этот нажим…
– Я буду стараться изо всех сил, не извольте волноваться. Хотя для вас, конечно, появиться, со мной на людях – штука, вероятно, не из приятных.
