Старая сказка - Форсайт Кейт (серия книг .TXT) 📗

А я могла лишь плакать да крепче прижимать к груди твое тельце.

На следующий день синьорина Леонелли пришла за тобой, но я не хотела отдавать тебя. Я умоляла ее:

— Оставьте мне мою малышку хоть ненадолго, прошу вас. Я сделаю для вас все, что угодно.

Она накрутила на палец прядку твоих волос.

— Пусть она останется у вас на семь лет, но вы должны пообещать, что потом отдадите мне ее. Я стану для нее второй матерью. Не бойтесь, я буду заботиться о ней, как о родной дочери.

Семь лет казались мне долгим сроком. За это время всякое может случиться, и я согласилась. А теперь семь лет прошли, и она опять пришла за тобой…

Венеция, Италия — апрель 1590 года

Паскалина прилегла на подушку рядом с дочерью. Их огненно-рыжие кудри переплелись, их негромкое дыхание слилось воедино. Маргерита заснула, сунув большой палец в рот.

— Моя любимая маргаритка, — прошептала Паскалина. — Я не могу потерять тебя. Не могу.

Она заплакала, но потом собралась с силами и подошла к окну. Стояла ясная лунная ночь. Сад и дворец куртизанки казались отлитыми из узорного кованого железа и серебра. Паскалина смотрела на них, всей душой желая одним взглядом испепелить все, что ей ненавистно. Но клубы дыма так и не затянули ясное небо. Языки пламени не расцветили оранжевыми отблесками черно-белую картину ночи. Вокруг все было тихо и спокойно.

«Я должна спасти свою дочь», — думала она.

На нее вдруг обрушилась неведомая слабость. Паскалина качнулась вперед и обеими руками схватилась за подоконник, уронив голову на грудь. Когда головокружение миновало, Паскалина выпрямилась и увидела призрачно-белый силуэт женщины, стоявшей в саду и глядевшей на нее снизу вверх. La Strega. [70] Шлюха. Ведьма.

Она с грохотом захлопнула ставни, но было уже слишком поздно. Ведьма увидела ее.

Паскалина замерла на месте, едва дыша. Лунный свет пробивался сквозь щели в ставнях, разрисовывая черно-белыми полосами ее лицо и одежду. Паскалине казалось, что если она будет стоять неподвижно и не дышать, то сможет остановить время. Маргерита так и будет мирно спать, сунув палец в рот, Алессандро будет лежать в их постели и вечно ждать ее. Их дом воспарит в воздухе в маленьком волшебном пузыре, вне времени и пространства, недосягаемый для зла и боли.

Но потом зазвонили городские колокола, отбивая полночь. Паскалина испуганно ахнула. Земля покачнулась и задрожала у нее под ногами. Она пошатнулась и слепо вытянула руки перед собой, чтобы не упасть. Время вздрогнуло и рванулось вперед.

Паскалина упала на колени рядом с кроваткой дочери. Скудного света едва хватало, чтобы разглядеть овал лица Маргериты, тень, отбрасываемую ресницами на ее щеки, и медно-рыжие волосы, рассыпавшиеся по подушке. Паскалина наклонилась и осторожно поцеловала мягкую маленькую ручку Маргериты.

Белая повязка пропиталась кровью, и на кончике пальца дочки образовалось темное пятно, похожее в темноте на распустившийся цветок. Или веточку петрушки.

Пиета [71]

Венеция, Италия — апрель 1590 года

— Маргерита, просыпайся, родная моя. Просыпайся.

Маргерита сонно зашевелилась и открыла глаза. Возле кровати на коленях стояла мать, прикрывая ладонью пламя свечи, чтобы свет не резал ей глаза. Остальная комната была погружена в темноту.

— Вставай, моя маленькая маргаритка. Вот так, хорошо. Садись. Давай я помогу тебе надеть платье. Подними руки.

Когда Маргерита оделась, мать закутала ее в свою накидку и низко надвинула на лицо капюшон, чтобы спрятать ее медно-рыжие кудри.

— Не забудь свою Беллу-Стеллу. — Паскалина схватила любимую игрушку дочери и сунула ей в ладошку.

— Но, мама, на дворе ночь. Что происходит? Куда мы идем?

— Ш-ш, тише, piccolina. Мы отправляемся в дальние края. Но мы ни в коем случае не должны шуметь. Ты сумеешь спуститься вниз в темноте?

Маргерита кивнула. Мать задула свечу, и та погасла, оставив в воздухе завиток горького дыма. Они стали на ощупь спускаться по лестнице. Паскалина крепко держала дочку за руку.

Алессандро ждал их во дворе, где он обжигал маски из папье-маше. Клочья тумана цеплялись за решетку водяных ворот, выводящих на берег, которые Алессандро распахнул настежь. Со стороны канала доносился легкий плеск.

— Лодка уже ждет. Идемте быстрее. Нельзя, чтобы кто-нибудь увидел, как мы отплываем.

Вглядываясь в темноту, Маргерита различила изогнутые очертания гондолы, покачивающейся на волнах. На корме ее кто-то стоял, держа наготове длинное весло. Гондольер повернулся и улыбнулся Маргерите. Да это же zio [72] Эдуардо! Маргерита улыбнулась в ответ, хотя на душе у нее скребли кошки. Что делает ее родной дядя здесь, да еще посреди ночи? Они что же, отправляются в гости к ее nonna?

Паскалина перелезла через борт, а затем помогла подняться в гондолу и Маргерите.

— Тише, mia cara.

Алессандро опустил створку водяных ворот и стал запирать их. Ключ громко заскрежетал в замке. Он поморщился и прошептал:

— Сколько месяцев собираюсь смазать этот замок, да все забываю.

— Ш-ш, — прошипела в ответ Паскалина.

Гондола медленно скользнула вперед, разрезая изогнутым носом туман.

— Вернемся ли мы когда-нибудь домой? — Алессандро смотрел на исчезающий вдали маленький домик, в котором родился и вырос.

— До тех пор, пока жива La Strega, — нет, — ответила Паскалина.

— Мама, куда мы плывем?

— Не знаю.

Темные стены по обеим берегам расступились, и гондола выскользнула в Большой канал. [73] Маргерита различала в темноте смутные очертания куполов и шпилей, выделявшихся на фоне черного неба, и слышала слабый плеск воды о камни набережной.

Внезапно прямо в глаза им ударил яркий луч света. Маргерита съежилась и зажмурилась. Паскалина ахнула и крепко обняла дочь обеими руками. Алессандро выругался.

— Вперед, вперед! — Zio Эдуардо налег на весло, посылая лодку вперед.

Но по обеим сторонам гондолы уже возникли темные фигуры, вцепились в нос и корму и потащили ее к набережной. В темноте раздался высокий писклявый голос:

— Хватайте девчонку!

— Нет! — Паскалина изо всех сил прижала Маргериту к себе, но чужие руки схватили малышку и оторвали от матери.

Со всех сторон раздавались стоны и крики. Глухой удар. Всплеск. Мать пронзительно закричала.

— Тише, вы! — рявкнул писклявый голос. — Только скандала нам еще не хватало.

Гондола накренилась, когда гигант шагнул на борт. Одной рукой он оттолкнул Паскалину, а другой схватил Маргериту. Паскалина пронзительно закричала и рванулась к дочери. Маргерита брыкалась и дралась изо всех своих слабых силенок, но это было все равно, что колотить набитый шерстью тюфяк. Ни один из ее ударов не произвел на луноликого гиганта ни малейшего впечатления. Похоже, он просто не замечал их. Перебросив Маргериту через плечо, прямо с борта гондолы он шагнул на берег.

— Маргерита! — Паскалина отчаянно пыталась направить медленно удаляющуюся гондолу к берегу, загребая воду обеими руками и захлебываясь плачем.

— Мама! Папа!

Гигант заткнул ей чем-то рот, оборвав крики.

— Замолчи, не то я тебе так врежу, что ты у меня язык откусишь.

Маргерита заплакала, пытаясь вытолкнуть кляп, и заколотила по спине гиганта кулачками. Он шлепнул ее по попе.

— Не дергайся!

Маргерита вытянула шею, напрягая зрение, чтобы разглядеть, куда уносит ее великан-кастрат. Но вокруг смыкались каменные стены, а сверху нависало угрюмое каменное небо. Со всех сторон ее окружал сплошной камень.

Через некоторое время гигант вытащил у нее изо рта кляп и дал выпить какой-то мерзкой жидкости. Маргерита закашлялась и попыталась выплюнуть ее, но гигант огромной рукой ловко зажал ей подбородок, так что девочке пришлось проглотить эту гадость. Жидкость обожгла горло и пищевод, зато согрела желудок. Ее уложили в гондолу и накрыли с головой какой-то темной тканью. Она лежала неподвижно, ее тошнило от страха и качки, пока мир, который она знала, навсегда уплывал от нее вдаль.