Горечь жестоких людей (СИ) - Багирова Марина (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Спасть не хотелось, внезапно накатило меланхоличное настроение…
Я закрыла глаза, вспоминая…
•••
Семь лет назад (219 год)
– Нет! Париж!
Как же я плакала! Как же больно мне было! Охранник Ревокарта держал меня сзади за руки, не позволяя приблизиться к Парижу, но я пыталась вырваться, а когда силы иссякли, упала на колени.
Сквозь слёзы я посмотрела на Ревокарта.
– Небеса, Таир…
Его имя. Я назвала имя мужчины, который убил мою любовь. Что я хотела сказать? Не знаю, но мне было так больно... Я смотрела на него с мольбой, в надежде, что, возможно, если я должным образом попрошу и поведу разговор в правильном русле, он вернёт всё назад, перечеркнёт прошлое.
Если бы он в тот момент спросил меня об отце – я бы всё рассказала. Но Ревокарт не задавал вопросов, лишь наблюдал, как я барахтаюсь в боли и отчаянии.
– Таир…
Он смотрел на меня не мигая.
– Таир! – закричала я.
Я не знала, что означает его пристальный взгляд. Но как же больно! Эту боль мне не забыть никогда!
– Ревокарт, за что?!
Мне было так горько, что если бы в тот момент у меня в руках был нож – возможно, я бы убила себя, только бы облегчить боль.
Послышался громкий шорох…
…Тритоны ворвались в здание, выбив входную дверь. Охрана Ревокарта, выставленная по периметру и внутри дома, была обездвижена, послышался звук ломающейся мебели.
Мой отец прибыл, чтобы спасти меня. Увы, он появился, когда его помощь уже была не нужна и тело мужчины, которого я так любила, лежало на ковре, а его кровь медленно впитывалась в светлый ворс.
И запах смерти! Впервые я почувствовала его именно в тот день…
Лютые взгляды моего отца и Ревокарта скрестились. Но мне было плевать. Освобождённая от тисков охранника, я подбежала к телу Парижа, пытаясь зажать смертельную рану руками. Я всё ещё верила, что смогу его спасти. Наивная!
– Париж! – билась я в истерике, не замечая никого вокруг. – Ну Париж, Париж!.. Ричард, помоги же мне!
Отец, разрывая зрительный контакт с Ревокартом, спешно подошёл ко мне и опустился рядом. Мне казалось, Ричард всесилен, и он может сделать что угодно, даже оживить мою любовь. Я протягивала к отцу руки, как к некому божеству, не замечая, что они были в крови умершего.
– Ричард, разве ты не видишь, что происходит?! Мы должны его спасти!
– Клара, милая, – он крепко прижал меня к себе. – Клара… он мёртв.
Ричард говорил тихо, медленно – видел, что я в состоянии помешательства.
Я усмехнулась, как последняя дурочка.
– Ричард, это не смешно… ну что ты такое говоришь? – я захохотала. – Ты что, не понимаешь, что Парижу нужно в больницу, и как можно скорее!
– Клара…
В тот момент я посмотрела на Ревокарта, который стоял на одном и том же месте, нерушимый, как скала. Никто его и пальцем не тронул, хоть его люди уже были обездвижены и лежали ничком, а он… он просто смотрел на меня, запачканную в крови, и на лице его не было ничего – ни сожаления, ни сочувствия. Пустота!
И вот тогда я поняла. Я переключила внимание на тело человека, лежащего совсем рядом, то самое тело, которое я так часто целовала, а затем – на Ревокарта с его холодным равнодушным взглядом.
И поняла! Наконец-то я поняла! Париж мёртв!
– Небеса! – закричала я, чувствуя, как боль подбирается к горлу, начинает душить изнутри.
Я резко отползла от мёртвого тела, зажимая рот руками. И кричала, и плакала.
Мне было плевать, что за всем этим наблюдает человек, повинный в смерти моей любви. В тот момент мне самой хотелось умереть.
Отец насильно меня обнял, пряча мою голову у себя на груди. Я ревела, как ненормальная, отказываясь до конца верить в произошедшее. Мне казалось, ещё есть шанс, что Парижа можно вернуть из мира мёртвых.
– Ты не должен встревать в это, – холодно сказал Ревокарт, наблюдая, как я обнимаю Ричарда и как он обнимает меня.
Отец поднялся сам и поднял меня. Он передал меня, еле живую от шока, в руки охранника, и лишь тогда приблизился к моему – своему! – врагу. Они поравнялись.
– Ревокарт, – произнёс Ричард голосом, от которого стыла кровь, – много лет ты твердишь о чистоте крови и о, твою ж мать, благородстве, а сам похищаешь женщин и насилуешь их… Ты посмел тронуть мою женщину!
Ревокарт бросил меткий взгляд в мою сторону.
– Ты не заявлял, что она – твоя.
– Я мог бы тебя убить. Ты знаешь об этом?
Ревокарт усмехнулся.
– Не мог. Ты помнишь о Вальном договоре. Знаешь, сколько голов полетит, если ты только задумаешься о подобной глупости?
Но у меня эти слова не укладывались в голове! О чём речь, если этот человек обесчестил меня, убил моего жениха и обещал мне ад?! Отец, не играй в правила! Убей!
Ревокарт в тот момент снова посмотрел на меня. Да, он прочёл эту мысль в моих глазах, но она лишь вызвала у подонка слабую улыбку.
Через несколько лет я пойму: смерть советника президента повлечёт за собой серьёзные сложности, затрагивающие каждую крысу не только в Эпирах – в Конгрес-Магерах! Люди, которым Ревокарт давал обещания, озвереют! Его сторонники начнут войну, ведь для них всё было привычно и за всё уплачено, а тут вдруг главный гарант уходит в мир иной.
Но тогда, в день трагедии, я ничего не понимала, горечь поглотила меня. Мне было дико, почему кто-то, кого я люблю, был жестоко убит, а виновник его смерти избежит наказания.
Париж… Его руки – мои руки, я ласкала его ладони, когда мне того хотелось. Его плечи… не так давно то были мои плечи, к которым я имела право прикасаться в любое время, и чувствовать его тепло, и позволять ему целовать меня в шею, и млеть от нежных прикосновений.
Он был моим обителем покоя в жестоком мире. Помимо матери и Ричарда, он был единственным человеком, который затронул моё сердце. И ушёл…
А виновник его смерти смел стоять в моём присутствии как ни в чём не бывало и позволять себе улыбки.
Я плакала, как… Как кто? Как я плакала? Из меня вырывали душу, мои слёзы были самыми горькими на планете. Казалось, человеческое тело неспособно вместить в себя столько боли. И главное, тогда я ещё не осознавала, что случилось: умерла моя первая настоящая любовь. Не потому, что я или он так захотели, а потому, что кто-то из нас двоих перестал существовать физически!
Хотелось приблизиться к Парижу, но я не смогла. Отец отдал короткий приказ, и меня, вырывающуюся из крепкого захвата охраны, вывели из дома. В слезах! В страхе! В ненависти!
– Убей его! – кричала я, сопротивляясь железным тискам Тритона. – Я хочу видеть смерть Таира Ревокарта! Убей!
У кареты я обернулась – убийца стоял у порога дома. Он видел мои слёзы, мою истерику и боль. Я не могла разглядеть его лица – на улице было слишком темно, но свет из дома чётко обрисовывал зловещую фигуру советника.
На всю жизнь мне запомнился тот момент, переломный, поделивший мою жизнь на две части! Ревокарт, стоящий у дома, в который я приехала по его глупому мановению. Приехала, не до конца осознавая, как сильна его ненависть и каковы последствия. Я вошла в этот дом одним человеком, а вышла – совершенно другим.
Я помню его взгляд, помню каждое движение. В тот момент я бы могла разломить ему череп голыми руками – у меня бы нашлись силы, – но охрана отца держала меня, не позволяя осуществить задуманное.
Ещё утром у меня было счастье – принимаемое за должное, сладкое, как медовые соты. У меня был мужчина, который хотел катать меня на лошадях до конца моей жизни.
А к концу дня я лишилась всего! Из-за него!
Я уезжала, будучи в полном опустошении, предчувствуя одиночество и холод. Из-за подонка, которому вздумалось поиграть. Потому что мог! Потому что захотел!
В последнее мгновение, почти вывихнув себе плечо, мне удалось вырваться их рук моего охранника – Тритона, – я рванула к Ревокарту и схватила его за воротник, пытаясь наклонить к себе. Его тело не поддавалось – оно было будто из стали.
Он взглянул на меня с высоты своего роста. Холодные глаза зверя!
