Рассвет любви - Дрейк Шеннон (онлайн книга без TXT) 📗
— Меня там не было. И Уоллеса тоже. А ненавидеть всех за то, что сделал кто-то другой, притом во время войны…
— Можно подумать, что ты на их месте поступил бы по-другому!
Брендан стиснул зубы. Элинор склонилась над ним, глаза ее сверкали, волосы разметались по плечам.
— Подожди! — взмолился он.
— Но…
— Послушай, ведь даже Англия подписала с Францией временное перемирие! — Он сердито отпихнул ее в сторону. — Может, и ты последуешь их примеру?
— Конечно. Но…
— Ты не можешь хоть немного помолчать? — рявкнул он. Прежде чем она успела возразить, Брендан накрыл ее губы своими, заглушив протест поцелуем. Элинор чуть слышно застонала. Только тогда он заставил себя оторваться от нее.
— Твои губы… — хрипло начал он.
— …можно использовать совсем для других целей, — закончила Элинор.
И показала ему, как…
Острый кончик ее языка дразняще коснулся его плоти, заставив его вначале вздрогнуть от неожиданности, а потом окаменеть. Она задвигалась, сначала робко, потом смелее, возбуждая его до неистовства языком, губами, легким касанием волос, пока Брендану не показалось, что сама кровь в его жилах закипает от безумного желания. Но вот ее язычок скользнул ниже, и хриплый стон вырвался из его груди. А через мгновение он забыл обо всем, даже о Боге.
Окончательно потеряв голову, Брендан подхватил Элинор и усадил ее на себя…
Отдаленный раскат грома расколол ночь надвое. Но они ничего не слышали. Только много позже, когда рассудок вернулся к Брендану, на душе у него стало черно. «Господи, я этого не перенесу!» — молнией мелькнуло в голове. «Но это мой долг», — пришел ответ.
Позже, свернувшись клубочком у него под боком, Элинор прошептала:
— Ты уже и сам догадался, что во мне не осталось ненависти ни к тебе, ни к Уоллесу. Но ты по-прежнему мой враг. Враг… чудовище… изгнанник… скотт.
Брендан со вздохом прижал ее к себе.
—Не сегодня, миледи.
Элинор открыла рот… Но не нашлась что ответить.
Глава 9
Под присмотром Элен слуги приготовили столько разных блюд, что хватило бы на настоящий пир. Удалось раздобыть соленья. Стол ломился под тяжестью свежей рыбы, мяса и вина. Глядя на этот скромный домишко на окраине города, трудно было вообразить, что внутри подают обед, который мог бы вполне соперничать с пиршеством в зале замка какого-нибудь знатного барона.
Элинор еще не спустилась вниз. Брендан, сидя за столом между Эриком и Уильямом, настолько погрузился в мрачные мысли, что очнулся, только когда Эрик, толкнув его в бок, предложил подлить, ему вина.
— Хорошо, — рассеянно кивнул тот, мимоходом улыбнувшись Элен, которая ждала, держа в руках кувшин. Только тут он заметил внимательный взгляд Уильяма и догадался, что тот скорее всего уже довольно давно наблюдает за ним.
— Эскорт, посланный Филиппом, прибудет завтра, — обронил Уильям.
— Я знаю.
— Да ну? И ты не забыл еще, что мы с тобой изгнанники, объявленные вне закона?
Брендан едва не ухмыльнулся.
— Я помню.
Уоллес по-прежнему не сводил с него глаз.
— Мы с тобой не раз стояли плечом к плечу под градом стрел, отражали удары мечей, но тогда от боли и ран страдала лишь наша плоть. И мне бы не хотелось видеть, как истекает кровью твоя душа, потому что эти раны куда страшнее.
— Душа? — переспросил Брендан, не опуская глаз. Губы его скривились в горькой усмешке. — О чем ты, Уильям? Думаешь, я забыл, кто я такой? Обычный горец, хоть и возведенный в рыцарское звание на поле брани, но в душе все равно оставшийся «черной костью». В глазах английского короля я достоин одной лишь веревки. И я никогда не забуду об этом, Уильям.
— Да неужто? — Слабая улыбка заиграла на губах Уоллеса. — А я вот, представь себе, иногда забываю. И тогда мне кажется, что я обычный человек, который любит свой дом, семью, копается в земле, растит детей.
Порой мне сдается, что такую жизнь я бы с радостью предпочел любым испытаниям.
— Но ты ведь можешь все это иметь. Филипп будет только счастлив дать тебе и дом, и землю. А король Норвегии? Он много раз обещал тебе то же самое, лишь бы ты согласился служить ему…
— Нет, ни один из них не может дать мне дом: ведь земля, которой они рады меня наделить, — не моя земля, — покачал головой Уильям. — Да и детям, которые у меня могли бы родиться, я не смогу стать таким отцом, которого заслуживает каждый ребенок.
— Но ты ведь сказал…
— Я сказал, что я человек. Я потерял любимую женщину. И до сих пор порой, когда я слышу женский смех, мне вдруг представляется жизнь, которую я мог бы прожить. Но это проходит. Человек обязан принимать с благодарностью и не ропща все, что дает ему жизнь. Это вовсе не значит, что я никогда не женюсь. Но ты, мой юный друг, затеял опасную игру.
Глотнув вина, Брендан придвинулся к Уоллесу.
— Это ведь ты сказал, что пленница принадлежит мне.
— Да. Но ведь она уже давно не пленница, или я ошибаюсь?
— Я это и сам уже понял.
— К завтрашнему вечеру мы скорее всего будем уже в Париже.
— Но ведь это же только завтра, верно?
Смерив Брендана угрюмым взглядом, Уоллес укоризненно покачал головой. Потом пожал плечами.
— Да, это будет только завтра.
Именно в эту минуту на лестнице показалась Элинор. В длинном золотисто-желтом платье из мягкой струящейся материи с ниспадающими до полу рукавами, надменно подняв голову, она грациозной походкой спускалась к ним, словно королева — к свите покорных и восхищенных подданных.
— Миледи. — Уоллес отвесил ей поклон.
— Сэр Уильям, — чуть заметно кивнув головой, вежливо обронила Элинор.
Уоллес подвел ее к столу.
— Вы, наверное, знаете, что мы двинемся в Париж, как только прибудет присланный королем эскорт.
— Да.
— Тогда, вероятно, вы довольны тем, что больше вам не нужно подвергать опасности свою жизнь ради того, чтобы избежать нашего общества.
— Да.
— Конечно, этот дом — не совсем то, к чему вы привыкли, но это лучшее, что у нас есть.
На губах Элинор появилась улыбка.
— Сэр Уильям, неужели вы думаете, что я могу рассказать королю…
— Миледи, — почтительно перебил он, — меня пугает только тот день, когда, четвертованный, я встречусь с Творцом. Но что до того, о чем вы собираетесь рассказать королю… это, миледи, зависит лишь от вас.
Улыбка Элинор стала шире.
— Вы и вправду так считаете?
— Конечно.
— За вас, сэр! — Она поднесла к губам кубок с вином. — Признаюсь, мне будет искренне жаль, если в один прекрасный день вас четвертуют.
Уоллес расхохотался.
— В самом деле?
— Да, сэр Уильям, искренне жаль.
Улыбнувшись еще раз, Элинор отвернулась, и ее взгляд скользнул дальше, туда, где за столом сидел Брендан. Он взглянул на Элинор: в глазах ее было столько боли и отчаяния, что у него защемило сердце. Она показалась ему беззащитной маленькой девочкой.
— Миледи! — радостно улыбнулась ей сидевшая за столом Марго. Они обнялись.
— Стало быть, ты тоже участвовала в этом? — пошутила Элинор.
— Только потому, что боялась за вас, — улыбнулась Марго. — Но теперь все хорошо, правда? Вы могли погибнуть… вот Брендан и придумал все это.
— Марго, леди Элинор, ужин ждет вас, — напомнила Элен. — Миледи, отведайте этой рыбы. Скоро вы будете в Париже, но даже там вам не придется попробовать ничего лучше. И такого вина тоже.
— Вот в этом я нисколько не сомневаюсь, — пробормотала Элинор, усаживаясь за стол, и грациозным кивком поблагодарила Элен, когда та захлопотала вокруг нее.
Все воздали должное чудесно приготовленной рыбе и всему великолепию стола, в том числе и Уоллес, который выразил сожаление, что ему не приходилось раньше попробовать стряпни Элен.
Кто-то из мужчин тронул струны, и через мгновение сладостные звуки музыки наполнили комнату. Низкий, чуть хрипловатый голос запел старинную балладу о покинутой девушке и истекающем кровью воине. Завороженные красотой и печалью, зрители молча слушали. Уже давно стихли чарующие звуки, а они все сидели, погрузившись в свои мысли.
