На алтарь любви - Маршалл Паола (список книг TXT) 📗
Он покачал головой и вытащил из-под себя правую руку с зажатым в ней листком бумаги, бормоча что-то неразборчивое. Вроде бы пытался сказать: «Это для вас». Внезапно ее осенило: он хотел передать ей какой-то документ!
Она тихо произнесла:
— Не двигайтесь, а я приведу доктора.
На этот раз его слова прозвучали совершенно отчетливо:
— Нет, нет. Поздно! Уходите!
Она собралась возразить ему, хотя рассудок подсказывал ей, что никакой врач уже не поможет, и тут голова Грэма дернулась и изо рта его хлынула кровь.
Все было кончено — смерть призвала его.
Кэтрин не знала, как долго она простояла на коленях возле его холодеющего тела. Ей казалось, прошло несколько часов, но Том и Джорди заверили ее потом, что она пробыла в доме от силы пять минут. Она понимала, что нужно закрыть его широко открытые, словно от изумления, глаза и передвинуть тело с черепков посуды и обрывков бумаг, среди которых он умер.
Однако здравый смысл властно запретил ей что-либо делать. Следует прежде всего думать о Томе, и Джорди, и о себе самой. И о документе, который Грэм так отчаянно пытался передать ей.
Она поднялась и трясущимися руками запихнула бумагу в сумочку, что висела у нее на локте. Ощущая, как дрожат ноги, вышла из разгромленной комнаты, оставив в ней тело убитого хозяина. Потом спустилась по лестнице и отворила дверь, натолкнувшись на стоящего на пороге Джорди. Он сразу заметил, как она бледна.
— Что такое, хозяйка? Что случилось? Да я прикончу его, если только этот пес посмел вас обидеть!
— Поздно, Джорди, ты опоздал. Разыщи Тома — мы возвращаемся домой. Только скорей! Нас не должны тут видеть!
Глава тринадцатая
— Сначала коротышка, а потом нарядный кавалер? Может, это ван Слайс? Ладно, после подумаем.
Когда они вернулись на постоялый двор, Том налил Кэтрин бренди и заставил ее прилечь, а уж потом попросил рассказать о случившемся, не упуская ни одной мелочи. Сообщив наконец, что Грэм передал ей бумагу, она достала документ из сумочки и протянула его Тому.
— Думаю, убийца напал на него в спальне, счел его мертвым и, услышав мои шаги, быстренько ретировался. А Грэм сумел продержаться до тех пор, пока не вручил мне документ. По-моему, это шифр, только не такой, как у нас, — закончила Кэтрин, глотнув еще бренди.
Благодаря успокаивающему действию напитка ей начинало казаться, что все это происходило давно и не с ней.
Том внимательно рассмотрел документ, а Кэтрин рассеянно пробормотала:
— Должно быть, это и правда важно, но что толку, если у нас нет ключа?
Том ухмыльнулся:
— А вот я думаю, ключ у нас найдется. Постой-ка. — Он подошел к своему сундуку, порылся в нем и извлек молитвенник Джайлса Ньюмена. — Абзац в самом начале явно использовали как основу шифра. А что, если попробовать расшифровать это послание, воспользовавшись шифром Ньюмена? В случае неудачи мы ничего не потеряем. Кэтрин лениво вздохнула:
— Ах, Том, я так устала… Зря ты налил мне столько бренди. Я вот-вот усну.
Том подошел к кровати и присел рядом с Кэтрин.
— Не волнуйся, моя храбрая девочка. — Он с нежностью поцеловал ее. — Постарайся отдохнуть. Если я прав, мы завтра же отправим донесение в Лондон.
— Том, кто убил его? И за что? Том задумался.
— Убийцей мог оказаться кто угодно, если Грэм был для него опасен. Я не могу понять одного: почему он передал тебе зашифрованное послание? Он же не знал, что ключ к шифру у нас, если только…
— Ес-сли т-только?..
— Ес-сли т-только, моя хорошая, — ласково передразнил ее Том, — ему каким-либо образом не стало известно, что я побывал у Ньюмена после того, как тот был убит.
Кэтрин зевнула.
— Все так запуталось… Давай поговорим потом. Я уже с-сплю.
Том поцеловал зажмуренные глаза Кэтрин, надеясь, что призрак Грэма не потревожит ее сон.
Ключ к шифру и в самом деле был в молитвеннике Ньюмена. Том расшифровал письмо Грэма, и, когда вечером Кэтрин проснулась, он уже начал составлять донесение в Лондон. Днем оказалось, что у него закончились чернила. Однажды он видел, как Кэтрин доставала из своего сундучка пузырек чернил. Наверняка она не будет возражать, если он воспользуется ее запасом.
Том открыл сундучок, в котором царил идеальный порядок. Поверх аккуратно сложенной одежды лежала обитая кожей шкатулка, откуда Кэтрин и доставала чернила. Том откинул крышку — это был дорожный письменный прибор, пузырек чернил надежно крепился к боковым стенкам.
В шкатулке лежали два гусиных пера, перочинный ножик, скляночка с песком, которым полагалось посыпать написанное, и пухлая стопка бумаги — причем почти все листы были густо исписаны. Том и не думал шпионить за Кэтрин, однако ничто человеческое не было ему чуждо. Бумаги заинтриговали его. Что же такое она писала — по всей вероятности, когда он время от времени оставлял ее по вечерам и нередко днем? Более того, почему с таким старанием прятала свою работу и от него, и от Джорди?
Он решил, что у него есть достаточно веские основания узнать, не могут ли таинственные бумаги повредить их общему делу.
Том оглянулся. Кэтрин спала, улыбаясь во сне, и он почувствовал себя последним подлецом. Но все же взял стопку бумаги и развязал удерживающую их ленточку.
Похоже, Кэтрин писала второпях, однако почерк у нее был четкий, как у настоящего писца, и Том с изумлением обнаружил, что читает текст неизвестной пьесы. Более того, на первой странице его ожидало новое открытие: главным персонажем пьесы был тот самый Простак, в роли которого он видел Беттертона на сцене Герцогского театра.
Том быстро перебрал объемистую стопку. Не было никакого сомнения: в его руках оказалось новое творение Уилла Уэгстэффа.
Последние сомнения покинули Тома, когда он добрался до страницы, где Кэтрин нацарапала несколько вариантов названия пьесы и вычеркнула все, остановившись на последнем: «Хвастун, или Простак женится».
Неужели это правда? Неужели остроумный, бесстыжий Уилл Уэгстэфф, соленые шуточки которого доставляли удовольствие такому множеству искушенных зрителей, — это Кэтрин Вуд, она же Клеон Дюбуа? Неужели к двум своим именам она может по праву добавить еще и третье? Неужто он так и не сумел узнать ее до конца? Впрочем, чему же тут удивляться? Разве не доказала ему Кэтрин, что она храбра, настойчива, изобретательна.
Том осторожно убрал обратно пузырек чернил, скляночку с песком и бумаги, пытаясь вспомнить, в каком порядке они лежали. Кэтрин не должна догадаться, что ему стал известен ее секрет. Неудивительно, что на вопрос, знает ли она Уилла Уэгстэффа, она ответила отрицательно. Разумеется, их не познакомили!
С трудом сдерживая смех, Том высунул голову в гардеробную, разбудил дремавшего после обеда Джорди и шепотом приказал ему купить пузырек чернил и новое перо.
Итак, когда Кэтрин проснулась, Том с улыбкой взглянул на нее, заканчивая письмо в Лондон. На столе перед ним стоял поднос с горячим чаем, чашками, тарелками и целой грудой крохотных пирожных.
— Вот ты и проснулась, моя хорошая. Посмотри, что принес нам Джорди. Он сказал хозяйке, что у тебя разболелась голова, а по ее мнению, чай — лучшее лекарство.
— Верно, — согласился Джорди, — но вы и так уже получше выглядите.
— Да, я и чувствую себя лучше, — ответила Кэтрин и села напротив Тома. — А что было в письме Грэма?
— Кое-что важное, дорогая женушка. — Том взял донесение, которое он написал в Лондон. — Здесь говорится, что на мирных переговорах голландцы не намерены идти на уступки на Востоке. Там им хочется сохранить свою монополию. С другой стороны, их мало интересуют поселения в Северной Америке, которые мы отбили у них, переименовав Новый Амстердам в Новый Йорк. Мне известно, что наше правительство видит будущее мира — и прежде всего Великобритании — в торговле с Новым Светом, где таятся несметные богатства. Таким образом, наша главная задача на мирных переговорах — не дать им почувствовать, какие блестящие перспективы откроются перед той из держав, у которой останутся поселения в Новом Свете.
