Серебряная леди - Поттер Патриция (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Она попятилась назад, прочь от него. Он пополз к ней на коленях, протягивая руку, подобно стервятнику с острыми когтями. Лиззи сделала еще один шаг назад и оказалась прижатой к стене. Больше отступать было некуда. Изумление на его лице сменилось ликующей ненавистью. Еще несколько дюймов… Это все, что было у нее в запасе. Она судорожно искала путь к отступлению. Его рука уже ухватила подол ее платья, поползла по лодыжке. В отчаянии молодая женщина бросилась на своего мучителя и впилась ногтями в его лицо, оставляя на нем глубокие кровавые следы. Он грязно выругался, схватился руками за лицо и покачнулся, теряя равновесие… Потом повалился на пол, тяжестью тела вдавливая нож все глубже в грудную клетку.
Первое, что собирался сделать Марш, получив пощечину, — это вывернуть ей руку. Ему хотелось схватить и как следует потрясти ее. Если бы перед ним был мужчина, он бы так и поступил. Но неожиданно он посмотрел ей в лицо. Оно было белым как полотно. Ее глаза, прелестные, глубокие глаза, были переполнены ужасом. Кантон усомнился в том, что в этот момент Каталина помнит о его присутствии. Она находилась не с ним, была где-то далеко, и жизнь ее проходила там, а не здесь.
Злость его прошла.
— Каталина, — мягко позвал он.
Она, казалось, не слышала.
— Каталина, — попробовал он еще раз.
Женщина взглянула на него, как бы сосредотачиваясь.
— Кэт! — он говорил тихо, но настойчиво и требовательно.
Она тряхнула головой, отгоняя наваждение.
Маршу хотелось успокоить ее, но он не знал как. Боже! Двадцать лет минуло с тех пор, как он кого-то успокаивал. А может, еще больше… Когда его сестра была искусана енотом, которого девочка пыталась вызволить из капкана, Маршу пришлось убить его, потому что зверек был слишком тяжело ранен, чтобы выжить. Сестра смотрела на него как на чудовище. Для нее это потрясение осталось незаживающей раной, потому что к старшему брату девочка испытывала восхищение, близкое к поклонению. Она была уверена в том, что он не может совершить ничего не правильного или дурного. Долгие недели отцу пришлось объяснять ей, что убить искалеченного енота было милосерднее, чем оставить его жить уродом.
Сейчас Марш снова почувствовал себя чудовищем. Боже! Он никогда намеренно не причинил бы боль женщине.
Пересохшими губами он вновь позвал ее.
— Каталина! — он не просто звал, он умолял, упрашивал, и женщина очнулась, в глазах ее появился живой блеск. Губы задрожали. Каталина приходила в себя. Пока ей было нехорошо, она сидела съежившись, забившись в угол экипажа. Постепенно она распрямилась. Жизнь возвращалась к ней. Но вместе с живой реальностью в мозг проникло осознание того, что ее противник был свидетелем всего, что с ней произошло.
Экипаж остановился. Им следовало что-то сказать друг другу. Но в коляске царило молчание, усиленное невыраженными чувствами.
Марш оторвал взгляд от Каталины и открыл дверь экипажа. Он вышел наружу и глубоко вздохнул, затем протянул руку женщине. Взгляд ее замер на красном пятне, сияющем на его щеке в том самом месте, куда пришелся удар.
Неожиданно он улыбнулся, искренне, без притворства и цинизма. И Каталина чуть не растаяла от этой улыбки.
— У вас великолепный удар правой.
Каталина в смятении недоумевала, смог ли он догадаться о чем-либо по ее лицу. Воспоминание не могло длиться долго, но Кантон был человеком, который постарается извлечь выгоду из любой человеческой слабости, он, как стервятник, не упустит своего. Однако пока он этого не делал. Очевидно, не разобрался в том, что произошло.
Как бы не заметив предложенной руки, Каталина вышла из коляски. Она узнала место, куда они приехали. Это был утес, возвышающийся над океаном. Сюда она часто наведывалась одна. Внизу шумели волны, разбиваясь о камни и разлетаясь разноцветными брызгами, а потом вновь покрываясь белой пеной. Небо спокойных пастельных тонов подсвечивалось ровными лучами предзакатного солнца. Пройдет немного времени, и небо окрасится ярко-фиолетовым, багряным и золотым, и солнечные лучи на мгновение вспыхнут с такой силой, что будет больно смотреть, как небеса отражаются в море. От этой лучезарной, всеобъемлющей красоты сжималось и замирало сердце. Но Каталине не хотелось делиться этим волшебным зрелищем с Кантоном. Она ничем не желала с ним делиться. Он разрушил мир, который она создавала долгие годы. Большего она не могла ему позволить. Никогда более она не попадет в зависимость от мужчины, ни одному из них не будет доверять. Каталина не доверяла до конца даже самой себе. Она могла доверять человеку, с которым не входила в слишком близкие, тесные отношения, например Тедди или даже своему второму мужу — Бэну Эбботту. Отношения с этими людьми были лишены сильных чувств. А Кантон, несомненно, самый опасный из всех мужчин. Так же безжалостен, как и она, его магнетическая привлекательность таит в себе угрозу.
Марш больше не смотрел на Каталину. Перед ним раскинулся привольный океан. Каталине захотелось узнать, о чем он думает, но лицо его было, как всегда, непроницаемым.
— Мне нужно возвращаться, — в третий раз сказала женщина.
Он повернулся и внимательно посмотрел на нее. Золотой диск солнца нимбом сиял над головой Кантона. У Каталины задрожали поджилки, когда она вспомнила свое первое впечатление о нем: падший ангел, любимец Бога, отвергнутый Небесами. Мятежный Люцифер. Каталина прослушала достаточно проклинающих ад проповедей, с которыми часто объезжали шахтерские городки приходские священники, чтобы цитировать Библию, и «лучезарный Люцифер» стало ее излюбленным выражением, которое она выбрала из списка более непристойных, будучи еще ребенком.
Она, конечно, никогда не подозревала, что в реальной жизни ей придется встретить героя своего ругательства.
— Не уверен, что я готов ехать, — сказал Марш.
— Ну, тогда я пойду пешком.
— Но это будет не по-джентльменски, если я отпущу вас одну.
Каталина гневно выпалила:
— У меня в запасе есть много слов, чтобы охарактеризовать вас, но слово «джентльмен» среди них не значится.
Кантон с удовольствием продемонстрировал ей свою улыбку:
— Учитывая обстоятельства моей жизни, я бы мог служить наглядным пособием по курсу «Как вести себя в обществе».
Каталина взглядом подвергла сомнению это утверждение.
Раздраженная, чувствуя, что сражения ей не выиграть, женщина безразлично повела плечами и села в экипаж, не замечая предложенной руки.
Кантон улыбнулся:
— Да… мисс Кэт, запомните, я всегда довожу до конца то, что начал.
— Я тоже, — ответила Каталина.
Глава одиннадцатая
Марш уже очень давно ни о чем не мечтал. Иногда он задавался вопросом, прогонял ли он мечты сознательным усилием воли или он настолько пуст, что мечты его не посещают вовсе, и не находил ответа.
Но, проснувшись на рассвете следующего дня после прогулки с Каталиной, он был уверен, что всю ночь ему снились сны, каждый из них он помнил с яркими подробностями.
Вот он еще до войны в «Зарослях роз», на плантации Кантонов в Джорджии. Родители давали рождественский бал. Это было одно из многолюдных мероприятий, устраиваемых Кантонами в целях создания естественных условий для поиска подходящих партий своим детям — двум сыновьям и дочери, — которые приближались к брачному возрасту. Марш приехал на каникулы из школы юриспруденции при университете штата Джорджия. Его старший брат жил в «Зарослях роз» постоянно, постигая каждодневные дела по управлению плантацией, которая в один прекрасный день должна была отойти ему по наследству.
Аллею, ведущую к дому, освещали фонари, подвешенные к деревьям. Господский дом благоухал ароматами фруктов и специй. Несмотря на то, что военные тучи уже сгущались над страной, дом был полон гостей, которые оживляли его шумом и весельем. Марш наслаждался жизнью. Любовь была для его повседневного существования такой же необходимостью, как воздух.
