Джунгли страсти - Коротнян Екатерина Анатольевна (читать книги полностью txt) 📗
– Ты ведь не ела больше те ягоды, да?
За годы общения с братьями Лолли выработала свою систему. Если мужчина формулировал вопрос подобным образом, значит, на самом деле он подразумевал: «Не настолько же ты глупа, чтобы совершить такое». А раз мужчины позволяют себе обращаться с тобой с таким высокомерным превосходством и снисходительностью, значит, они не заслуживают правды. Поэтому Лолли уклонилась от ответа.
– Ты ведь не думаешь, что я так поступила, правда?
Она поднесла руку к груди, изображая ужас, что он мог предположить такое. Этот прием хорошо срабатывал со всеми братьями, кроме Джеда. Тот никогда не задавал вопросов, а сразу начинал вопить. Сэм еще несколько секунд пытливо вглядывался в ее лицо, словно пытался найти истину, затем покачал головой, пристегнул флягу к поясу и велел Лолли следовать за ним.
Лолли послушалась. Она плелась сзади, следя за его спиной с неослабевающим вниманием, а сама тем временем перебирала в кармане ягоды. Впрочем, чувство вины удерживало ее от того, чтобы съесть их, по крайней мере за первые полчаса.
– Ты точно больше не ела те ягоды?
Лолли проглотила сразу три штуки и ответила вопросом на вопрос:
– А что?
– Да просто так.
У него был настороженный вид, он повернулся к ней спиной – что, разумеется, ничуть ее не обидело: наблюдать за спиной Сэма стало для нее отличным развлечением, – прокашлялся несколько раз и закончил наполнять флягу из ручейка, сбегавшего тонкой струйкой с каменистого холма.
– Далеко еще до твоего лагеря?
– День пути. Видишь ту маленькую гору?
Она кивнула, хотя у нее было явно другое представление о «маленькой горе».
– Вот когда мы ее минуем, будет совсем близко. Готова?
Она снова кивнула и улыбнулась, не разжимая губ, чтобы он не заметил, как она съела еще две ягоды. Сэм внимательно разглядывал ее, наверное, целую минуту. Лолли начала уже беспокоиться, но тут вспомнила, что он никак не может увидеть те ягоды: они находились на пути в желудок.
Лолли продолжала улыбаться. Сэм тоже улыбнулся и, пройдя мимо, вежливо придержал длинные ветви.
Следующие несколько часов они продирались сквозь джунгли. Пересекли два мелких ручья, вода в которых не доходила ей выше пояса. Ползком преодолевали заросли, такие густые, что за полчаса они, казалось, продвинулись всего на сто футов. Впрочем, Лолли не очень переживала. Пока Сэм трудился изо всех сил, расчищая тропу, она умудрилась набрать ягод вдоволь.
Они опять вышли в пальмово-бамбуковый лес, и Лолли, чувствуя, что подкрепилась как следует, попросила Сэма дать ей поработать мачете. Сэм замер на месте, обернулся и посмотрел на нее так, как обычно смотрят мужчины, когда хотят сказать: «Ты сошла с ума».
– Нет.
– Не понимаю почему, – пожаловалась она, ткнувшись носом ему в грудь от того, что он так внезапно остановился. – Мне абсолютно нечего делать, разве что... вдыхать наши ароматы. – Она сморщила носик.
– Ну, ты тоже не цветок персика.
– Я же сказала – наши! – Она сердито посмотрела на него, подбоченившись. – Ты ничего не позволяешь мне делать. Разговаривать нельзя. Петь нельзя. Даже без слов напевать и то нельзя! Я изнываю от скуки и грязи, и мне нужно чем-то занять свои мысли.
Сэм прихлопнул на шее москита и протянул ей:
– Вот тебе хорошее занятие.
Она прищурилась, подражая самому сердитому взгляду мадам Деверо. Но Сэм по-прежнему выглядел очень довольным собой.
– Ты, наверное, думаешь, что я не справлюсь?
Сэм сложил руки на груди и вообще не соизволил ответить.
– Ну так вот, к твоему сведению, я уже несколько дней наблюдаю, как ты размахиваешь этим ножом. Взмах – удар, взмах – удар. Каждый так может, и я тоже.
Она ждала, примет ли он ее вызов. Сэм передал ей нож, хитро и высокомерно улыбаясь, а сам прислонился к дереву, словно ему предстояло долгое, очень долгое ожидание.
Что ж, она покажет, как быстро справится. Лолли наносила удары по толстым пальмовым веткам. Нож даже не надрезал их. С любопытством уставившись на лезвие, она пыталась понять, что сделала не так. Потом снова размахнулась и ударила. Ветви согнулись, но не сломались, не треснули, не упали на землю, как у Сэма.
– Каждый так может, да?
Лолли вся напряглась от язвительного замечания, но не обернулась – не доставила ему такого удовольствия. Вместо этого она схватила ветку одной рукой, нож покрепче другой и ударяла до тех пор, пока наконец не удалось отделить ветку от ствола.
На это ушло минут пять.
– Отличная работа, Лоллипоп. С такой скоростью мы доберемся до лагеря... скажем... к концу августа.
Она сердито смотрела на него, сдувая с глаз пряди спутанных, мокрых волос. Ну, это уж слишком! Лолли снова повернулась к пальмам, крепко держа нож в правой руке, точно как Сэм. Потом высоко занесла мачете над головой, сделала глубокий вдох, зажмурилась и прочертила в воздухе дугу, совсем как Сэм, только ей пришлось вложить в этот взмах всю силу. Она крутанулась вместе с ножом. Мачете выскользнуло из руки. Глаза сразу раскрылись.
Она с ужасом посмотрела на Сэма, потом проследила за его взглядом вверх, вверх, вверх...
Нож пролетел по воздуху, как парящий орел, затем куда-то рухнул. Сэм пулей пронесся мимо нее, разметая заросли, в направлении, где скрылось их единственное мачете. Лолли кинулась за ним.
К тому времени как она выбралась на маленькую опушку, Сэм стоял посреди нее неподвижно, как дерево в безветренный день. Его шея, однако, была багрового оттенка, и он все время сжимал и разжимал кулаки. Взгляд его был устремлен ввысь. Лолли тоже подняла голову. И увидела нож. Он застрял в грозди зеленых кокосовых орехов. Пальма была высотой добрых тридцать футов. Сэм медленно обернулся.
– «Каждый так может», – передразнил он, зловеще улыбаясь, словно хотел разорвать ее на кусочки.
– С виду это было так легко, – прошептала Лолли, отступая назад, – в самом деле.
– Ты хоть понимаешь, что это было наше единственное мачете?
Лолли кивнула, раздумывая, не пуститься ли ей в бега. Потом решила извиниться.
– Мне очень жаль. – Лолли взглянула на оставшиеся два ножа у него на поясе. Они были гораздо меньше, один почти как столовый нож. – А ты не мог бы воспользоваться одним из этих? – Она показала на ножи.
Сэм с трудом перевел дух.
– Они не годятся для зарослей бамбука. – Он многозначительно помолчал. – Впрочем, вполне подойдут для твоей одежды. А этот, – его рука легла на самый маленький клинок, – легко перережет белое горло южанки.
– Не одна я виновата. Ты сам разрешил мне взять нож, помнишь?
– Я и сейчас разрешу. – Он угрожающе шагнул к ней.
Лолли слишком поздно осознала, что не стоило пытаться переложить вину на человека, у которого при себе осталось еще целых два ножа.
– Мне следовало бы заставить тебя залезть на пальму и достать нож.
Чтобы увидеть верхушку, Лолли пришлось все выше и выше задирать голову. Тут ее замутило, голова закружилась, и она поднесла руку ко лбу.
– Мне не очень хорошо.
Сэм вновь начал считать, затем пробормотал что-то насчет «всех тех ягод».
Мамочка дорогая! Так он все знал. А ведь она была уверена, что он ничего не заметил. Прежде чем отправить ягоды в рот, каждый раз убеждалась, что Сэм рубит заросли, стоя к ней спиной. Правда, пару раз он обернулся, когда она жевала, но она тут же проглатывала ягоды.
Ладно, все равно ее секрет раскрыт, так почему бы не воспользоваться ягодами, чтобы хоть немного загладить свою вину? Лолли опустила руку в карман и вынула пригоршню ягод.
– Раз ты все понял, вот, угощайся.
– Я не настолько глуп. – Он снял ранец и положил его вместе с ружьем возле дерева. – Сторожи вещи и не двигайся!
С этими словами он направился к кокосовой пальме, где стянул с себя сапоги. Сэм вынул из чехла маленький нож, зажал лезвие зубами и с необычайной ловкостью полез вверх по бугристому серому стволу пальмы. Лолли следила за ним затаив дыхание, пока он поднимался все выше и выше. Внизу дерево было довольно толстым и крепким, но чем выше забирался Сэм, тем тоньше становился ствол. Сэм начал двигаться с осторожностью. Каждый раз, когда он подтягивался, ствол сгибался все больше и больше и в конце концов выгнулся дугой, как радуга. Через несколько минут Сэм добрался до плодов. Обхватив ствол одной рукой, он попытался дотянуться до мачете, но не сумел и глянул вниз. Лолли показалось, что она услышала, как он выругался.
