Целомудрие и соблазн - Кэбот Патриция (книги хорошего качества TXT) 📗
— Безусловно, мадам. — Херст галантно поднес к губам руку леди Бартлетт и поцеловал ее. — И позвольте заметить, что вы исполняете свой долг весьма успешно, ибо результаты ваших неустанных трудов вызывают во мне неизменное восхищение!
— Ох, лорд Уинчилси, спасибо вам на добром слове! — Леди Бартлетт кокетливо хихикнула.
Кэролайн передернуло от отвращения. Она еще глубже втиснулась в свое кресло — конечно, с учетом того, насколько это позволял сделать корсет, — и возобновила тайное наблюдение за ложей Брейдена Грэнвилла.
Ясно как божий день: она его терпеть не может! Он был противен ей раньше и стал еще более противен сейчас, когда нарочно старается подвергнуть ее публичному унижению, разглядывая в упор на глазах у всех зрителей в этом зале. Да-да, он все еще имеет наглость смотреть в ее сторону. Слава Богу, наконец-то он опустил бинокль.
Ох, как же Кэролайн на него разозлилась! Впрочем, он никогда не вызывал у нее добрых чувств. Подумаешь, какой гордый нашелся! Разыграл из себя оскорбленную добродетель в ответ на ее предложение, как будто все вокруг не знают, какая у него гнусная репутация охотника за юбками!
Хотя, признаться по чести, Кэролайн слегка покривила душой. Ведь она отлично помнит тот момент, когда он вдруг навис над ее креслом, так что она почувствовала жар его тела и силу, заключенную в огромных смуглых руках, лежавших на подлокотниках. Тогда он действительно выглядел как заправский Сердцеед. И когда Кэролайн увидела его, с ней произошло примерно то же, что случилось в ту роковую ночь на балу у леди Эшфорт. У нее возникло ощущение, будто она разучилась дышать, как все нормальные люди.
Только вот какой Сердцеед — если он действительно сердцеед — выставит вон молодую женщину, желающую брать у него уроки любви?
Ответ лежал на поверхности, хотя был чрезвычайно оскорбителен: Сердцеед, не испытывающий к этой женщине ни малейшего интереса. Она настолько была ему неприятна, что даже обещание награды не оказало на него должного воздействия.
Все сходилось, все было логично, кроме одного: если он считает Кэролайн настолько отвратительной, то почему продолжает пялиться на нее через весь зал?
— О-ей-ей! — Эмили отвлеклась от спора с Томми и сердито уставилась на Кэролайн. — Ты с ума сошла? Зачем так щипаться?
— Посмотри на ложу мистера Грэнвилла, — свистящим шепотом попросила Кэролайн. — И скажи, смотрит он сюда или нет?
— Боже правый! — воскликнула через секунду Эмили. — Он не просто смотрит! Он смотрит во все глаза!
— Так я и знала, — пробормотала Кэролайн с приглушенным стоном и еще глубже вжалась в кресло. — Он меня возненавидел!
— Пожалуй, я бы не стала столь поспешно делать такой вывод, если бы обнаружила, что на меня смотрит молодой мужчина, — возразила Эмили. — И вдобавок как он может тебя ненавидеть? Он ведь тебя почти не знает! Не понимаю, зачем ты вообще забиваешь себе голову всей этой чушью? Мне казалось, что ты давно очухалась и отказалась от нелепого плана научиться быть шлюхой.
— Любовницей! — яростно прошипела Кэролайн. — Думай, что говоришь! Я хотела стать любовницей или, если тебе так угодно, куртизанкой. И я вовсе не думала сдаваться! Я просто отказалась от услуг Брейдена Грэнвилла.
Эмили обреченно вздохнула.
— Если ты не намерена проходить обучение, — по мнению Кэролайн, Эмили вложила слишком много яда в последнее слово, — у Брейдена Грэнвилла, тогда к кому ты собираешься обратиться?
Кэролайн открыла было рот, чтобы ответить, но ее отвлек Херст. Маркиз вдруг подался вперед и схватил бинокль, который она держала перед глазами.
— Прости, Кэрри, — небрежно буркнул ее жених. — Спасибо. Просто мне срочно нужно кое-что рассмотреть.
У Кэролайн не оставалось иного выхода, как уступить ему бинокль. Чтобы в следующую же секунду увидеть, как Херст направляет его в сторону ложи Брейдена Грэнвилла. Ну еще бы, разве мог он устоять перед соблазном? Маркиз, как и прочие мужчины в этом зале, не преминул воспользоваться возможностью безнаказанно любоваться пещероподобным декольте леди Жаклин.
Кэролайн поникла в своем кресле. Она не могла разобраться в собственных чувствах, и это лишало ее уверенности в себе и вселяло смутную тревогу. Почему? Почему ей вообще взбрело в голову обратиться именно к нему? Ее план был чистейшим безумием, да и попросту смешным! И Брейден Грэнвилл был совершенно прав: она не может заставить Херста себя полюбить. Точно так же, как не может спасти те жалкие осколки любви, которую испытывала к нему до той роковой ночи у леди Эшфорт, и склеить из них целое чувство. Иными словами, если она станет его женой, ей придется смириться с тем, что его сердце принадлежит другой женщине.
Может быть, так даже лучше? Может быть, такие благородные чувства, как благодарность и дружба, станут более прочным фундаментом для их брака, чем, к примеру, страстная любовь?
— Ну, ты видишь его? — шепотом поинтересовалась она у Эмили через час, когда закончился первый акт и занавес опустился. — Он все еще смотрит в мою сторону?
Эмили посмотрела на другой конец зала.
— Вот так дела! — воскликнула она. — Его и след простыл!
— Да ты что? — Кэролайн, уже не стесняясь, разглядывала опустевшее кресло, в котором недавно сидел Брейден Грэнвилл. — Куда это он успел испариться? Ведь свет едва успели зажечь!
— Наверняка выбрался из ложи заранее, перед самым концом акта. Ох, Томми! — Только теперь Эмили заметила, что стараниями графа ее колени усыпаны бумажными шариками, и с яростью принялась сметать их на пол.
Томми от души повеселился при виде ярости Эмили, после чего счел возможным удалиться в курительную комнату, чтобы в обществе Херста насладиться крепкой сигарой. Леди Бартлетт объявила, что ей здесь душно и требуется глоток свежего воздуха. Кэролайн понимала, что матери просто нужен предлог, чтобы покрасоваться перед публикой в новом туалете. Эмили, эта лукавая душа, поспешила предложить ей себя в спутницы, отчего энтузиазм леди Бартлетт заметно остыл. Еще бы, ведь стоит Эмили показаться рядом с ней, и никакой новый наряд не привлечет к себе такого внимания, как платье Эмили без корсета!
Тем не менее отступать было поздно, и леди Бартлетт вынуждена была отправиться в фойе, приказав Кэролайн идти с ними. Видимо, она все еще питала надежду спасти ситуацию. И мать, и дочь нарядились в такие пышные кринолины, что могли без труда заслонить своими юбками сдобную фигурку ехидной Эмили.
— Я сейчас догоню вас, мама, — пообещала Кэролайн. Она торопливо собирала с пола бумажные шарики, бездумно разбросанные ее не в меру шаловливым братцем по всей ложе. У нее давно возникла мысль собрать их целую пригоршню и поместить туда, где им самое место, — в боковой карман его фрака.
Вот почему вышло так, что Кэролайн оказалась одна, всего на какую-то краткую минуту, — и именно в эту минуту пара лакированных мужских штиблет внезапно возникла как раз перед краем веера, служившего ей своеобразным веником. Кэролайн растерялась. Эти дорогие штиблеты были ей незнакомы. Она прекрасно помнила, что у Херста вечерние туфли украшены серебряными застежками, а у Томми они на шнурках с кисточками. Эти штиблеты не имели ни застежек, ни кисточек.
По мере того как ее взгляд скользил вверх по мужским ногам в строгих черных брюках, ей все больше становилось не по себе. И когда она добралась до превосходно сшитой, хотя и неброской атласной жилетки и остановила взгляд на непомерно широких плечах, без малейшей морщинки обтянутых элегантным вечерним фраком, ей не потребовалось смотреть в лицо, чтобы узнать этого человека.
Она знала, кто это. Она знала это слишком хорошо.
Глава 11
— Леди Кэролайн, — раскатистый бас Брейдена Грэнвилла был полон искренней тревоги, — вам дурно?
Ну почему? Почему ей так не везет? Почему всякий раз, когда она сталкивается с Брейденом Грэнвиллом, он застает ее за каким-нибудь идиотским занятием, ставящим ее в дурацкое положение? Почему?!
