Женщины Флетчера - Миллер Линда Лаел (полные книги txt) 📗
Рэйчел молча позволила Гриффину Флетчеру увести себя. Миновав переплетение кустов черничника, заросли гигантского папоротника и орешника, они вышли на залитую солнцем полянку, где их ждала повозка, запряженная двумя лошадьми, и взволнованный возница. Нехорошо было так оставлять Джонаса, даже ничего не объяснив, но у Рэйчел не было желания, да и голоса, чтобы протестовать.
Она снова обрела способность говорить, когда они проехали уже довольно большое расстояние по грунтовой дороге, ведущей в поселок лесорубов. Завернутая в пахучую конскую попону, она наклонилась к непредсказуемо-противоречивому в своих поступках человеку, сидевшему рядом.
Зачем вы увезли меня? – спросила она, надеясь, что возница, сидящий слева, не слышит ее.
Гриффин взглянул на нее, улыбнулся и вынул еще один лист из ее спутанных волос.
– Не мог же я оставить тебя там, русалочка. Ты либо утонула бы, либо тебя бы кто-нибудь похитил.
Она вскинула бровь:
– Ну, разумеется, с вами мне ничего не грозит.
Он рассмеялся, пожал плечами и отвернулся.
Рэйчел покачала головой и посмотрела на свои испорченные туфли, горячо надеясь, что солнце сквозь попону успеет высушить ее блузку, прежде чем они доберутся до лагеря лесорубов.
ГЛАВА 12
Время и теплое летнее солнце способствовали тому, что Рэйчел в конце концов смогла скинуть с себя попону, не опасаясь, что ее женские прелести будут выставлены на всеобщее обозрение. По ее догадкам, было около четырех часов, когда повозка, прыгая по ухабам, въехала в поселок. Рэйчел могла бы осведомиться насчет времени у доктора, но ей казалось, что разумнее хранить молчание. Слова могли нарушить установившееся между ними шаткое перемирие.
Поселок был похож на многие другие, виденные Рэйчел – горстка покосившихся лачуг, крытых повозок и палаток. В центре располагалась ветхая кухня-столовая, из жестяной трубы которой клубами поднимался серый дым.
Возница потянул за рукоятку тормоза и остановил лошадей. Лицо Гриффина Флетчера исказила едва уловимая гримаса. Он явно ненавидел это место. «Интересно, почему?» – подумала Рэйчел, когда повозка, накренившись, остановилась. Поселок был убогим и, как и многие подобные места, изолированным от внешнего мира, но казалось, что Гриффин чувствует себя здесь привычно.
Доктор ловко соскочил с повозки и повернулся, чтобы помочь Рэйчел. Она инстинктивно вздрогнула, когда его руки сжали ее талию. Их взгляды встретились, и от девушки не ускользнуло предостережение, мелькнувшее в глубине его неистовых глаз. Она покраснела. Гриффин твердо поставил ее на ноги рядом с повозкой и выпустил, чтобы достать со дна медицинскую сумку.
– Никуда от меня не отходи,– строго приказал он, затем повернулся и зашагал в сторону кухни.
Мгновенье Рэйчел помедлила – этого требовала ее гордость,– затем поспешила догнать Гриффина. Жадные, любопытные взгляды нескольких мужчин, которые находились в лагере, подтверждали обоснованность его требования.
Внутри кухня была скудно освещена и пропитана запахом свиного жира, керосина и пота. На длинном, грубо оструганном столе посредине комнаты неподвижно лежал седой морщинистый старик.
– Что случилось? – резко спросил Гриффин, с раздражением бросая сумку.
– Ужасно разболелся живот, малец Флетч. Будто я умираю.
Гриффин только хмыкнул в ответ и принялся ощупывать живот старика. Тот несколько раз вскрикнул.
Рэйчел отвернулась и неподвижно уставилась в тусклое, покрытое слоем жира окно. По случаю воскресного дня людей в лагере было мало – только те, кто чинил инструмент и ухаживал за лошадьми. Больших быков, которые обычно стаскивали гигантские бревна по трелевочному волоку, ведущему вниз к заливу, нигде не было видно.
Старик застонал:
– Прекрати давить мне живот, пока я не умер!
– Заткнись, – велел Гриффин.
– Что со мной, док? – в голосе послышались плаксивые, жалобные нотки.
– Ты прожорливый старый ублюдок, вот что с тобой такое. Ты объелся своей паршивой стряпни.
– У меня не раздулся пендикс?
– С твоим аппендиксом все в порядке.
Когда Рэйчел обернулась, старик уже принял сидячее положение и выглядел глубоко разочарованным. Но тут его взгляд упал на ее туфли и стал медленно и одобрительно подниматься вверх, к ее лицу.
– Черт побери,– прошептал он.– Гриффин, в твоей сумке найдется что-нибудь, чтобы мне скинуть с плеч долой лет двадцать-тридцать?
Взгляд, который Гриффин бросил на Рэйчел, был почти нежным.
– Это Рэйчел Маккиннон, Джек. Рэйчел, Джек Свенсон – самый ужасный повар на северо-западе тихоокеанского побережья.
Имя Рэйчел явно вызвало у Джека раздумье.
– Говоришь, Маккиннон? Какая-нибудь родственница Эзры?
– Его дочь,– ответил Гриффин, и что-то в его повадке заставило Рэйчел промолчать.
В глазах Свенсона мелькнуло настороженное выражение, и он быстро отвел взгляд от Рэйчел.
– А-а. Что-то я его здесь не видел.
Гриффин присел на краешек другого стола и скрестил руки.
– Никто тебя не спрашивал, видел ты его или нет,– заметил он.
Мимолетная тревога сжала сердце Рэйчел, хотя она не могла понять почему. Это было больше связано со странной натянутостью поведения Гриффина, чем со словами старика. Однако прежде чем она успела сказать что-либо, темные глаза недвусмысленно приказали ей не вмешиваться.
– Есть здесь кто-нибудь действительно больной? – с вызовом спросил Гриффин.
Свенсон принял оскорбленный вид и ворчливо ответил:
– Добсону все еще нездоровится. Это тот рыжий лесоруб, с которым ты сцепился в последний раз.
Рэйчел метнула быстрый взгляд на Гриффина и с удивлением заметила, как лицо его посуровело, а затем стало абсолютно непроницаемым.
– Где он? – рявкнул Гриффин.
Свенсон скупо объяснил, как пройти к нужному бараку, и Гриффин понесся туда с такой скоростью, что Рэйчел приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ним.
Барак оказался грубо сколоченным строением, состоящим из четырех покосившихся стен и земляного пола, посыпанного опилками. Больной лесоруб лежал неподвижно в дальнем углу на койке, куда не доходили солнечные лучи, пробивающиеся сквозь единственное тусклое оконце. Огненно-рыжие волосы Добсона свалялись и прилипли к черепу, на бледном лбу выделялись черные стежки, уродливые и неумело наложенные. Костяшки его огромных рук кровоточили, а массивная грудная клетка была обвязана грязной рваной тряпкой.
Гриффин бросил грозный взгляд на стоявшего за ним Свенсона:
– Почему вы не послали за мной?
Свенсон пожал плечами, еще раз покосился на Рэйчел и вышел.
Замирая от острой жалости, Рэйчел смотрела на полумертвого человека, распростертого на узкой койке.
– Это сделали вы? – в ужасе прошептала она. Гриффин уже склонился над Добсоном, быстрыми движениями ощупывая его, разматывая самодельные повязки и морщась при виде ужасных стежков над глазом Добсона.
– Иди на кухню и принеси горячей чистой воды,– приказал он.
Рэйчел, слишком потрясенная увиденным, чтобы спорить, повернулась и, пошатываясь, выбралась наружу. Через несколько минут она вернулась с тазом горячей воды и единственной чистой тряпкой, которую удалось найти Свенсону. Гриффин принял все это из рук Рэйчел и так бережно начал промыть раны больного, что невозможно было поверить в его причастность к их появлению.
– Если у тебя есть нижняя юбка,– бросил он, даже не оборачиваясь к Рэйчел,– то она мне понадобится.
Боязливо оглянувшись на окно и открытую дверь, Рэйчел приподняла подол и сняла требуемую часть своего туалета. Гриффин, не произнеся ни слова благодарности, разорвал чудесную, украшенную вышивкой тафту на широкие полосы и стал перебинтовывать ими торс Добсона. Покончив с этим, он еще раз осмотрел стежки и выругался.
– Что это? – осмелилась спросить Рэйчел.
– Шелк,– отрывисто сказал он.– Эти идиоты зашили его шелком.
Рэйчел почему-то вдруг почувствовала себя виноватой, словно сама наложила Добсону эти вызвавшие возмущение Гриффина стежки.
