Креолка. На острове любви - Сойер Шерил (лучшие книги .TXT, .FB2) 📗

Анри Бруссар, ни о чем не подозревавший, поинтересовался:

— Кто еще там будет?

— Несколько друзей из Тура и трое из Парижа — один из них финансист, он приедет со своей невестой. Как я слышал, она очень соблазнительная итальянка, несколько месяцев назад неизвестно откуда приехавшая в Париж. Ее увел этот финансист.

— Дама, о которой вы говорите, — мой друг, — сказал шевалье, строго взглянув на де Белье.

Виконт удивился.

— Надеюсь, нет ничего предосудительного в том, когда женщину находят красивой? Все считают, что этому финансисту повезло.

— Да, но от этого выигрывает только она, — не выдержала Валери.

— Как это понять? — осведомился Ги с такой враждебностью, какой она раньше не замечала за ним.

— Будет вам, мы все знаем, кто она такая. — Голос Валери прозвучал так резко, что сидевшие за столом были обескуражены. Кроме Анри, шевалье и Ги, который твердо возразил ей:

— Как правило, людям сходят с рук бессмысленные заявления такого рода, но, баронесса, вы ведь приучили нас, сидя за вашим столом, выражаться более точно. Мы ждем, что вы скажете о женщине, не причинившей вам ни малейшего зла.

— Я говорю ради блага хорошего общества. А у хорошего общества возникли сомнения с тех самых пор, как она появилась в Париже… неизвестно откуда.

Анри прервал ее:

— Как-то неловко обсуждать даму за ее спиной. Давайте сойдемся на том, что она никому не причинила зла. Баронесса, что ждет нас на десерт?

— К черту десерт, Бруссар. Я никогда в жизни не слышал, чтобы защита звучала столь неубедительно!

Валери понимала: нужно что-то срочно предпринять. Ги редко злился, но сейчас он явно вышел из себя. Она не могла стать источником раздора, но вместе с тем, сидя за собственным столом, не желала слушать, как Ги защищает женщину, которая лишила ее надежд. Она встала, подошла к письменному столу и вернулась с письмом в руках. Валери развернула его дрожащими руками. Инстинктивно Ги тоже поднялся и смотрел на нее с противоположной стороны стола. Никто не вымолвил ни слова: все испуганно взирали на Валери.

— Давайте подведем итог, процитировав слова человека, который знает ее лучше всех. Будем судить о ней по высказываниям ее будущего мужа. Я ни в чем не обвиняю Шарлотту, но в письме Жервеза де Моргона сказано все! — Услышав ропот гостей, Валери поняла, что зашла слишком далеко. Но она уже не могла остановиться. Выбрав наиболее обидный отрывок, Валерии быстро, но внятно прочитала его:

— «Короче говоря, моя дорогая баронесса, мое счастье зависит от вашего молчания. Прежде вы, как и я, подвергали сомнению репутацию моей возлюбленной. Теперь прошу вас отнестись к ней с симпатией. Такая красивая женщина, как вы, первая отдаст должное истинной красоте другой дамы и поймет, как снисходительно сердце любящего. Если раньше моя возлюбленная широко пользовалась своими чарами, отныне она направит их только на меня. Став моей, она заставит меня забыть то, о чем мы однажды говорили с вами. Таким образом, я прошу вашего благословения. Без него я не обрету полного счастья».

Подняв голову, Валери увидела пепельно-бледное лицо Ги. Каждое слово этого письма отдаляло его от баронессы. Наконец он заговорил:

— До сих пор я не знал вас. Это письмо доказывает одно: Моргон опасается вашей злобы. Вы должны устыдиться того, что вынудили его писать вам. Еще более постыдно то, что вы предали это письмо гласности. Репутация этой дамы безупречна. А вы, — он поймал взгляд Валери, — не стоите даже ее презрения.

Ги повернулся и вышел. Валери больше никогда не увидит его. Она успела осознать это прежде, чем упала в обморок и таким образом расстроила вечеринку.

Айша прощалась с Парижем, сидя в театре вместе с двумя вершителями ее судьбы — Жервезом де Моргоном и мадам де Графиньи. Иногда она думала, что оба плетут заговор против нее, иногда ругала себя за утрату чувства реальности.

После возвращения из монастыря Айша с радостью покинула одинокий отель «Люксембург», но слуги жалели о том, что распалось их небольшое семейство. Желание Гидо наконец осуществилось — миниатюрная служанка влюбилась в него. Айша надеялась, что он будет верен ей, и, чтобы они не разошлись, попросила Мари де Рошфор найти для них место в хорошем доме. Графиня любезно выполнила ее просьбу.

Звездой сегодняшнего спектакля была Сильвия Балетти, и Айша наблюдала, как ее бывшая учительница блестяще демонстрирует все то, что преподавала ей. Чудесные глаза Сильвии сверкали при свете рампы. Теплый голос певицы завораживал зрителей. Наблюдать за ней было истинным удовольствием. Айша не хотела испортить впечатление, посетив певицу после спектакля. Именно это почему-то предложил ей Жервез, но она отказалась. Сильвия советовала Айше не совершать глупость, мечтая лишь о богатстве и забывая о настоящем счастье. Айша знала, что эта великая актриса сразу поймет, как она несчастна. Айша предпочла попрощаться с ней издали, оставаясь незамеченной в волшебной атмосфере театра.

Они отправились в путь в карете Жервеза, мадам де Графиньи сидела вместе с Эсме, ее служанкой, которая заботилась об обеих дамах. Жервез предпочел ехать верхом. Айша чувствовала себя несчастной: укутавшись в меха, она смотрела на покрытые инеем поля и старалась не слушать болтовню Графиньи.

Шато де Рувелла у Луары оказалось хорошо обставленным, и в нем кипела жизнь: будь Айша в другом настроении, она испытала бы теплые чувства к этому семейству, вкушавшему простые радости провинции. Всем гостям показали имение, включая конюшни и псарню. Айша полюбовалась хвалеными санями, гладко отполированными и украшенными колокольчиками. Барон с воодушевлением говорил о катании на санках, и вскоре Айша угадала в этом средстве передвижения «телегу, которая скользит по земле, словно веточка по воде», что предсказывала Романа. Романа, жившая на плантации, никогда бы не опознала предметы и события, с которыми Айше пришлось столкнуться во Франции.

Айша вспомнила слова Флоруса о том, что самый трудный выбор ожидает ее в тот момент, когда она увидит предметы, которые прежде лишь упоминались. Айша мрачно улыбнулась: выбор уже сделан; она страдала от этого, и не вспоминая Роману.

Собралось девять гостей, и в течение дня из Орлеана ожидали прибытия других. Жервеза и его спутников поселили в крыле с видом на декоративный пруд, окна выходили в парк, фермерский дом скрывали каштановые деревья.

В первый вечер Айша боялась спуститься на ужин, ей хотелось сослаться на усталость, но Жервез преподнес ей еще один подарок. Он явно надеялся, что она тут же наденет его. Это были ручные часы, работа искусных швейцарских мастеров, очень изящные и усыпанные бриллиантами и рубинами. Жервез, подарив их, смотрел на Айшу с восхищением, что в его понимании граничило с сентиментальностью. Поблагодарив его, Айша спустилась вниз вместе с ним. За столом ей пришлось много говорить: другие гости были из этой местности, и она вскоре поняла, что в Орлеане ее часто обсуждают. Жервез пришел в восторг от находчивости Айши и сияющими глазами глядел на нее с другой стороны стола.

Айша сообразила, что только два человека в Орлеане могли бы говорить о ней: Валери де Шату и Ги де Ришмон. Имя Валери упомянули в беседе, но гости быстро переглянулись и больше не затрагивали эту тему. О Ги не сказали ни слова, но у Айши возникло странное ощущение, что его имя все время вертится на кончике языка гостей.

Гости вставали рано каждый день — в десять часов по настоянию баронессы — и вскоре привыкли к провинциальному образу жизни. Однажды утром в ожидании прибытия новых гостей все с удовольствием проводили время дома. Перед обедом им предложили совершить короткую прогулку к озеру, находившемуся в конце парка. Траву все еще покрывал иней, и воздух дышал прохладой, однако покупки Айши — меховая шубка с высоким соболиным воротником и муфта — хорошо защищали ее. Жервез заметил, как на фоне черного меха сверкают драгоценные камни в ее ушах, и Айше показалось, будто он собирается поцеловать ее. Она застыла, но подошли другие гости, и Жервез отвернулся. Он впервые выказал желание прикоснуться к ней. Айша, содрогнувшись, подумала, что произойдет, когда он предпримет еще одну такую попытку. Настроение улучшилось, когда хозяйка дома провела всех на террасу над озером.