Не в силах забыть - Томас Шерри (лучшие книги .txt, .fb2) 📗

Лео довольно кивнул: несмотря на тревожные слухи, доводы сипаев звучали убедительно и веско. Даже если рассуждения сикхов во многом предвзяты, они основаны на сведениях, полученных из достоверных источников.

И тут сипаи принялись описывать настроения, царившие в гарнизонах. В возможность восстания там никто не верил и никаких видимых мер предосторожности не принимал. Если не считать тренировочных учений, привычный распорядок солдатской жизни ничуть не изменился. Офицеры малакандского гарнизона и форта Чакдарра каждый вечер играли в поло на открытых полях, вдали от своих казарм, вооруженные лишь незаряженными пистолетами.

Сипаи одобрительно кивали, описывая спокойствие своих британских офицеров и не замечая, что с лица Лео медленно сходит довольная улыбка. Они коротко рассказали о дороге, изрядно пострадавшей после грозы. Покончив с чаем, сипаи поблагодарили Лео и продолжили путь.

Разговор проходил на веранде, примыкавшей к спальне Брайони, так что сквозь приоткрытые ставни в комнате было слышно каждое слово. Когда сипаи ушли, Брайони распахнула настежь ставни.

— Значит, мы можем отправляться? — Она едва сдерживала нетерпение. — Сипаи сумели без труда преодолеть дорогу, выходит, и мы справимся.

— Уже поздно, Брайони, близится ночь.

— Глупости, — отрезала она. — Мы вполне осилим один переход. Преодолеем его часа за четыре, самое большее.

Брайони редко разговаривала таким резким тоном. Откровенно говоря, Лео никогда прежде не видел ее раздраженной. Но на этот раз она едва сдерживалась. Она не желала его слушать и хотела продолжить путь немедленно, не откладывая.

«В таком случае, — подумал про себя Лео, — ей явно не понравится то, что я намерен сообщить».

— Боюсь, нам придется задержаться.

Брайони подозрительно прищурилась:

— Что вы хотите этим сказать?

Лео тяжело вздохнул:

— Вам когда-нибудь приходилось читать о великом восстании в Индии?

— Разумеется. Но при чем тут восстание?

— То, что творится сейчас в Свате, напоминает события прошлого. Нельзя сказать, что нас не предупреждали о назревающем мятеже, просто люди, облеченные властью, отказывались верить, что такое возможно, что те, кого они привыкли считать счастливыми лакеями, поднимутся против своих мудрых господ. А потом вдруг оказалось, что хозяева не слишком мудры, а лакеи не так уж счастливы.

— Это случилось сорок лет назад. Здесь нечего сравнивать, — возразила Брайони.

— Сражение при Малаканде произошло примерно в то же время, что и осада Читрала. Гарнизон в Малаканд ввели уже позднее, чтобы держать под контролем дорогу в Читрал. Маловероятно, что за каких-то два года жители Свата забыли былую вражду.

— То есть вы ставите под сомнение компетентность офицеров Малаканда и Чакдарры? — ехидно осведомилась Брайони.

— Знаю, это прозвучит дерзко, но мне кажется, что их ежедневные поло-матчи свидетельствуют не об уверенности в своих силах, а об излишней самонадеянности. Будь я мятежником, меня порадовало бы, что враг дремлет на своем посту.

Брайони молчала, и Лео добавил:

— Здесь безопасно и относительно комфортно. Давайте останемся и подождем, пока не появятся нарочные с новостями из Малаканда.

— Но мы можем застрять здесь на неделю.

— Неделя не такой уж большой срок, если принять во внимание, что нам, возможно, грозит опасность. Кто знает, как станут развиваться события?

— Нет. — Брайони так яростно сжала край ставни, что костяшки пальцев побелели. — Я совершенно не согласна. Если угроза реальна, нам будет лучше оказаться позади сражения. Если мы уйдем к югу от Малаканда, что бы ни задумали племена верхней долины Сват, нас это не коснется.

— Это при условии, что мы сумеем вовремя пересечь полосу сражения. Куда безопаснее будет остаться на нейтральной территории, чем рисковать угодить в самое пекло.

— Если столкновение вообще состоится, во что офицеры Малаканда явно не верят, сомневаюсь, что Дир останется в стороне, сохраняя нейтралитет.

— Хан Дира ежегодно получает от нас шестьдесят тысяч рупий. Только глупец на его месте поддержал бы бунтовщиков, забыв о своей сокровищнице.

— Охотно верю, что хан в своей бесконечной мудрости печется прежде всего о пополнении казны. Но факир разжигает страсти простых людей. Кто может поручиться, что, оставаясь здесь, мы не станем легкой добычей горячих голов из ближайших деревень?

Лео выругался про себя, проклиная злосчастное стечение обстоятельств.

— Если дело в прошлой ночи, — устало проворчал он, — я готов извиниться за все, что наговорил вам. Сейчас для меня нет ничего важнее вашей безопасности. Останьтесь, и можете делать со мной все, что захотите.

Лео понял, что совершил ошибку, как только слова слетели с его губ. Брайони вспыхнула, потом побелела и отступила на шаг.

— Как благородно с вашей стороны пожертвовать вашей добродетелью в угоду моей ненасытной похоти. Нет, спасибо. Я не желаю ничего с вами делать. И вы заблуждаетесь, нам не угрожает опасность. Ни впереди, ни позади, ни вокруг нас нет никакой угрозы.

Лео уныло вздохнул. Спорить не имело смысла: Брайони уже приняла решение. Ему предстояло выбрать один из двух вариантов. Проявить жесткость и напомнить Брайони, что без него ей не сделать ни шагу, или найти способ уговорить ее сдаться, пощадив ее самолюбие.

Если бы он только промолчал, вместо того чтобы предложить Брайони себя в обмен на уступку, он мог бы теперь прибегнуть к искусству соблазнения. Но теперь ему оставалось лишь воспользоваться огнестрельным оружием.

— Ладно, уладим это дело с двадцати шагов.

Она растерянно моргнула.

— О чем вы?

Однако Лео уже исчез. Несколько мгновений спустя Брайони услышала, как он входит в бунгало. Она вышла в холл.

— Повторите, что вы сказали?

Лео не ответил. Скрывшись у себя в комнате, он вскоре появился с ружьем на плече и стальной кружкой в руках, из кармана его плаща торчала рукоять пистолета.

— Идемте со мной.

Выйдя из бунгало под любопытными взглядами кули, они прошли почти четверть мили, прежде чем Лео остановился и, привязав кружку к ветке небольшого деревца, отступил подальше.

— Это не двадцать шагов, — заметила Брайони.

— Сорок, поскольку дерево не может отступить на двадцать шагов. — С этими словами Лео зарядил ружье, вскинул его и выстрелил. Кружка жалобно лязгнула: пуля попала в цель. — Теперь ваша очередь.

— Что, прошу прощения?

— Если вы так рветесь взглянуть в лицо опасности, докажите мне, что сумеете себя защитить. Я даю вам три попытки. Попадете в кружку, и я распоряжусь, чтобы нас доставили в Малаканд как можно скорее. Промахнетесь — и мы останемся здесь, пока беспорядки не улягутся или пока не станет ясно, что никакой угрозы нет. Выберите оружие: ружье или пистолет.

— Но это просто смешно. Я никудышный стрелок.

— Нет, смешно, что я даю вам возможность, пусть и слабую, распоряжаться нашей судьбой. Если я не прав и в долине Сват царит спокойствие, мы потеряем всего неделю, скучая в постовом бунгало. Если же вы ошибаетесь и на юге вспыхнул мятеж, мы оба лишимся жизни.

— Чепуха. Наши солдаты еще в прошлую кампанию стояли в долине Сват. Они намного лучше нас знают местное население. И если офицеры полагают, что опасности нет, значит, бояться нечего. Я предпочитаю доверять их профессиональным суждениям, а не вашим предчувствиям.

— Тогда стреляйте. Вот ваш пистолет.

Это был действительно ее пистолет, двуствольный дерринджер «Ремингтон». Брайони совершенно забыла о нем. Должно быть, Лео взял его еще в долине Румбур, когда кули собирали ее вещи, и с тех пор держал у себя.

Брайони схватила пистолет. Кипя праведным гневом, она прицелилась и спустила курок. Пистолет дернулся в ее руке, грохот оглушил ее, но пуля не лязгнула о кружку, лишь где-то вдали послышался глухой звук.

Еще один выстрел, и снова неудача. Когда Брайони протянула руку за новым патроном, Лео заговорил:

— Смею напомнить вам, что речь идет об обязательстве. Вы приняли вызов, а значит, и условия.