Цена крови - Брейсвелл Патриция (читать хорошую книгу .txt, .fb2) 📗
Она нахмурилась, вспомнив, что несколько раз за зиму и весну она, лежа с Кнутом, настолько наслаждалась их совокуплением, что забывала сжать кулаки. А бывало, что он брал ее не только утром, но и ночью, и даже среди бела дня. Что, если дитя зародилось в неправильное время? Что, если это не мальчик?
Ответа на этот вопрос ей придется ждать еще несколько месяцев, до самых Святок, если верить ее рабыне Тире, которая утверждала, что разбирается в таких вещах. Сейчас же Эльгива знала лишь то, что ее тошнит настолько, что она уже готова покончить с этим бременем, а долгие месяцы, которые пройдут, прежде чем она освободится от него, казалось, растянулись на целую вечность.
Когда подле нее возник слуга, который поставил рядом с сыром тарелку вареных угрей, она закрыла ладонью рот и нос, чтобы ее не вырвало прямо за столом. Кнут быстро взглянул на нее, после чего забрал угрей и, сунув их обратно слуге, потребовал буханку хлеба и миску земляники. Эльгива сомневалась, что сможет съесть хотя бы это, но эта еда по крайней мере не источала запаха, от которого ее выворачивало наизнанку.
Она подумала, что должна поблагодарить мужа за заботливый жест, но не сделала этого. Она была слишком зла на него, чтобы даже говорить с ним. Теперь, когда она носила под сердцем ребенка, он собирался оставить ее, уплыть в Данию завтра с отливом. Кнута призывал его отец, и он явно хотел уехать. Единственная причина, по которой он до сих пор оставался здесь, состояла в том, что он до своего отъезда был полон решимости убедиться: она действительно беременна и чувствует себя хорошо. Это была задача, которую поставил ему отец, а Кнут, как она успела выяснить, придавал большое значение выполнению своего долга.
Имея в виду, конечно, что долг этот был приятным для них обоих. Ее молодой муж оказался неудержимым любовником, который, к немалому ее удивлению, мог заставить ее хотеть его даже тогда, когда она была уставшей и не в настроении. В отличие от короля Этельреда, который укладывал ее в постель исключительно для своего собственного наслаждения, Кнут бывал удовлетворен только тогда, когда ему удавалось распалить ее. А может быть, он просто хорошо выполнял свой долг. Потому что, хотя занятия любовью приносили удовольствие им обоим, по сути своей это все же была обязанность. А теперь ей придется сидеть взаперти в Холдернессе, как какой-то жеребой кобыле, пока Кнут будет выполнять другие свои обязанности где-то еще. Поскольку он был мужчиной, она не сомневалась, что он сразу заполнит вакантное место в своей постели первой встречной, которая попадется ему под руку.
Раздраженная этой неприятной мыслью и угнетенная видом и запахом еды, она уже хотела встать из-за стола, когда увидела Алрика, который широким шагом направлялся к помосту, и сердце у нее, на удивление, слегка екнуло. Его не было видно несколько месяцев, и она вдруг поняла, как скучала по нему и каким унылым казался ей этот дом без него.
– Алрик, – возбужденно приветствовал его Кнут, – подходи, садись, расскажи, какие ты привез нам новости.
Эльгива приказала принести еще еды, а Алрик тем временем уселся на скамью напротив них и занялся хлебом и земляникой. Она с удовольствием разглядывала его лицо, эти знакомые правильные черты, локон темных волос, упавший ему на правую бровь. Должно быть, он почувствовал, что она смотрит на него, потому что бросил на нее короткий взгляд, и в этот момент между ними проскочила какая-то искра, от которой по телу ее побежали мурашки. Оно на месте, подумала она, никуда не делось, это влечение между ними, которое всегда тлело, словно огонь в очаге, присыпанный сверху углем и тем более манящий, поскольку ему никогда не позволяли разгореться.
Кнут ничего этого не замечал. Его мысли были слишком заняты Этельредом и Уэссексом, и он засыпал Алрика вопросами. Надежные вести о событиях, происходящих за пределами Холдернесса, поступали очень редко, и поэтому Алрик, принявший присягу на верность Кнуту в день ее обручения, был послан на юг за новостями. «Интересно, – подумала она, – когда Кнут уедет, распространит ли Алрик эту свою преданность на меня, как это было раньше?» Ей стоило в этом убедиться, поскольку в своем окружении ей обязательно понадобятся люди, которым она могла бы доверять.
Слушая его рассказ, ей приходилось напрягаться, поскольку датский язык все еще давался ей с трудом. Когда он сообщил о деньгах, которые Англия заплатила Тостигу, и о политических назначениях, проведенных Этельредом весной, она взглянула на Кнута, который хмурился. О чем он сейчас думает? Конечно, он обязан решить, что должен последовать примеру Тостига. Вместо того чтобы на следующий день отплывать в Данию, ему следовало бы убедить свого отца, короля Свена, привести свои армии в Холдернесс. Этельред слаб! И сейчас самое время для нападения!
Все это она высказала ему, когда они остались одни в комнате, однако он отверг все ее доводы.
– Я уезжаю завтра утром, Эльгива, как и намеревался до этого.
Он накинул тяжелую шерстяную тунику, готовясь идти на пристань, чтобы проследить за последними приготовлениями его корабля. Его спокойная решимость привела ее в бешенство, но она усилием воли заставила себя не показывать свой гнев. Кнута было проще склонить к выполнению ее воли не требованиями, а просьбами.
– Но разве вы не видите, что эти известия все меняют? – сказала она. – Этельред наградил Идрика – человека, который убил моего отца, – сделав его элдорменом Мерсии. И вы останетесь в стороне, позволив, чтобы возвышение этого мясника осталось без ответа? – Она вглядывалась в его лицо в поисках признаков того, что задела его за живое, но увидела лишь раздражение.
Конечно же, он ничего не мог сделать с Идриком – она это уже понимала. Пока что не мог. До тех пор пока на английский трон не сядет датский король, потому что лишь королям дано раздавать награды и наказания. И если она действительно хочет удержать Кнута возле себя, ей следует найти аргумент посерьезнее.
– А что, если Идрик и король узнают, где я сейчас? – Став прямо напротив него, чтобы ему были лучше видны ее душевные страдания, она подпустила немного слез, которые тут же наполнили ее глаза. – Как вы думаете, что они сделают, если узнают, что я ношу вашего ребенка – внука короля Дании? Разве не должны вы остаться, чтобы защитить свою жену и сына?
– Мы уже обсуждали это ранее, – возразил он. – Вы останетесь под опекой Турбранда, и вас в крепости будут охранять его вассалы. Мое присутствие в любом случае ничего в этом не изменит. Я сделал все что мог, чтобы обеспечить вашу безопасность. Если же вы боитесь, поезжайте вместе со мной в Данию.
Но она не покинет Англию. Ее судьба лежит здесь, и именно здесь она должна однажды стать королевой. Если она уедет, она может сюда уже никогда не вернуться. На самом деле она боялась, что и Кнут сюда не вернется.
– А что будет, если вы не приедете обратно? – спросила она. – Если с вами что-то случится, как я смогу хотя бы…
– Не накликайте беды, – оборвал он ее. – Я пообещал, что вернусь, и я это сделаю.
– Но почему вы вообще должны куда-то ехать, когда здесь предоставляется такой шанс? – не унималась она. – Вы же сами слышали Алрика. Этельред заплатил Тостигу и его воинам тысячи фунтов серебром, чтобы только они оставили его королевство с миром. Он не готов сейчас воевать.
– Как и мы! Корабли не готовы, договоренности с союзниками не достигнуты, и мой отец не склонен оставлять Данию в руках моего брата. Вы не знаете всех сложностей…
– Зато я знаю, что Идрик стал элдорменом Мерсии! Я знаю, что Ухтред, который является смертельным врагом вашего союзника Турбранда, был поставлен элдорменом Нортумбрии! И я знаю, что, если вы не нанесете удар в ближайшее время, Англия объединится против вас, потому что Этельред уже плетет паутину, собирая отряды своей знати, чтобы выбросить вас отсюда!
– Этельред в этом не преуспеет. – Он пересек комнату, чтобы взять с кровати свой плащ. – Мой отец вынашивал планы завоевания Англии долгие годы. И ничто не помешает ему эти планы осуществить. Однако ударит он не раньше, чем будет к этому готов.
