Молитва любви - Лей Тамара (лучшие книги онлайн .txt) 📗
– Почему?
– Вы не раз говорили, что мое место в аббатстве. Хотя раньше я не хотела возвращаться туда, но теперь соглашаюсь на это, даже с радостью.
– Вы предпочитаете монастырь замужеству? – недоверчиво спросил Гильберт.
– Да. Кроме того, боюсь, я не буду хорошей женой сэру Майклу.
– Почему вы так думаете? Она пожала плечами:
– У меня нет к нему пылких чувств.
– Совсем необязательно питать особые чувства к человеку, за которого выходишь замуж, – сообщил Гильберт. – В браке есть лишь одно предназначение, и, я уверен, вы сможете выполнить эту часть договора.
Он поглаживал бороду, ожидая ответа.
Грей молчала. Ее большие глаза смотрели отрешенно.
Раздумывая, как заставить Грей сбросить плащ отчужденности, в который она завернулась, что ему совсем не нравилось, Гильберт наклонился к ней ближе, пока его теплое дыхание не коснулось ее губ.
– Есть другой мужчина, которого вы предпочли бы выбрать?
Сердце Грей учащенно забилось, взгляд скользнул по губам молодого человека. Она пыталась сдерживать воспоминания об их страстных объятиях, но они все равно наплывали, лишая сердце покоя. Стоило лишь податься навстречу, чтобы почувствовать тепло его тела, снова познать…
«Нельзя!» – яростно протестовал рассудок. Она для него лишь игрушка. Если отдаться ему, значит, он победил. Резко отшатнувшись от края пропасти, куда она едва не упала, Грей откинула голову назад и посмотрела в глаза человеку, из-за которого ее бедное сердце билось так тревожно.
– Нет. Такого человека нет, – солгала она.
Последовала долгая, вязкая тишина, прерванная лишь скрипом стула Гильберта, который тот поставил на все четыре ножки.
– Тогда ясно, что мы договорились насчет вашего будущего, леди Грей.
Грей не могла ошибиться: в его тоне звучало раздражение.
– Да, договорились, – согласилась она.
– Вы отправитесь завтра на рассвете, – продолжал Гильберт. – Соберите свои вещи и держите их наготове.
Снова откинувшись на стуле, он сделал знак своим людям подойти поближе.
Грей встала и двинулась к выходу, но сразу же вернулась.
– Мне кажется, – тихо проговорила она, – вам следует быть более осторожным, а то как бы чего не случилось, барон Бальмейн. Это было бы очень печально.
Гильберт пристально посмотрел на нее, а Грей, улыбнувшись, отправилась в свое убежище.
В одиночестве, среди поколений усопших Чарвиков, Грей преклонила колени у могилы той, что получила это имя лишь вследствие замужества, – у могилы своей матери. Сжимая в руках букет поздних цветов, скудные остатки летнего многоцветья, она запахнула плащ и склонила голову.
– Как долго я тоскую по тебе, – прошептала Грей, не желая говорить громко в этом скорбном месте. – Я…
Слезы комком стояли в горле, жгли глаза. Стоило выговорить хоть слово, и рыдания вырвались бы из груди. Тыльной стороной ладони она смахнула влагу с ресниц.
– Прости, что не смогла быть такой, как ты, – прошептала Грей, вспоминая силу и твердость своей матери, которая даже такому властному человеку, как Эдуард Чарвик, не позволила растоптать себя. Она всегда умела избежать проявлений его гнева и получить для себя и своей нелюбимой отцом дочери все, что ей было нужно. Кроме того, она умела вести себя с недоброжелателями, чему ее дочь так и не научилась, а ведь это позволило бы держать в руках будущее. Но она обязательно научится.
Судорожно вздохнув, Грей положила цветы на одинокую могилу и постояла над ней. Юбки платья намокли от росистой травы, пока она стояла на коленях у материнской могилы, но девушка не обращала внимания на это неудобство, оставляя уединенный холмик на семейном кладбище.
Грей замедлила шаги, приближаясь к свежей могиле, в которой лежал Филипп. Почувствовав озноб, она обхватила себя руками и остановилась у места погребения брата.
Неизвестно, долго ли она стояла здесь в глубокой задумчивости, но, подняв наконец голову, девушка заметила, что первые лучи солнца уже скользнули по небу и окрасили небеса оранжевыми бликами.
– Ты скорбишь по нему? – раздался насмешливый голос.
Грей испуганно повернулась, чтобы увидеть нарушителя спокойствия. Гильберт стоял недалеко от нее, в темно-зеленом плаще, свисавшем ниже колен; видна была лишь полоска черных обтягивающих штанов над отворотами сапог.
Грей возмущенно выпрямилась в полный рост.
– Вы мне помешали, сэр, – сказала она, удивляясь, как одно лишь присутствие этого человека прогнало холод из озябших конечностей.
– Приношу свои извинения, – он коротко поклонился, прежде чем подойти ближе. – Я бы не стал вмешиваться, но отряд сопровождающих ждет.
Опустив глаза, Грей снова повернулась к барону Бальмейну спиной и глянула на место последнего успокоения Филиппа.
– Кое-что давно уже беспокоит меня, – сказала она, – и я хотела бы, чтобы вы мне сказали, да или нет.
Гильберт встал рядом.
– О чем ты хочешь спросить меня? – с подозрением поинтересовался он.
Грей подняла на него взор:
– Исповедовался ли мой брат перед смертью? Гильберт был явно ошарашен ее вопросом.
Множество самых разных чувств отразилось на его обычно бесстрастном лице, прежде чем оно приобрело присущее Гильберту хладнокровное выражение. Он покачал головой.
– Нет, об этом речи не шло. Филипп умер как трус.
Гнев разрастался в душе Грей. Она быстро повернулась и пошла прочь.
Гильберт легко догнал ее и повернул лицом к себе.
– Поверь мне, – сказал он, и жесткая складка пролегла у его губ. – Даже если бы на него и наложили крест, он не принял бы его.
– Так же, как не принял бы ты? – бросила она в ответ. – Я плохо знала Филиппа, поэтому не могу судить о нем, но теперь я поняла твое черное сердце, Гильберт Бальмейн, – она стряхнула руку, касавшуюся ее. – Поберегись, как бы тебя не постигла та же участь, что и человека, которого ты убил.
Гильберт сильнее сжал ее руку, кровь бросилась ему в лицо.
– Я хотел бы пояснить одну вещь, леди Грей, – произнес он сквозь зубы. – Не я сразил вашего брата, хотя с радостью воспользовался бы случаем, чтобы своей рукой убить его.
– Да, мне известно, что твоя коварная негодяйка-сестра нанесла решающий удар. Сделала ли она это, чтобы спасти тебя от клинка Филиппа? Нет, каковы бы ни были его преступления, но не мой брат трус, а ты и твоя сестра!
Гильберт склонился к ней:
– Ты ошибаешься.
– Я сама видела его смертельную рану! – выкрикнула Грей, и волна тошноты поднялась к горлу при воспоминании о ночи, проведенной у тела брата. – Он убит в спину трусом, убит, как дикий зверь.
Гильберт удивился:
– Ты видела?
Как это могло случиться? Филипп был две недели как мертв, когда она вернулась из аббатства. Его должны были похоронить задолго до ее приезда.
Неожиданный горький смех, внезапно сорвавшийся с ее уст, рассердил Гильберта, он и сам не понял почему.
– Думаешь, отец избавил меня от такой жестокости? Он заставил меня…
Сообразив, что сказала больше, чем намеревалась, Грей не договорила.
– Берегись, Бальмейн, – тихо сказала она. – В каком бы зле ты ни обвинял Эдуарда Чарвика, ты еще не знаешь его. Хотя я и сама до недавнего времени не знала его по-настоящему. А он мой… – Грей замолчала, полная решимости не называть его больше отцом.
Не обращая внимания на предостережение, Гильберт приподнял ее подбородок:
– К чему он тебя принудил? Грей отвела глаза.
– Говори, черт тебя побери! Грей покачала головой.
– Я все равно узнаю.
Девушка встретилась с ним взглядом:
– И что из этого? – в ее голосе звучал леденящий холод. Пораженный вызовом, который бросила ему слабая женщина, Гильберт долго смотрел в ее холодные серебристые глаза.
– Я хочу понять, – наконец произнес он.
– В самом деле?
Кровь Господня! Она заставляла его чувствовать себя последним подонком. Он провел рукой по непокорным кудрям и кивнул.
Грей на мгновение закрыла глаза, потом снова встретилась с ним взглядом.
