Роза пустыни - Симмонс Сюзанна (лучшие книги txt) 📗

Нашла Элизабет и изображение самой Исиды — стройной, гибкой и вечно молодой.

— Ты была прекрасна… поистине прекрасна, — благоговейно прошептала Элизабет.

Три тысячи лет назад умерла Исида, но фреска сохранила ее образ. Элизабет любовалась обведенными черной краской глазами, черным париком, платьем густо-синего цвета, великолепными золотыми и серебряными украшениями.

— Интересно, что стало с твоей мумией? — не удержалась от вопроса Элизабет. — Надеюсь, ты не рассердишься на то, что я буду спать в твоей гробнице.

— Pardon, миледи, — сказала Колетт, входя в пещеру. Она спешила заняться обычным вечерним туалетом своей госпожи.

— Ничего, Колетт. Я просто говорила сама с собой.

Элизабет быстро отвернулась и начала готовиться ко сну.

Прошло довольно много времени, прежде чем молодая француженка с тревогой в голосе пожелала Элизабет доброй ночи и отправилась в отведенную ей крохотную комнатку, заявив на прощание:

— Все равно я не могу понять, зачем надо спать в катакомбах, миледи. Не сомневаюсь, что меня всю ночь будут мучить кошмары.

— Постарайся не думать об этом. Увидимся утром.

Когда служанка была уже у выхода, Элизабет радостно крикнула ей:

— Спокойной ночи, Колетт!

Оставшись одна, Элизабет села за старинный столик, чтобы сделать запись в своем дневнике. Но под пристальным взглядом Исиды с фрески ей никак не удавалось сосредоточиться.

Подперев рукой подбородок, она стала смотреть на изображение прекрасной женщины, которая жила за тридцать веков до нее.

— Интересно, были ли у тебя захватывающие приключения? — Она вздохнула. — Ты любила мужа? У вас были дети?

Любовь…

В последние недели Элизабет много думала о ней. И пришла к выводу, что определенно не влюблена в лорда Джонатана — Джека. В него нельзя влюбляться: это было бы очень неразумно с ее стороны и слишком опасно.

Но пожалуй, она им увлеклась.

Сегодня за обедом Джек был молчалив. Душой общества оказался любезный и очень милый граф Полон-ски. Он всюду бывал, все перепробовал, был со всеми знаком — и так интересно обо всем рассказывал. Он даже поведал чудесную историю о принце Уэльском и некоей миссис Л. И причем в подробностях, отчего Элизабет покраснела, хотя и получила удовольствие.

Вздохнув, Элизабет отложила перо и закрыла альбом в кожаном переплете.

— Нет, не могу я здесь спокойно писать о прошлом дне. Потом запишу.

Она приготовилась спать: привернула фитиль лампы и скользнула под одеяло, не забыв опустить противомоскитную сетку. Но тут же снова встала, взяла дневник со столика и спрятала его под подушку.

Через какое-то время Элизабет проснулась. Поначалу ей казалось, что она встревожена сновидением — ей, конечно же, опять приснился Джек.

Девушка села на постели и устремила взгляд в темноту. Сквозь крохотное окошко, проделанное в передней стене усыпальницы, проникал очень слабый свет. Да и то лишь потому, что было полнолуние.

Она сидела, стараясь успокоиться, и ждала, когда сердце начнет биться ровно. Казалось, вокруг было тихо — или она ничего не слышала из-за гула в ушах и прерывистого шумного дыхания? Все тело ее покрылось потом. Ночная рубашка противно липла к коже.

Неужели ее снова беспокоят сны о Джеке? Сны, в которых он целовал ее, ласкал и прижимал к себе, так что она ощущала его налитые силой мышцы и ту особую часть тела, которая делает мужчин такими непохожими на женщин… Он шептал ей на ухо что-то завораживающее, обещал доставить ей удовольствие с помощью одного только языка…

Элизабет содрогнулась.

Или, может быть, ее разбудил более мрачный, совсем не такой приятный сон?

Со времени смерти милой Анни ее мучило одно и то же видение. И она в испуге просыпалась посреди ночи, тело ее покрывалось холодным потом, а сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвется.

Кто-то преследовал ее.

Элизабет не могла понять, кто и за что ее преследует. Было ясно только одно: если ее поймают, ей придет конец. И всегда рядом была Анни, требовавшая заботы, мешавшая ей бежать. И хотя Элизабет сознавала, что безжалостный преследователь вот-вот догонит ее, она не бросала свою младшую сестру. Но рука Анни выскальзывала из ее руки, и они разлучались.

Глядя в темноту, Элизабет впервые поняла, что так и не знает, что должно произойти потом: всякий раз она просыпалась с плачем — не было конца у этого кошмарного сна.

Девушка утерла слезы. Что разбудило ее этой ночью?

Тук.

Тук. Тук.

Элизабет замерла от страха. Крошечные волоски на ее затылке вдруг встали дыбом. Кожу головы странно покалывало. По всему телу вдруг побежали мурашки.

Реальность ударила ее, словно прикосновение ледяных пальцев к позвоночнику.

В пещере еще кто-то есть!

Элизабет почувствовала, что в горле у нее сухо, как в пустыне во время песчаной бури. Сердце ее трепетало, как пойманный мотылек. Дыхание перехватило — ей казалось, что она вот-вот задохнется.

Страх.

Впервые в жизни Элизабет нутром почувствовала всю глубину этого самого примитивного чувства. Нет, наверное, не впервые: впервые она испугалась по-настоящему в ту ночь, когда умирала Анни.

Однако сегодняшний ее страх был совсем иным. Это был страх перед неизвестным, страх жертвы, бессильной против хищника, страх беглеца, которому не удается уйти от погони. Руки и ноги у нее похолодели. Сознание было четким, а тело словно парализовало. Это походило на страшный сон, на кошмар — только она не спала!

Тут Элизабет различила темную фигуру в широком одеянии и с трудом сдержалась, чтобы не закричать. Кто-то был прямо здесь!

Это призрак?

Можег быть, это вернулась мумия Исиды и. хочет получить обратно свою усыпальницу?

Элизабет очень живо представила себе, как закутанный в льняную материю мертвец встает из гроба и идет при свете луны. Ей показалось, что пахнет смолой, кото-рой в древности пропитывали погребальные пелены.

Элизабет укорила себя за то, что дала волю фантазии. Конечно, это не призрак и не вышедшая из гроба мумия. Это живое существо из плоти и крови. Иначе просто быть не может.

Сквозь противомоскитный полог она разглядела, что незваный гость направился к ее дорожному сундуку. Кем бы ни был пришелец, он явно намеревался порыться в ее личных вещах!

Думай, Элизабет, соображай! Нечего жаться в постели! Никакой рыцарь в сверкающих латах не примчится на своем верном скакуне, чтобы спасти тебя от того, кто проник в пещеру. Надо самой что-то делать.

Где ее решимость? Ее сила воли? Ее отвага? Милая, нежная Анни говорила, что в Элизабет ее больше всего восхищает отвага. Разве младшая сестра не была бы разочарована, если бы сейчас увидела, что она съежилась под одеялом и притихла, как мышка?

Элизабет услышала, как тихо скрипнула крышка сундука. Ее передернуло от отвращения. Сейчас кто-то будет рыться в сундуке, чьи-то руки коснутся нижнего белья, тончайших батистовых сорочек и панталон. Этот кто-то возьмет старинную брошь с камеей, которую мать подарила ей в день шестнадцатилетия. А то и бесценную фотографию Анни и всей семьи, с которой она никогда не расстается.

Элизабет с изумлением поняла, что теперь испытывает уже не столько страх, сколько гнев. В конце концов, разве что-то может причинить ей более сильную боль, чем та, которую она испытала от смерти дорогой Аннелизы?

Кто посмел войти к ней в спальню, ворошить вещи и ругать ее до полусмерти?! Господь свидетель: она не намерена лежать в постели, она не трусиха! Пора действовать. Но сначала необходимо вооружиться.

Розовый шелковый зонтик лежал на старинном столике у кровати.

Ничего лучшего она придумать не смогла. Хотя зонтик наверняка сломается, а он так нравится ей.

Придется сначала вскочить, а потом уже схватить его. Она приготовилась, сделала глубокий вдох, раздвинула противомоскитную сетку и решительно крикнула:

— Стойте! Кто здесь?

Темная фигура у сундука замерла.