Жажда возмездия - Бенцони Жюльетта (читать книги без сокращений .txt) 📗
Преисполненная благодарности, Фьора поцеловала эту прекрасную женщину. Ее не покидало беспокойство: Эстебан до сих пор не вернулся.
Он вернулся с наступлением ночи, незадолго до комендантского часа, усталый и голодный. Пероннелла, ответственная за кухню в доме Нарди, занялась им, несмотря на поздний час. Она подала ему паштет из угря, кусок пирога с голубятиной, большой ломоть холодной говядины и налила бургейского вина, способного взбодрить самого усталого человека. Кастильцу очень нравилось на кухне, где он часто помогал до отъезда в Компьень. В этот вечер Пероннелла была очень довольна тем, что могла побаловать Эстебана чем-то вкусным. Фьора поняла, что им хочется побыть наедине.
Ночь выдалась великолепная. Сидя на скамейке около клумбы с белоснежными лилиями, от которых шел нежный аромат, молодая женщина смотрела на усыпанное звездами небо и думала о своей судьбе. В августе месяце прошлого года она жила на вилле Фьезоле со своим горячо любимым отцом и думала, что безумно влюблена в Джулиано де Медичи. Ее баловали, лелеяли, и у нее тогда было все, чтобы быть счастливой. Ее жизнь протекала спокойно и гладко, она казалась такой же разноцветной, как китайский шелк, который Франческо Бельтрами привез для своей любимой дочери из Венеции. А потом все превратилось в какой-то ад. Ее спокойная жизнь окончилась, она очутилась в хаосе, полном шипов, оставивших на ней глубокие царапины. Фьора познала страсть, этот алый цветок, роскошный и ядовитый. Тот, кто вдохнул сладкий дурманящий аромат этого цветка, становился его рабом. И сидя этим вечером в саду, Фьора осмелилась признаться себе, что, несмотря на все страдания, которые он ей причинил, она все еще любила Филиппа и, без сомнения, будет любить его до последнего вздоха. Пурпурный цветок умрет только вместе с ней.
Она машинально крестилась каждый раз, когда видела падающую звезду, оставляющую яркий след в бархате темной ночи. Некоторые люди уверяли, что падающая звезда была душой, входящей в рай. Другие говорили, что это признак счастья и что надо было загадать какое-нибудь желание, но, несмотря на то что она машинально крестилась, Фьора не верила ни в то, ни в другое.
Песок заскрипел под ногами Эстебана, и, не говоря ни слова, он сел на место, которое она ему указала рядом с собой. Он не дал ей времени задать хотя бы один вопрос.
– Вы не ошиблись, донна Фьора, это точно он. Я пошел за ним и следил долго, чтобы убедиться в этом.
– Куда он пошел?
– Сначала за кардиналом Бурбонским до его особняка, который стоит недалеко от Лувра. Он входил в число людей, сопровождавших его, и иногда я даже видел, как кардинал наклонялся к монаху, чтобы доверительно поговорить с ним. Но в особняке Бурбонов он пробыл недолго. Я видел, как монах вышел оттуда и вернулся в собор, чтобы присутствовать на вечерней молитве, на которой был и я, как хороший христианин. Затем брат Игнасио пошел в монастырь, находящийся неподалеку от собора Парижской Богоматери. Мне сказали, что это монастырь якобинцев. Оттуда он не вышел, и я вернулся домой. Что теперь мне делать?
– Лечь побыстрее в постель, ибо вы это заслужили. Благодарю вас, Эстебан, за эту услугу. Полагаю, что теперь можно оставить монаха на волю судьбы. А я послезавтра отправляюсь к Людовику с мессиром де Коммином. Вам известно, что король послал его за мной?
– Да, я знаю об этом. Не знаю только, что ему нужно. Надеюсь, что у короля добрые намерения, если судить по приему, оказанному им моему хозяину. Однако я не согласен с вами в том, что касается брата Игнасио. Завтра я покручусь еще немного вокруг этого монастыря. Может быть, что-нибудь узнаю о цели его приезда сюда.
– Будьте осторожны, прошу вас. Вы знаете, как он опасен, и, может быть, не стоит привлекать к нам его внимание.
– Доверьтесь мне. Он даже не заподозрит о моем присутствии.
У Эстебана были свои планы. Рано утром, одетый в длинную холщовую блузу, с двумя корзинами в руках, которые с удовольствием вручила ему Пероннелла вместе со списком поручений, когда он сказал ей, что хочет пройтись по Центральному рынку, Эстебан направился к монастырю якобинцев и бродил там до тех пор, пока не увидел, как оттуда вышел послушник с корзинами, как и у него. Он последовал за ним и через несколько минут догнал и окликнул его, представившись иностранцем, недавно приехавшим в Париж, и сказав, что он еще не знает самых хороших торговцев.
– Мне дали список, – сказал он, показывая то, что написал сам втайне от Пероннеллы, – объяснили, как дойти до рынка, и все.
– Вы правильно сделали, что обратились ко мне, брат мой, – сказал монах с важным видом. – Я знаю лучших торговцев и покажу вам лавочки, где можно купить самые свежие продукты и по умеренной цене.
– Я вам буду очень благодарен за это, брат мой, – смиренно ответил Эстебан.
Он знал только один способ выразить признательность: когда корзины были заполнены, кастилец увлек своего добровольного проводника в кабак на улице Кокийер, чтобы угостить его холодным вином. Брат Гийо умел ценить божьи благодеяния и имел слабость к вину, этому божественному напитку, освященному самим господом богом на Тайной вечере. После третьего кувшинчика вина Эстебан узнал все, что ему было надо: его святейшество папа римский дал Игнасио Ортеге специальное и тайное поручение к королю Франции, к которому он скоро поедет, и весь монастырь гордился этим.
Узнав все, что ему было нужно, Эстебан напомнил своему собеседнику, что пора было возвращаться. Тридцать минут спустя он принес Пероннелле две полные корзины и сообщил Фьоре самые свежие сведения.
– Его миссия, видимо, не очень важная, – сказала Фьора, – иначе папа поручил бы ее какому-нибудь кардиналу-легату.
– Я придерживаюсь другого мнения, – возразил Эстебан. – Простой монах менее заметен, чем помпезный кортеж кардинала, и людям более скромным доверяют много государственных секретов. Во всяком случае, он отправляется туда же, куда и мы. Попытаемся вместе с моим хозяином понаблюдать за ним. Не думайте больше о нем, донна Фьора!
Этот последний день пребывания в Париже Фьора провела возле Леонарды. Она укоряла себя за то, что оставляет ее, словно это решение зависело от нее самой. Она покинула Леонарду только на время беседы с Агноло Нарди. Они уединились в его кабинете.
– Вам нужны деньги, донна Фьора? – спросил негоциант, как только она вошла, и указал ей на кресло.
– Не смущайте меня, мессир Агноло! Щедрость, с которой вы приняли нас, моих друзей и меня, запрещает мне обсуждать с вами подобную проблему.
– Господи! Донна Фьора! Как только вы можете говорить такое?
– Прошу вас не продолжать дальше, ибо вы смутите меня еще больше!
– Как вы не понимаете? Гостеприимство – это христианская обязанность, а принимать вас было настоящим удовольствием, но это ничего общего не имеет с коммерцией! Что касается вас, то дело обстоит следующим образом: мессир Анджело Донати, который отвечает, с согласия сеньора де Медичи, за имущество, торговлю и частную собственность покойного Франческо Бельтрами, довел до моего сведения, что доходы от торговли, полученные ранее от доли вашего отца, должны быть полностью переданы вам. Так же обстоят дела в Брюгге, где для большего удобства мессир Ренцо Каппони получил распоряжение присылать мне ежегодно то, что полагается вам, и я могу сказать, что если даже речь и не идет о богатстве, сравнимом с богатством Франческо Бельтрами, вы все же с настоящего момента обладаете солидным состоянием. Оно будет увеличиваться с каждым годом и позволит вам, если вы этого пожелаете, купить красивый дом во Франции. Например, на Луаре, где жизнь такая приятная и где обычно живет король.
– А вы не преувеличиваете? – недоверчиво спросила Фьора.
– Никоим образом, клянусь честью! Надо подумать о будущем, донна Фьора, и взять то, что принадлежит вам.
– Если это действительно так, то я с удовольствием приму немного денег для завтрашней поездки. Что же касается остальных денег, мне хотелось бы, чтобы вы их поместили с выгодой для меня и для вас, а еще я хотела бы, чтобы вы сняли оттуда сумму, необходимую для ухода и содержания моей дорогой Леонарды.
