Ангелочек. Дыхание утренней зари - Дюпюи Мари-Бернадетт (читать книги онлайн без txt, fb2) 📗

– А что это за неприятные люди, с кем вы оставили Албани? – спросил Луиджи, уворачиваясь от пальчиков Бруно, которые так и норовили схватить его за нос.

– Парочка стервятников, родня Коралии. Говорят, что хотят забрать сиротку, а на самом деле им нужны дом и земля Ива, чтобы сдать их в аренду.

– И ты оставил тетушку с ними одну? – удивилась Анжелина. – Ты, который как никто умеешь поставить на место любого наглеца?

– Албани попросила меня взять Бруно и постоять в сторонке, пока она с ними поговорит. Foc del cel! [2] Добром это не кончится… Ну а вы, пилигримы, рады вернуться домой? В Сен-Лизье вас ждут с нетерпением. Я был на рынке в Сен-Жироне в прошлую субботу, ходил продавать сыр, и встретил твоего отца, Анжелина. Мы поболтали немного.

– В субботу? Это же совсем недавно! Как Анри, Жерсанда, Октавия? У них все хорошо?

Жан Бонзон в смущении опустил глаза, что было для него нехарактерно. Бросив быстрый взгляд на Луиджи, он решился:

– Честно говоря, в доме на улице Нобль не все гладко. Жерсанда и Октавия обе заболели гриппом, причем очень серьезно. Если бы не Розетта, им бы пришлось удалить из дома твоего сына. Жермене, твоей мачехе, той, наоборот, дома не сиделось. Как будто от ее присутствия больным была какая-нибудь польза… Но ты не волнуйся, худшее позади, и обе дамы скоро совсем поправятся.

Глаза Анжелины расширились от ужаса, и она поспешила прижаться к мужу. Она так спешила домой, но предстоящее возвращение обещало быть нерадостным.

– Луиджи, я хочу быть в Сен-Лизье сегодня же! Если мы выедем сейчас, то вечером будем дома. На самом деле, дядюшка, мы хотели остаться у вас в Ансену на ночь, а завтра днем сесть в дилижанс. Но ничего, мы приедем к вам в гости позже, в следующем месяце.

– К чему такая спешка? Ты не была дома четыре месяца, так неужели нельзя подождать еще один день? – проворчал горец. – Албани будет так рада тебя видеть! И пообедать мы можем все вместе в таверне, на террасе.

– По-моему, процессия направляется к кладбищу, – заметил Луиджи. – Ваша супруга наверняка уже вас дожидается, дядюшка Жан!

– Да, ты прав. Но и вам, я думаю, стоит пойти.

Опечаленная новостями из дома, Анжелина последовала за мужчинами. Не успели они обогнуть южную стену церкви, как им навстречу выбежала заплаканная Албани. Она выхватила у Луиджи мальчика и прижала его к своей груди.

– Жан, помоги мне! – пробормотала она, осыпая малыша поцелуями. – Каким чудом ты оказалась тут, Анжелина? И Луиджи с тобой… Я вас и не увидела. Простите, я сама не своя!

– Тетушка, что случилось? – спросила Анжелина.

Она поспешила нежно обнять эту маленькую, добрейшей души женщину, которая дрожала от волнения.

– Эти люди, брат Коралии с женой, они хотят забрать у меня Бруно! Увы, это их право, но я так люблю мальчика! Так люблю, словно это мой родной сын!

– Что?! – взвился Жан Бонзон. – Ну, сейчас я им покажу! Мы взяли малыша в дом с согласия его отца, и никто его не заберет!

– Жан, что ты собираешься делать? – между всхлипами спросила у него жена. – Они родственники Бруно, он их племянник, а мы ему – чужие люди! Может, они сумеют заменить ему родителей.

– У него уже есть семья! Стервятники они, а не родственники! Ну ничего, я сам поговорю с ними, когда будем идти с кладбища!

Албани пребывала в таком отчаянии, что на нее больно было смотреть. Луиджи нежно погладил ее по плечу. Он успел полюбить эту добрую, мягкосердечную женщину.

– Тетушка… Вы позволите мне вас так называть? Тетушка, милая, не плачьте! Эти люди как родственники имеют какие-то права, но ведь Ив Жаке отдал мальчика на воспитание вам с Жаном, и все это знают, так что…

– Спасибо, Луиджи, спасибо…

Вскоре они догнали похоронную процессию и встали у могилы, вырытой накануне в коричневой земле. Анжелина смотрела, как трое мужчин на веревках опускают в нее гроб. Скромная конструкция из плотно сбитых досок, ударившись о стенку могилы, наконец замерла на дне. Отчего Анжелине вдруг стало не по себе? Была ли причиной жара, или накопившаяся усталость, или ее чрезмерно живая фантазия? Она представила запертое в этом гробу тело Ива Жаке – неподвижное, обреченное на разложение. Голова у молодой женщины закружилась, на висках выступил холодный пот.

– Луиджи, мне дурно, – прошептала Анжелина, цепляясь за руку мужа.

В глазах у нее потемнело, она стала ловить ртом воздух. Еще мгновение – и у молодой женщины подогнулись ноги.

– Энджи! – воскликнул Луиджи, пытаясь ее удержать.

Жан Бонзон подбежал к нему, подхватил племянницу и перенес ее в тень сосны. Там он осторожно сел на землю, все еще держа Анжелину на руках.

– Воды! Принесите воды! – крикнула женщина в широкополой соломенной шляпе, из местных.

Недомогание Анжелины вызвало небольшой переполох. Некоторые поселяне даже отошли от могилы, чтобы хотя бы издали увидеть, что приключилось с молодой женщиной. Между тем встревоженные Албани и Луиджи склонились над Анжелиной.

– Дорогая, как ты себя чувствуешь? – спросил супруг.

– Ох уж эти мне аристократы! «Дорогая, как ты себя чувствуешь…» Эвлалия Сютра права, нужно дать Анжелине выпить воды или… водки!

– Ты сказал, Эвлалия Сютра? – с трудом вымолвила молодая женщина. – Я ее знаю. Да, дайте мне воды, мне очень хочется пить!

Чьи-то руки властно отодвинули Луиджи и Албани, и Анжелина увидела знакомое румяное лицо под соломенной шляпой. Это была Эвлалия, кормилица, которая три года назад кормила ее сына Анри своим молоком.

– Это вы, мадемуазель Лубе? – изумилась женщина.

– Foc del cel! А кто ты хочешь, чтобы это был, Эвлалия? – рассердился Жан Бонзон. – Конечно это моя племянница!

– Раньше она была понарядней, племянница ваша… Что с вами случилось, мадемуазель?

Луиджи отстранил женщину и помог Анжелине встать. Он хотел увести свою супругу подальше от кладбища, но от Эвлалии Сютра скрыться было не так просто.

– Вы, случайно, не в положении? Для беременных дурнота – обычное дело… – предположила она. – Идемте, у меня дома есть сладкая мятная вода. Вам сразу станет лучше!

– Спасибо за вашу доброту, мадам, но моей супруге уже лучше, – отрезал Луиджи. – Разрешите представиться: Жозеф де Беснак. Мы возвращаемся из Сантьяго-де-Компостела и, конечно же, очень устали…

– Так вы женаты?

Анжелина пришла в себя, и теперь взгляд ее скользил по кукольному румяному лицу поселянки, один вид которой напомнил ей о временах, оставивших по себе мучительные воспоминания. В ноябре ее маленькому Анри исполнится четыре. Свою первую, внебрачную беременность ей пришлось скрывать. Она опасалась бесчестия, ей было очень горько, что отец малыша даже не думает о них… Теперь все изменилось.

«Мой pitchoun [3] родится в уютном доме, а не в пещере Кер, – подумала она. – Я смогу показать его людям, кормить его своим молоком, увидеть его первую улыбку…»

– Значит, вас теперь надо называть «мадам»? – сквозь зубы процедила Эвлалия Сютра. – Ловкая же вы барышня…

– Оставь мою племянницу в покое, змея! – осадил ее Жан Бонзон. – А, вот и родственнички нашего Бруно!

Церемония закончилась, и супружеская чета в сопровождении одетой в черное старухи направлялась к Бонзонам. Албани дрожащими руками еще крепче прижала мальчика к себе и опустила голову, готовая примириться с неизбежным.

– Мсье Бонзон, нам нужно поговорить! – заявил Гюг Сеген, брат покойной Коралии.

– Не на кладбище же нам разговаривать! – отозвался горец. – Давайте пропустим по рюмочке, я приглашаю.

Эвлалия Сютра удалилась, одарив Анжелину на прощание презрительным взглядом. Анжелина невесело усмехнулась. Два года назад она спасла Эвлалии жизнь. Кормилица в страшных муках родила больного гидроцефалией младенца, и доктор хотел зашить ей рану на промежности, даже не помыв руки. Молодая повитуха заставила его соблюсти правила гигиены, дабы избежать послеродовой горячки, часто уносившей жизни рожениц. Судя по всему, благодарность не входила в число присущих Эвлалии добродетелей. Луиджи взял жену за руку и спросил шепотом: