Балом правит любовь - Уайтикер Гейл (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt, .fb2) 📗
Замужней дамой… — печально рассуждала про себя Диана, но осчастливило бы ее это замужество? Весьма сомнительно…
— Диана? Ты слушаешь меня?
Диана подняла глаза и, встретив испытующий взгляд тетки, зарделась.
— Прости меня, тетя. Я что-то задумалась.
— Я даже знаю, о чем, — добродушно заметила миссис Митчелл. — Неужто ты все поминаешь прошлое, душа моя? С тех пор минуло четыре года.
— Да. Я искренне полагала, что скинула с себя груз прошлого. Но теперь, снова очутившись здесь… — Диана замолкла и покачала головой. — Странно: мне то кажется, будто все это приключилось со мной в другой жизни, а то — будто все это произошло не далее как вчера. — Диана с тревогой посмотрела на тетку. — Я говорю вздор?
— Ну что ты! Бедствия, обрушивающиеся на нашу голову, всегда непостижимы, Диана. Столкнувшись с несчастьями, человек так или иначе меняется.
— А я изменилась?
— Очень. Трудности закалили тебя.
— Не знаю, не знаю… — Диана отпила из чашки, наслаждаясь ароматом горячего чая. — Порой я думаю, что надо покориться судьбе, принять все как есть и жить дальше. В конце концов, идеальных браков не бывает. Я, верно, была чересчур наивна, полагая обратное.
— Ты и впрямь считаешь, что идеальных браков не бывает?
Диана посмотрела в глаза своей тетке и поняла, что лукавить бесполезно.
— Нет.
— Это хорошо. Если бы ты ответила «да», я была бы весьма разочарована. Брак таков, каким его делают супруги, Диана, — сказала миссис Митчелл. — Никто из нас не совершенен, но мы между тем всегда стремимся к лучшему. Я знаю, что и ты бы поступала так же, ибо у тебя перед глазами был пример твоих родителей.
Улыбка Дианы выглядела тоскливо-задумчивой.
— Знали бы вы, тетя Изабел, как мне их не хватает. Я так скучаю, что порой испытываю почти физическую боль. Но бывает, я рада, что их нет со мной: случившееся причинило бы родителям жестокие страдания.
— Они страдали бы за тебя, от всех выпавших на твою долю мучений. Но ты держала себя с большим достоинством и вышла из положения с честью, а это всегда признак истинной леди.
Диана вздохнула.
— Достоинство и честь — это хорошо, тетя, но что в них проку, раз доброе имя безнадежно запятнано?
— Что проку? Да они бесценны, дитя мое! Пятна стираются, потускневшему серебру всегда можно вернуть блеск. Восстановить же утраченные честь и достоинство не так-то просто.
Сравнение с серебром позабавило Диану.
— Боюсь, в обществе многие уверены, что, как бы чиста я ни была, мне уж не блистать.
— Ну и бог с ними! Жизнь слишком скоротечна, чтобы тратить время на тех, кто не желает прощать и забывать, поверь мне, друг мой. Я тоже не раз в своей жизни встречала подобных людей. Так я и слезинки из-за них не пролила. Ну, будет… Не желаешь ли подняться к себе? — предложила миссис Митчелл. — У тебя был тяжелый день, нужно отдохнуть. Обед будет готов не ранее чем через два часа. Мне хочется, чтобы щечки у тебя немного порозовели.
Диана хитро улыбнулась.
— Думаю, отдых перед обедом не помешает. Я всем сердцем люблю Фиби, но она болтает без умолку, а это порой весьма утомительно. Что ж, Чосер, пора идти, — сказала она, легонько подталкивая пса.
Собака, подняв голову, печально взглянула на девушку, затем медленно поднялась и побрела на свое место возле камина.
Диана уже была в дверях, когда вопрос миссис Митчелл заставил ее остановиться:
— Ты рассказала Фиби о том, что случилось четыре года назад?
Диана тяжко вздохнула, хотя ждала этого вопроса.
— Мне не хватило духу. Она всегда так жаждала любви, так хотела выйти замуж, что я побоялась, как бы она не вообразила, будто я предостерегаю ее от замужества. Но мысль о том, что она почувствует, если услышит мою печальную историю из чужих уст, приходила мне в голову.
— А это очень возможно, — заметила миссис Митчелл. — Если ты избегала говорить с людьми о том, что произошло между тобой и лордом Дерлингом, они могут поверить ему и решить, будто ты поступила с ним бесчестно. Один факт твоего пребывания в Лондоне способен стать поводом для досужих сплетен. Это, разумеется, не значит, что они тотчас дойдут до Фиби. Мы с тобой будем всегда сопровождать ее и, верно, сумеем оградить от неподобающих разговоров. Однако кто ж может поручиться, что обрывки этих сплетен все же не достигнут ее ушей?
— Вы полагаете, я должна рассказать ей?
— Я полагаю, надобно подождать, а там будет видно. Должно быть, все уверены, что Фиби известна твоя история, а поскольку сплетни доставляют истинное удовольствие лишь тогда, когда передаются человеку несведущему, люди, возможно не станут стараться попусту. Если Фиби что-то услышит, она, несомненно, захочет узнать правду от тебя. Тогда и решишь, что ей рассказывать, а что нет.
Это показалось Диане разумным. Однако у нее тут же возник другой вопрос.
— Как ты думаешь, лорд Дерлинг знает, что я в Лондоне?
— Ох, Диана… — в свою очередь вздохнула тетя. — Думаю, было бы наивно полагать, что он об этом не знает. У него слишком обширные связи, и важные новости тотчас доходят до него.
Диана кивнула. Конечно, лорду Дерлингу известно о ее возвращении, и с ее стороны было глупо усомниться в этом. Но Диане нужно было знать, верят ли в свете до сих пор тем лживым слухам, которые распустил о ней лорд Дерлинг четыре года назад. Считают ли ее по-прежнему бессердечной интриганкой, которая подло поступила, бросив жениха накануне свадьбы.
Глава вторая
Лорд Эдвард Терлоу, граф Гартдейл, на жизнь не жаловался. Знатный по происхождению, он занимал видное место в обществе, а после смерти отца помимо графского титула унаследовал и обширные земельные владения, и немалое состояние. Он обладал отменным здоровьем, имел широкий круг друзей и был вполне доволен своим семейным положением.
Граф имел двух сестер, старшая из которых, Барбара, была счастлива в браке и готовилась стать матерью во второй раз. За младшей, Элен, ухаживал один уважаемый господин, который, по всей видимости, в скором времени рассчитывал попросить ее руки. Однако в безоблачном существовании графа было одно омрачавшее его обстоятельство, а именно его мать.
Отца Эдварда — царствие ему небесное! — не стало четыре с половиной года тому назад. Но если его дети нашли в себе силы примириться с кончиной родителя, то мать свыкнуться с потерей супруга никак не могла. Она замкнулась в своем горе и постепенно становилась все более капризной и требовательной к своим домочадцам. Она взяла за обыкновение стенать и горько жаловаться на одолевшие ее в одночасье бесчисленные недуги и большую часть дня проводила в постели, плачась на то, что ни в ком не находит сочувствия.
Недаром многие из ее друзей перестали к ней наведываться. Эдвард полагал, что жалобы на здоровье были лишь средством привлечь к себе внимание, ибо общение с ее детьми, превратившееся для нее в насущную потребность, для сына и дочерей, напротив, стало тяжкой обузой.
Печально, но ничего не поделаешь. Эдвард, как и Барбара, отягощенная собственным семейством, не нуждался более в материнской опеке. Заботы по хозяйству были полностью возложены на прислугу, которая превосходно с ними справлялась, и нелегкая обязанность сносить непрестанную докучливую опеку матери почти всецело легла на плечи Элен. Тот факт, что младшая дочь, возможно, вскоре станет невестой, ничуть не смущал леди Гартдейл, которая продолжала оберегать ее, словно наседка своего цыпленка.
Младшая сестра Эдварда была премилым ребенком. Она заслуживала счастья и мечтала свить свое гнездышко. Поэтому ухаживания состоятельного человека Эдварда порадовало. К тому же замужество сестры освобождало его от обязательств по отношению к ней и давало возможность наконец-то подумать о собственной женитьбе.
Особых планов меж тем у него не имелось. Как раз об этом размышлял про себя Эдвард, пуская рысью Титана — свою крупную гнедую лошадь. Тихим ранним утром граф совершал конную прогулку по парку. Он достиг тридцатишестилетнего возраста, не связав себя узами брака. Однако холостяцкая жизнь не могла длиться вечно.
