Не бойся любви - Осборн Мэгги (чтение книг TXT) 📗
— Ладно, согласна, этот парень — настоящий принц. Сядьте и передохните. А потом закончите то, что хотели сказать.
Маргарита скорее упала, чем села. Ее впалая грудь вздымалась и опадала часто-часто, ловя зловонный воздух камеры.
— У меня совсем мало времени, чтобы обезопасить жизнь Грасиелы, — сказала она, поднимая глаза на Дженни. — Если моя девочка останется в деревне после моей смерти, она вскоре последует за мной в могилу. Знаете, как это бывает: несчастный случай, происшедший без свидетелей, — и все. Единственный выход — отправить ее к Роберто.
— Он может не принять ее, — напрямую высказалась Дженни. — А если ваш милый Роберто женился заново еще годы назад? Вы об этом подумали?
— Нет! — На этот раз в глазах у Маргариты вместо пламени вспыхнули только лишь угольки. — Но может статься, он действительно ее не примет. Предположим, отец ему не позволит. — Она прикрыла глаза и сглотнула. — И поэтому вы должны обещать мне всем для вас святым, что вы никогда не бросите Грасиелу. Если вы не сможете передать ее Роберто, и только Роберто, тогда вы ее удочерите и вырастите сами.
Дженни развела руками.
— Сеньора Сандерс! Я последний человек на земле, которому стоило бы доверить воспитание вашей дочери. Я немного умею читать, немного умею писать, но у меня нет образования, я — никто, голь.
— Я вижу словарь в заднем кармане ваших брюк. Я видела на столе в караульне книги среди ваших вещей.
— Да я всю жизнь едва-едва зарабатываю себе на хлеб и одежду. Чего только не приходилось делать! И стиркой перебиваться, и шкуры с бычьих туш снимать — а это худшая из худших работ. И чернорабочей я была, и погонщицей мулов. За исключением стирки, ни одно из этих занятий не назовешь женским. Я сама просилась на такую работу и порой выполняла ее получше большинства мужчин. И, черт побери, платили мне меньше, чем мужчинам! Вы понимаете, к чему я клоню? Я едва могу прокормить и одеть себя, не говоря о ребенке.
— Я дам вам денег на дорогу.
— Самое сложное для меня — содержать малышку, если ваш Роберто не сможет или не захочет ее принять. Кто меня наймет с ребенком на шее? Да и что это будет за жизнь для нее?
Маргарита некоторое время пристально смотрела на Дженни.
— Если бы вы отпустили волосы… и помылись… Надели бы платье и…
Дженни расхохоталась и хлопнула себя по бедрам.
— Ах вот вы о чем. Да за двадцать четыре года ни один мужик не взглянул на меня дважды, и не думаю, что платье, надень я его, что-то изменило бы. — Она покачала головой. — Мужчина должен быть свински пьян, чтобы посягнуть на мою честь!
— У вас прекрасные глаза, — минуту спустя произнесла Маргарита даже с некоторым удивлением. — И красивый рот.
— Забудьте об этом! — Дженни рубанула рукой по воздуху. — Если ваша девочка останется у меня на руках, мне придется растить ее в одиночку. И это будет та еще жизнь для нас обеих. У нее не будет красивых платьев, не будет слуг, готовых броситься к ней по первому зову. Дай Бог ей не голодать и иметь подушку под головой. Этого вы ей желаете?
Маргарита опустила голову и снова закрыла глаза.
— Но у меня нет выбора, нет его и у моей Грасиелы.
— Но это еще не самое худшее, — жестоко продолжала правдивая Дженни. — Я не люблю детей. Никогда не имела с ними дела.
— Грасиела развита не по годам. Она очень умна. Гораздо взрослее, чем дети ее возраста.
— Ну да, чудо-ребенок! Но ведь ей всего шесть лет, стало быть, она совсем малышка, а я малышей не жалую. Не знаю, как с ними разговаривать. Не знаю, как за ними ухаживать. — Дженни раскинула руки. — малыши не знают, что такое жить в пустыне, они не умеют потрошить кроликов и вообще заниматься хозяйственными делами. Путаются под ногами. Хнычут. Плачут. Они еще полулюди.
— Зачем вы мне об этом говорите? — спросила Маргарита. Глаза ее умоляли.
— Затем, чтобы вы знали в точности, за какого человека собираетесь отдать жизнь. Если мы поменяемся местами и я смоюсь с вашим ягненочком, я не хочу проснуться однажды ночью, когда мы с Грасиелой будем спать в грязи и с пустыми животами, — проснуться и почувствовать свою вину, что вы умерли вместо меня, а я вас обманула.
— Я вовсе не собираюсь умирать за вас, Дженни Джонс, не заблуждайтесь на этот счет. Я умираю ради того, чтобы Грасиела могла жить. Я приму пули вместо вас, только если вы поклянетесь всем святым, что Грасиела не будет оставлена здесь на погибель. Я встану перед стрелковым взводом только в том случае, если вы от всей души пообещаете спасти мою дочь. Голодать в тысячу раз лучше, чем умереть!
— А ваш отец, богатый владелец ранчо? — спросила Дженни со злостью. — Если ваш драгоценный Роберто откажется от Грасиелы, почему бы мне не оставить ее у дверей вашего отца?
— Он ни за что не примет незаконного, как он считает, ребенка Сандерса.
— Ну так вот вам и ответ! — Дженни откинулась назад к стене, вытянув ноги вдоль завшивленного матраса. — Просто объясните это своим жадным кузенам — и ребенок спасен.
Этими словами она отказывалась от шанса выжить. Какое-то мгновение — не больше — Дженни проклинала себя. Потом представила себе, что значит содержать ребенка, и решила предпочесть встречу со стрелковым взводом. Пусть все идет как идет.
— Грасиела — законная наследница, независимо от того, примет мой отец ее или нет. Когда суду будет представлено мое свидетельство о браке, которое я передам вам, притязания Грасиелы признают законными. Я в этом удостоверилась.
Дженни посмотрела на палец, торчащий из дыры в ее башмаке.
— Я ведь сказала вам, что терпеть не могу малых детишек и что не смогу толком обеспечить ребенка. Я не знаю, что сулит будущее. Я даже не уверена, доберусь ли до северной Калифорнии. — Она подняла глаза. — И вы все еще хотите этого обмена?
— Вы единственная надежда для Грасиелы.
— В таком случае Грасиела в большой беде. — Дженни рассмеялась резким и неприятным смехом, потом на минуту задумалась. — Они выстрелят, когда ваше лицо будет закрыто капюшоном, но хоронить в капюшоне не станут. А как только его снимут, каждый поймет, что вместо меня убили вас. Вы подумали об этом?
Маргарита медленно кивнула.
— В вашем распоряжении будет примерно шесть часов. — Она помолчала. — По правде говоря, я не верю, что солдаты станут вас разыскивать. Они носят форму, но они немногим лучше бандитов. Какой им смысл отправляться в погоню за женщиной без единого гроша? Мертвое тело у них будет, и этого достаточно для официального протокола.
— Тогда о каких шести часах вы говорите?
— Я имею ввиду своих двоюродных братьев, в особенности Луиса, Чуло и Эмиля. Когда опознают мое тело, они поймут все и сумеют сделать так, что все поверят в похищение, то есть что вы похитили их любимую маленькую племянницу. Они тут же пустятся в погоню и постараются убить вас обеих.
— Вот сучьи дети! — выругалась Дженни, запустив руку себе в волосы. — Вы подбрасываете мне ребятенка, возможно, на всю мою оставшуюся жизнь, а в придачу я получу свору мексиканских убийц, которая ринется по моим следам, чтобы прикончить меня. Цена высокая!
— Вы останетесь живы, — успокоила ее Маргарита; она посмотрела на тень, все выше наползающую на стены камеры. — решайте же. У меня остается мало времени, чтобы уладить все необходимое.
Прошли еще две минуты, пока Дженни размышляла. Глубокий вздох поднял ее грудь.
— Вы знаете, что я это сделаю. Знали и тогда, когда покупали свидание со мной.
Маргарита кивнула и закрыла глаза, на ресницах у нее блеснули слезы облегчения.
— Давайте твердо определим, что обещает каждая из нас. Я обещаю умереть завтра вместо вас. Вы — отвезти Грасиелу к отцу и передать ее только ему и никому больше. Если Роберто не сможет или не захочет принять дочь, — при этих словах по лицу Маргариты промелькнула тень боли, — тогда вы воспитаете Грасиелу как собственное дитя. И постараетесь полюбить ее.
— О нет! — Дженни вздернула голову и сузила глаза. — Я не обещаю полюбить ребенка, которого никогда еще не видела и к которому уже отношусь с предубеждением. Я отвезу ее Роберто. Или выращу, если придется, но не ждите, чтобы я ее полюбила. Этого я не могу сделать.
