Гобелен - Рэнни Карен (книга бесплатный формат txt) 📗
Ее Алекс. Изменившийся, это верно, но по-прежнему ее Алекс.
Когда погибли родители Лауры, он первый пришел утешить ее, и лишь ему удавалось находить нужные слова, лишь ему удавалось утешить девочку, потерявшую близких.
И именно он, Алекс, стал ей и отцом, и братом, и другом.
Она смотрела на него как завороженная. Смотрела, вспоминая, как однажды – ей тогда исполнилось одиннадцать лет – он приехал в Блейкмор верхом и привез ей в подарок щенка спаниеля, лучшего из помета. Маленький кудрявый щеночек стал ее другом – отчасти потому, что он был подарен Алексом, отчасти потому, что она нуждалась в постоянном спутнике, способном ответить любовью на любовь.
Когда ей хотелось поиграть, Алекс составлял ей компанию, и она, играя с ним, от души веселилась, заливаясь звонким смехом.
Хотя Алекс был на десять лет старше ее, он забывал о своем возрасте, забывал о том, что уже не мальчишка, а студент Кембриджа. Алекс смеялся и играл с ней так, как будто они были ровней.
Когда же она заболела, он сидел рядом с ней, развлекая ее рассказами о студенческой жизни и в шутку поддразнивая из-за обилия веснушек.
Ее Алекс.
Четыре года назад он крепко обнимал ее, когда она плакала, уткнувшись лицом в его новенький мундир. Обнимал и утирал ее слезы, хотя и был немного раздосадован.
Ей вдруг вспомнился и тот день, когда она впервые услышала о его ранении. Она хотела тотчас же отправиться к нему, хотела обнять его и прижать к груди, успокоить и утешить, как он когда-то утешил ее. К сожалению, тогда ей помешали ее любящие дядюшки.
Но теперь ничто не могло ее остановить.
Лаура не понимала, просто не могла понять, насколько его ошеломил ее взгляд. Его поразило то, что она смотрит на него открыто и без боязни, даже, казалось, была рада его видеть. Он смотрел ей прямо в глаза, а она лишь улыбалась в ответ. Ни смущения, ни страха.
Она не понимала, что ее несмелый шаг навстречу оказался первым – ведь прежде все избегали этого человека, избегали с тех пор, как взрыв обезобразил его, изменил его облик.
Даже юные горничные, приносившие ему еду, в испуге опускали глаза, переступая порог его королевства за широкой двустворчатой дубовой дверью. И возвращаясь из Орлиной башни, где он свил себе гнездо, они испытывали огромное облегчение, но трудно их за это винить. Он и сам бы с радостью скрылся от самого себя. Именно поэтому он не мог отвести взгляда от девушки с широко распахнутыми блестящими глазами. Она смотрела на него так пристально… Причем в ее глазах не было ни намека на страх или отвращение.
– Что это значит, Симонс? – проговорил он свистящим шепотом – кожаная маска приглушала голос и изменяла его тембр.
Дворецкий поежился под взглядом графа – хозяин был явно недоволен. Но разве он, Симонс, не следовал указаниям самого графа?
– Блохи и вши, милорд, – ответил дворецкий и с облегчением вздохнул – хозяин снова повернулся к девушке.
– Вы уже закончили? – поинтересовался граф. Он очень сомневался в том, что новая горничная нуждалась в дезинфекции. Она выглядела вполне опрятной.
Он заметил также, что под мокрой тканью явственно выделяется полная высокая грудь с отвердевшими сосками. Кроме того, заметил, что девушка была очень хорошенькая – даже в мокром платье и с волосами, прилипшими к щекам. У нее были густые длинные ресницы и лучистые зеленые глаза. Он едва удержался от улыбки, заметив, как она облизала губы кончиком розового языка и тут же поморщилась, ощутив привкус уксуса.
– Да, милорд, закончили, – ответил Симонс.
Дворецкий велел слугам расходиться, и они с радостью повиновались, чуть ли не бегом бросились к дому.
– Полагаю, вши выведены, – проговорил граф, взглянув на Симонса.
Лаура отметила, что голос Алекса изменился, прежде он был более мелодичным. Впрочем, этот новый голос вполне подходил человеку, скрывавшему свое лицо под маской. Пожалуй, все в нем изменилось, не только голос. Плечи вроде бы стали пошире, чем прежде… Он был такой же стройный и элегантный, как и четыре года назад, но на вид стал более сильным, мускулистым…
Она продолжала с интересом рассматривать его – так рассматривают редкое произведение искусства. Он же смотрел на нее в замешательстве и даже с некоторой тревогой, ибо вдруг почувствовал странное стеснение в груди.
Они по– прежнему смотрели друг на друга, и в эти мгновения, превратившиеся в вечность, что-то между ними происходило… Казалось, воздух над ними сгустился и наполнился чем-то тяжелым, почти осязаемым… Однако Лаура, похоже, ничего не замечала -она радовалась долгожданной встрече. Граф же был более чем шокирован.
Наконец она снова улыбнулась и сделала еще один шаг в его сторону. Он тотчас взмахнул рукой, обтянутой перчаткой, взмахнул так, будто приказывал ей остановиться, будто намеревался оттолкнуть, если она осмелится к нему приблизиться. Ноги его были широко расставлены, будто он стоял не на земле, а на палубе корабля.
– Ступай займись своими делами, Симонс. – Он вновь посмотрел на дворецкого.
Симонс молча поклонился. Граф тут же развернулся и исчез в дверном проеме.
Лаура смотрела ему вслед.
Симонс решил: «Она, должно быть, слабоумная». И действительно: странно уже то, что девушка не завизжала, увидев одноглазого демона. Но чтобы смотреть ему вслед с улыбочкой на губах – разве так ведут себя нормальные люди?
Лаура сделала вид, что не замечает неодобрительного взгляда дворецкого. Пусть думает что хочет. У нее хватает своих забот. Впервые в жизни ей пришлось испытать такое жестокое разочарование.
А чего она ожидала? Что, едва увидев, Алекс примет ее в распростертые объятия? Что объявит, что любит ее так же сильно, как она его? Он даже не узнал ее. Может, новый Алекс, Алекс-отшельник, также мало подвержен ее женским чарам, как и юный красавец, каким он был раньше.
Откровенно говоря, надежды на успех маловато. Правда, есть одно обстоятельство: за четыре года ее женские чары значительно окрепли. Он уже не воспринимает ее как ребенка и если и отвергнет, то не как назойливую девчонку. Может, он и наводил ужас на других, но она-то не слепая и видела: Алекс не равнодушен к ее прелестям. От нее не ускользнули взгляды, которые он бросал на ее грудь. И он был чрезвычайно взволнован.
Что же касается собственной ее реакции… Заметив, что он смотрит на ее грудь, она почувствовала, как все тело наливается жаром, как кровь быстрее заструилась по жилам, как участился пульс… Даже грудь, казалось, увеличилась, а соски отвердели.
Наверное, Джейн была права: ее план – чистейшее безумие. Но это потому, что она не обдумала все в деталях. С одной стороны, он оставался все тем же Алексом, которого она помнила, с другой – был уже не тот. Он отгородился от мира невидимой стеной, невидимой, но едва ли преодолимой.
И все– таки надежда не покинула ее. Ведь если бы она своим приходом его раздосадовала, он, не задумываясь, прогнал бы ее.
«Придется действовать более дерзко», – решила Лаура и улыбнулась при этой мысли.
Заметив ее улыбку, Симонс возвел очи горе. «Неужели эта полоумная задержится здесь надолго?» – спрашивал себя дворецкий.
Глава 3
– Черт бы побрал эту миссис Вулкрафт с ее Академией для юных леди, – бормотала Лаура, выгребая пепел из очага на кухне.
Лаура всей душой возненавидела школу, где ей пришлось получать соответствующее ее общественному положению образование. И возненавидела не потому, что была ленивой или неспособной к обучению. Напротив, с десяти лет дядюшки обучали Лауру латыни и греческому, ботанике и садоводству, скотоводству и земледелию. Вместо того чтобы читать перед сном сказки, она штудировала учебники или, сидя с дядей Персивалем и дядей Бевилом в уютной гостиной, слушала их споры о будущем империи и даже сама принимала участие в дискуссиях. Когда на чердаке нашли огромный глобус, его тотчас перетащили в гостиную, и он стал служить Лауре наглядным пособием на уроках географии. Там же, за письменным столом, она решала при свечах задачи по математике.
