Из бездны — к небесам - Картленд Барбара (книги полностью .TXT) 📗
— Что случилось? — поинтересовался Уоллингхем.
— Тетка Мирабел пишет, что моя подопечная полюбила юного князя ди Боргезе и он тоже любит ее. Поскольку он фантастически богат, не может быть никаких подозрений, что он интересуется только ее состоянием. Тетка надеется, что я дам свое согласие на их брак, и тогда свадьба состоится еще до конца лета.
Маркиз протянул руки к Кистне.
— Думаю, моя дорогая, мы можем включить Рим в наше свадебное путешествие и побывать на свадьбе моей подопечной, которая, конечно, будет совсем не такая, как наша.
— Наше свадебное путешествие! — прошептала Кистна, чувствуя, что эти слова значат больше, чем все, сказанное маркизом за вечер.
— Наш медовый месяц мы проведем за границей, — улыбнулся маркиз. — Мне бы хотелось побыть этот месяц только с вами вдвоем, а это будет трудно сделать здесь, в Англии, где каждый захочет на вас посмотреть.
Кистна снова воскликнула:
— Да, пожалуйста… пожалуйста… давайте уедем… я хочу… быть только с вами.
Ее голос звучал так трогательно, что маркиз бросил письмо на стол и обнял девушку.
— Мы поженимся послезавтра, — сказал он твердо. — Я пошлю Андерсона в Лондон, чтобы он получил специальную лицензию, и, прежде чем кто-нибудь что-нибудь узнает, мы будем уже на пути в Париж!
— Нет, на Небеса! — тихо сказала Кистна. — Наши Небеса… ваши и мои.
Комната, в которой они обедали, была небольшая, но очень милая. Кистна, впервые увидев небольшое имение маркиза на Дуврской дороге, сказала, что оно похоже на кукольный домик.
— Зачем вам этот дом, когда у вас есть аббатство? — спросила она, когда маркиз рассказал ей, где они проведут первую ночь медового месяца.
— Мне часто приходится менять лошадей на Дуврской дороге, и я предпочитаю, чтобы они стояли в моей собственной конюшне, а не на почтовой станции.
— Вы такой богатый! — дразнила его Кистна.
— Нет, просто практичный. Мне показалось, что один день в имении будет хорошим началом нашего медового месяца.
Они обвенчались в часовне аббатства, показавшейся Кистне ужасно древней.
Девушке очень понравилось, что монахи, бывшие в часовне, присоединились к молитвам, которые читал священник. Их глубокие голоса сливались с музыкой органа.
Уоллингхем привел Кистну в часовню, где их уже ждал маркиз.
— Миссис Дос сказала, что это к несчастью, если жених увидит свою невесту до свадебной церемонии, — сказала девушка, — а я хочу быть очень, очень счастливой, поэтому лучше останусь у себя в комнате до тех пор, пока не пора будет идти в часовню.
— Вы уже принесли мне счастье, — ответил маркиз. — Я никогда не чувствовал себя таким счастливым и не ждал так многого от будущего.
— Я хочу, чтобы вы всегда это чувствовали. Но, возможно… я скоро… наскучу вам. Мне говорили, что вам часто становилось скучно… со многими красивыми женщинами?
— То, что я чувствую к вам, — совсем другое, — твердо ответил маркиз, зная, что говорит правду.
Теперь, глядя на Кистну, которая сидела напротив него за небольшим столиком, украшенным белыми цветами, маркиз уже не в первый раз удивлялся, как он мог не разглядеть в ней свой идеал с момента их первой встречи.
При свете свечей, в белом платье, с живыми цветами в волосах, она была воплощением юности, красоты и счастья. Маркиз подумал, что только музыка могла бы создать ее неповторимый образ.
— Я люблю вас! — произнес он, И, как будто не было для них других слов, Кистна, словно эхо, откликнулась:
— И я люблю… вас… но я еще… преклоняюсь перед вами, потому… что вы всегда казались мне… святым Михаилом… который пришел спасти меня из мрака ада и вознести в Небеса, к свету.
— Моя дорогая! — с глубоким чувством произнес маркиз.
Затем, словно он не мог больше вынести, что их разделяет столик, маркиз протянул руки и помог Кистне подняться.
Они вышли из столовой и по скрипучим дубовым ступеням отправились наверх, в старомодную спальню, где стояла огромная кровать с четырьмя дубовыми столбиками по углам.
Комнату освещали три свечи на маленьком столике у кровати, скрытой голубым балдахином. Не было ни горничной, ни камердинера.
Когда маркиз закрыл за собой дверь, Кистна почувствовала, как волнение захлестывает ее, словно она не сомневалась, что он снова подарит ей совершенную, возвышенную, божественную красоту. Но, оказавшись в его объятиях, почувствовав, как его губы ласкают ее, она поняла, что их любовь — любовь человеческая и она прекрасна.
Он целовал ее страстно и требовательно, а потом сказал:
— Я вас обожаю! Но я постараюсь помнить о том, как вы молоды, и не испугать вас, моя драгоценная крошка!
— Я никогда не боялась вас, если только вы… на меня не сердились, — ответила Кистна. — Вы любите меня, и я знаю: все, что вы делаете, прекрасно и божественно!
— Моя любимая, моя прекрасная маленькая жена, я вас обожаю!
И маркиз целовал ее до тех пор, пока слова им стали не нужны и свет любви не поглотил их.
Позже, когда уже догорали свечи, Кистна вдруг воскликнула:
— Я забыла об одной вещи!
— О чем, мое сокровище? — Маркиз взглянул на Кистну, доверчиво прижавшуюся к его плечу, и коснулся ее волос.
— Как вы можете быть так прекрасны?
— Вы уверены, что все еще… так думаете?
Маркиз улыбнулся:
— Каждое мгновение, которое я провожу с вами, каждый раз, когда я касаюсь вас, вы кажетесь мне все более прекрасной, более восхитительной, так что мне становится страшно.
— Страшно? — переспросила Кистна.
— Что вы можете устать от меня!
Кистна тихо и счастливо рассмеялась.
— Это самый чудесный комплимент, какой только вы могли мне сделать. Когда я думаю о том, какой я была, когда вы увидели меня в приюте, и слышу слова, подобные этим, мне кажется, что вы дарите мне звезды, луну и солнце. Может ли хоть одна женщина на свете хотеть большего?
— Мне так многое хочется подарить вам, — сказал маркиз, — но я согласен, что ни один подарок не может сравниться со звездами, луной и солнцем!
Маркиз притянул ее к себе и, касаясь губами ее нежной кожи, сказал:
— Я люблю вас: ваши слова, ваши мысли, ваш тихий голос и ваши глаза! И, как однажды сказал Перегрин, ваш восхитительный маленький носик.
— Перегрин так сказал? — переспросила Кистна.
— Он говорил о вас много лестного, но, если вы позволите ему флиртовать с вами или будете к нему слишком благосклонны, я стану ревновать.
— Вам не надо… ни к кому ревновать, — страстно отозвалась Кистна. — Я люблю вас… и теперь, когда вы показали мне, какой прекрасной может быть любовь, вам следует понять, что… мне не нужен… ни один мужчина в мире… кроме вас.
Маркиз хотел ее поцеловать, но Кистна сказала:
— Я вспомнила об одном деле, которое я должна обязательно сделать в день моей свадьбы.
— Что же это?
— Я обещала маме, что, когда выйду замуж, я прочитаю ее письмо.
— Письмо? — с удивлением переспросил маркиз.
Кистна очень тихо ответила:
— Думаю, мама предчувствовала, что они с папой умрут от холеры.
Маркиз еще крепче обнял ее, и девушка продолжала:
— Сначала было всего несколько случаев заболевания, но местные власти забеспокоились, и, конечно, отец пытался сделать все, что было в его силах, чтобы помочь.
Кистна замолчала, словно вспоминая.
— Однажды мама долго сидела за столом и что-то писала. Потом она сказала мне: «Принеси свою Библию, ту, которую тебе подарил отец». Я принесла из своей спальни Библию, и мама очень осторожно отклеила изнутри кожаный переплет.
— Зачем же она это сделала?
— Она вложила туда то письмо и снова аккуратно подклеила кожу. Потом сказала мне: «Я не хочу, чтобы ты читала его и даже думала о нем до того, как выйдешь замуж. И тогда, в день свадьбы, ты вскроешь это письмо, если только я не скажу тебе раньше, что пришло время его прочитать». Больше мама не говорила об этом.
