Неугасимое пламя - Линк Гейл (первая книга .txt) 📗

Но для своей собственной души она не находила облегчения. Она тосковала по Мэтью, она желала его, он был ей необходим. Она проклинала безумных политиканов, неизвестно для чего калечащих человеческие жизни. Она казалась себе опустошенным сосудом, оболочкой, лишенной содержания, швыряемой ветром по прихоти жестокой судьбы. Судьбы, лишь на мгновение позволившей ей погрузиться в глубины любви и безжалостно вырвавшей ее оттуда.

Да, она будет хранить память о Мэтью и продолжать жить с пустотой в сердце. У нее нет выбора. Хотя что за жизнь предстоит ей без человека, которого она по-прежнему безнадежно любит?

— Вы не будете возражать, если я побуду немного в гарсоньерке? — спросила Рэчел, снова взглянув на Фрэнсис.

— Разумеется нет, моя дорогая. Чувствуйте себя как дома, поступайте и ходите, как и куда вам хочется, — ответила та и, словно подавая пример, добавила: — А я вернусь к себе. Я вдруг почувствовала себя совершенно разбитой.

Держась прямо, с поднятой головой, Рэчел пересекла лужайку и направилась к входу в гарсоньерку. Вагер лежал на земле, положив морду на широкие лапы, глаза его смотрели грустно. При появлении Рэчел он поднял голову.

Она присела перед ним на корточки.

— Ты потерял любимого человека, да, мой мальчик? — спросила она, погладив животное по голове. — Так же, как и я.

Вагер тявкнул и, встав, начал тыкаться в Рэчел мордой. Она тоже поднялась и провела рукой по его густой шерсти.

— Пойдем со мной, — позвала она пса, который охотно последовал за нею в дом.

Это была уменьшенная копия главного дома, обставленная со вкусом и чисто по-мужски. Свежий воздух проникал сквозь открытые окна, домик содержался так, словно Мэтью мог вот-вот вернуться. Кипа газет лежала на письменном столе в комнате, по-видимому служившей ему кабинетом. Рэчел никогда прежде не бывала здесь, не желая нарушать уединения, в котором порой так нуждался ее возлюбленный, и сейчас осматривалась с любопытством, смешанным с печалью.

Войдя в комнату в сопровождении собаки, Рэчел приблизилась к письменному столу красного дерева. Она отодвинула кресло, в котором когда-то сидел Мэтью, и провела рукой по кожаной спинке. Затем она уселась в это самое кресло, вперив взгляд в деревянную поверхность стола. С одного краю красовались небольшие медные часы, рядом с ними чернильница с набором перьев. На полированном деревянном подносике высилась аккуратная стопка бумаги. Каждый листок украшала затейливая готическая буква «Д» — Деверо. На другом конце стола Рэчел заметила ящичек для сигар, также красного дерева. Она приподняла крышку и вытащила одну сигару — тонкую кубинскую сигару, именно их предпочитал Мэтью.

Она понюхала ее, и аромат табака напомнил ей, как любил он выкурить сигару после обеда или во время игры в карты. Или когда они вдвоем прогуливались по плантации.

— Кто здесь? — раздался мужской голос.

От неожиданности Рэчел разломила сигару пополам. На какую-то долю секунды у нее мелькнула безумная надежда, что это Метью, явившийся, чтобы посмеяться над траурной церемонией, продемонстрировав всем, что он жив-здоров.

Увы, через минуту она претерпела горькое разочарование: в комнату вошел Ахилл.

— Простите меня, мадемуазель, — извинился он. — Я услышал шум и подумал… — Его голос пресекся.

Рэчел пришло в голову, что, возможно, Ахилла посетила та же самая фантазия, что и ее самое.

— Я просто хотела осмотреть место, где он жил, — объяснила она.

— В таком случае, я оставлю вас, мадемуазель, — Ахилл направился к двери и внезапно обернулся: — Мы все оплакиваем эту потерю, мисс Рэчел.

Он подошел к ней ближе, и Рэчел увидела, что в его добрых карих глазах блестят слезы.

— Peut-йtre [28], будь я с ним, он был бы жив сейчас.

— Вы никак не смогли бы предотвратить этого, Ахилл, — утешила его Рэчел. — Мэтью был человек решительный, и кто-то заставил его заплатить за эту решительность.

Рэчел взяла со стола серебряный нож для резки бумаги и, поколачивая его на ладони, впилась в него мрачным взглядом.

— Если бы я только могла найти людей, совершивших это, уж я бы отплатила им за нашу боль. Бог свидетель, — добавила она с ледяной решимостью, — я бы с радостью заставила их страдать за то, что они сделали с ним!

Ахилл одобрительно кивнул:

— Я тоже, мисс Рэчел.

Она положила нож на место и заверила его:

— Я ничего не нарушу здесь, обещаю вам.

— Я понимаю, — сказал он, слегка склонив голову, и вышел, оставив ее наедине с ее мыслями. И с собакой.

Еще несколько минут Рэчел сидела у стола, уставившись в пространство. Затем поднялась и начала медленно обходить комнаты первого этажа, рассматривая каждую вещь, принадлежавшую Мэтью. Его начищенные ботинки, его книги, его резные шахматы, стоящие в том порядке, в каком он их оставил, и словно ожидающие, чтобы он продолжил прерванную игру.

— Пойдем наверх, Вагер.

Она подошла к двери в спальню и остановилась. Дверь была заперта, ключ торчал в медном замке. Вагер с шумом втянул в себя воздух и, поскуливая, оперся лапами о дверь.

Глубоко вздохнув, Рэчел повернула тяжелый ключ и переступила порог.

Дух Мэтью царил в этой комнате. Он сразу окружил Рэчел, заключил ее в ласковые объятия. Рэчел готова была поклясться, что пес испытывает то же, что и она, судя по тому, как моментально он улегся у кожаного кресла, словно ожидая прихода хозяина.

Девушка обследовала каждый уголок комнаты, каждую мелочь, от черепахового гребня и щетки на туалетном столике до миски для бритья и бритвы с ручкой из слоновой кости. Она взяла щетку для волос и провела рукой по щетине, еще недавно прикасавшейся к его волосам.

Затем она обнаружила шкаф с его одеждой. Открыв дверцу, она перебрала пальцами висевшие там рубашки и сюртуки. Аромат кедровой древесины наполнял внутренность шкафа.

Закрыв шкаф, она медленно двинулась дальше, стремясь впитать в себя каждую деталь окружающей ее обстановки. На одной из стен она увидела изображение Симарона, подаренное ею Мэтью на прошлое Рождество. Вокруг него висело несколько небольших гравюр, главным образом английских, с охотничьими сценками.

Как она желала, чтобы Мэтью был с ней здесь, сейчас! Ей недоставало его силы, она хотела бы опереться на него, обвиться вокруг него. Она тосковала по беззаботной улыбке и дерзкому взгляду темно-голубых глаз. Она мечтала о тепле его сильных рук, крепко прижимающих ее к стройному телу…

Она мечтала…

Но все это стало невозможным. И никогда больше не станет возможным.

Ее взгляд остановился на массивной кровати красного дерева с красивым резным изголовьем. На этой или похожей на нее постели она могла бы, расставшись с девической невинностью, вступить, под руководством Мэтью, на путь постижения женского опыта.

Рэчел подняла руки и, вытянув пальцы, прижала их к губам, продолжая смотреть на постель, а ее воображение рисовало ей Мэтью, лежащего там и с лукавой усмешкой ожидающего, пока она присоединится к нему.

Она сделала несколько шагов вперед, словно кровать притягивала ее. На кровати валялся коричневый с золотом шелковый халат. Рэчел подняла его и прижала к лицу, с упоением вдыхая еще не выветрившийся запах любимого тела. По-видимому, совсем недавно халат вывешивали во дворе, и аромат свежести смешивался с неповторимым ароматом, присущим одному лишь Мэтью.

Вагер поднял голову и заскулил. Он подошел к Рэчел и ткнулся мордой в легкую ткань халата. Его трогательные собачьи жалобы надрывали ее сердце.

Опустившись на колени, Рэчел зарыдала. Это не был тихий женский плач, это были горькие, горячие слезы, обжигавшие ее щеки и сжимавшие горло спазмами мучительной боли. Отчаяние прорвало с таким трудом возведенную плотину самообладания и хлынуло бурным потоком, сметая все на своем пути.

— Мэтью, — взывала Рэчел в пустоту.

Услышав ее стоны, пес присоединил к ним свои завывания, и звуки человеческого горя смешались со звуками собачьего отчаяния.