Все о страсти - Лоуренс Стефани (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Джайлз улегся рядом. Под его неотрывным взором она снова сжалась. Но он всего лишь поднял руку и с невыразимой нежностью провел пальцем по ее груди.
Он ничего не сказал. Она ничего не сказала.
И все же он, казалось, понял нахлынувшую на нее неуверенность, рожденную воспоминаниями о предыдущей ночи. Убежденностью, что, если он снова примется сосать ее грудь, она потеряет всякую способность думать о чем бы то ни было, кроме требовательного призыва нарастающего желания. Но он не попытался припасть к ее груди, довольствуясь медленными, сводящими с ума ласками.
Она постепенно расслабилась. Сознание собственной беззащитности улетучилось, утонуло в безбрежном море желания, постепенно поглощавшем ее, мягко, но неотступно захлестывавшем.
Она уже раскраснелась, разгорячилась, и хотя еще не горела в чувственном жару, но огонек уже занялся. Кончиками пальцев он обводил ее соски, почти не касаясь, не сжимая, не задевая, и она интуитивно тянулась к нему.
Его зрачки были расширены, занимая едва ли не всю радужку, и какой-то частью своего сознания она задалась вопросом: что же делается с ее глазами? Но очевидно, то, что он прочитал в них, его удовлетворило.
Он опустил голову, легко коснулся губами ее губ и прошептал:
— Доверься мне.
И рассыпал поцелуи по ее лицу и шее, нашел лихорадочно бьющуюся жилку между ключицами и лизнул языком раз, другой, третий, стал посасывать чувствительное местечко, и она ощутила, как взметнулись к небу языки пламени. Он прижался теснее.
Она судорожно выгнулась и охнула, впившись пальцами в его плечо.
Джайлз поднял голову. Она пыталась оттолкнуть его:
— Твоя грудь!
Он отстранился и удивленно уставился на нее. Она провела ладонями по груди, надавливая на мощные мускулы.
— Ты такой горячий…
Внезапное прикосновение кожи к коже, трение жестких волосков о ее груди будоражили нервы. Ее шелковистая кожа стала невероятно чувствительной к любому прикосновению, но она все гладила его торс, удивляясь новым ощущениям: упругой податливости мышц под ее руками, почти неслышному шороху волосков. Обнаружив плоский диск вокруг его соска, она чуть нажала на него и удивилась, когда кончик вдруг затвердел и вытянулся.
Джайлз чуть пошевелился.
— Ты привыкнешь к этому.
К чему? К чувствительности его сосков? Или к своей собственной?
Только не в следующем десятилетии.
Она чуть не сказала это вслух, но, должно быть, в глазах что-то отразилось, потому что он поднял брови:
— Так на чем мы остановились?
Он снова нагнул голову, и она снова ахнула. Его теплые губы на ее шее переместились ниже, провели по ключицам и припали к груди.
Пламя взметнулось снова, сначала следуя по дорожке, проложенной его губами, а потом растекаясь ровными волнами под кожей. Он лизал, увлажняя грудь языком, пока она не набухла. Но старательно избегал тугих вершинок, пока они не заныли мучительно и приятно.
Одна ее рука запуталась у него в волосах, другая упиралась в грудь, когда она почувствовала легкое дыхание, охладившее сосок. Прохлада немедленно сменилась обжигающим жаром его рта.
Она ожидала того же беспамятства, что и прошлой ночью, но, хотя испытывала то же удовольствие, все же способности мыслить не растеряла. Он сосал, и оранжевые языки пожирали ее, горели в жилах, собирались огненной лужицей внизу живота. Но этот пожар нес с собой наслаждение, и она приветствовала его, упивалась им, сгорала, не сгорая.
Ее тело словно обрело новую жизнь и теперь могло познать больше, утонченнее ценить ее радости. Франческа с благодарным бормотанием расслабилась в его объятиях, позволила себе отрешиться от прошлого и не думать о будущем и стала нежно гладить Джайлза по плечам и спине.
Она не знала, долго ли они вместе плыли по озеру блаженства. И все это время они экспериментировали, пробовали, учились доставлять друг другу радость, наслаждаясь взаимными дарами. Нежный шепот, тихий стон, дрожь ресниц, счастье тонуть в глазах любовника, прикосновение сухих губ, схватка горячих языков… В ход шло любое оружие.
Она металась, словно в лихорадке, когда он окончательно стянул с нее сорочку, не переставая ставить на ней клеймо своих поцелуев. Под грудью. На талии. На трепещущем животе. На кустике черных завитков у его основания.
Она задохнулась и протянула к нему руки; пытаясь остановить:
— Нет. Пожалуйста.
Он поднял голову. Встретил ее взгляд. Заметил, как прерывисто она дышит. Преодолевая бешеный стук сердца, она пыталась думать. Пыталась найти слова.
— Все будет не как в последний раз, — заверил он так тихо, что она едва расслышала. — И не кончится на этом. Я хочу отведать тебя на вкус…
Скажи он что-то иное, она отказала бы. Но невозможно было не заметить голодный блеск его глаз. Сознание собственной силы, искушающее своей новизной, неожиданностью, охватило ее.
Он положил руку на ее колено, чуть подтолкнул, и она позволила ему. Позволила развести ее бедра. Устроиться между ее ногами. Голова ее беспомощно откинулась. Она пыталась бороться с безумием и, кажется, преуспела. Несмотря на то что все ее чувства обострились и страсть вступила в свои права, Франческа полностью сознавала происходящее. Ее тело, казалось, отныне принадлежало не только ей, но и им обоим. Как и его тело. Сосуды для взаимного удовольствия… Уже не таким потрясением было чувствовать движения его губ там, принимать его поцелуи, ощущать горячую влагу его языка, обводящего тугую горошинку. Он чуть прикусил маленький бугорок, стал посасывать, и у нее закружилась голова от восторга. Сердце куда-то покатилось. Пропало все. Остались лишь ослепительные вспышки сводившего с ума наслаждения. Каждое прикосновение его языка возносило ее все выше. Невыразимое блаженство на этот раз казалось более интимным… словно разделенным.
И в этот момент он вошел в нее языком. Она охнула, напряглась, прижала тыльную сторону ладони к губам, чтобы заглушить рвущийся из горла крик. Он легонько сжал ее запястье и отвел руку.
— Никто тебя не услышит.
Только он. А Джайлз жаждал слышать каждый шепот, каждый стон, каждый захлебывающийся лепет. Каждый вопль.
Он действовал по воле инстинкта, инстинкта, которого сам не понимал и не узнавал. Он думал, учитывая то обстоятельство, что он не может… не в силах подарить ей свою любовь, его долг — дать ей наслаждение, какого не ведала ни одна женщина. На это он вполне способен… взамен того, что хочет от нее.
То, что ему нужно. И то, что он получит. Возьмет сам.
Поэтому он старался сделать этот момент особым, необыкновенным, более ярким. И с ней это было нетрудно. Она так не похожа на тех женщин, что он знал до нее. В ней крылось столько страсти: безграничное, безбрежное море щедрого тепла, редкая награда за его плотские порывы. Безжалостный тупой варвар-дикарь не желал ничего другого, кроме как схватить, сжать, вонзаться снова и снова… и его не оставляло гнетущее подозрение, что его сегодняшние действия были по крайней мере частично оправданы возможностью того, что, если он заставит ее раз за разом биться в экстазе, позже она будет более склонна позволить ему… его истинному «я» хватать, сжимать, вонзаться снова и снова…
Она была щедрой и безоглядной, хотя, несомненно, невинной — взять хотя бы ее реакцию на его грудь, — качества, с которыми он не сталкивался раньше и теперь был отчего-то ими тронут. И все же одновременно обладала пониманием, неким чувственным чутьем, странно контрастирующими с этой невинностью.
Но после сегодняшней ночи невинность уйдет навсегда, и странный контраст тоже исчезнет.
Эта мысль вернула его к действительности. Он поймал ее руки, опустил, сжал запястья и вернулся к единственному занятию, способному немного задержать натиск безжалостного тупого варвара-дикаря.
Во рту оставался вкус терпких яблок и какой-то смутно знакомой пряности. Он продолжал лизать ее и улыбнулся про себя, когда она застонала. Плечами он продолжал раздвигать ее бедра, достаточно широко, чтобы делать с ней все, что намеревался, медленно, тщательно. Не торопясь.
