После огня (СИ) - Светлая Марина (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Я понимаю, — Грета кивнула, сделала несколько шагов к двери и резко остановилась. — У меня есть еще одна просьба. Менее затруднительная, — опасаясь, что он откажет, она быстро смущенно добавила: — Передайте письмо лейтенанту Уилсону. Пожалуйста.
Она протянула Юберу конверт, который достала из кармана юбки. Он взял его и, криво усмехнувшись, проговорил:
— Ай-яй-яй, фрау Лемман… Счастливы с мужем, пришли ко мне, а письма пишете бывшему любовнику? Я теряюсь, разочарован я в немецких женщинах, или худшие ожидания подтвердились.
— Я не стану перед вами оправдываться, господин капитан. Впрочем, именно ваше хорошее мнение о немецких женщинах мне бы показалось лицемерным.
— Ваше право, Маргарита. Хорошо, я передам письмо. И как только придумаю, что делать с вами, дам вам знать. Вы можете идти.
Она только кивнула и пошла к выходу. Спина ее оставалась идеально ровной, и Юбер почему-то подумал, что не так уж сильно не понимает Уилсона… Несмотря ни на что. Грудь у нее, и правда, была красивее, чем у Карин — даже через сорочку. Едва дверь за фрау Лемман закрылась, он рванул край конверта и вынул из него исписанный ровными буквами листок.
«Дорогой Ноэль!
Не знаю, решусь ли я передать тебе это письмо. Найдет ли оно тебя, если передам. Станешь ли ты читать, если получишь. Я молюсь, чтобы ты не нуждался в моих словах и все давно забыл. И все же прости меня, что я отказалась уехать с тобой.
Я не могу бросить мужа. Зная, что он через многое прошел. Я также знаю, что он совершил много поступков, за которые должно быть стыдно. Но не я ему судья. Когда-то мы выбрали друг друга. Мы мечтали о многом. Ты должен меня понять. У тебя тоже была женщина, которую ты выбрал. Только представь, что она оказалась жива.
Однажды Рихард сказал, что у каждого свое прошлое, и оно всегда с нами. Да, я выбрала остаться — с ним, в своей стране. Грета Лемман всегда была трусливой. Это не оправдывает меня. Но теперь я рада, что ты уехал, и я не посмела позволить себе испортить твою жизнь. Ты слишком дорог мне для того, чтобы я навязывала тебе свое прошлое. В Лёррахе я увидела его достаточно ясно, чтобы понять, что однажды ты устанешь от тех упреков, которые будут связаны со мной. Ни минуты не сомневаюсь, ты бы проявил великодушие и оставался со мной из чувства долга. Но согласиться уехать с тобой — значило бы признать за тобой этот долг.
Не думай, пожалуйста, что я не люблю тебя. Я не жалею ни о чем. Каждое мгновение рядом с тобой было для меня подарком, праздником, только моим Рождеством.
Прощай. Будь счастлив за нас двоих. Я бесконечно сожалею, что вмешалась в твою жизнь. Но благословляю тот день, когда ты появился на пороге нашего дома».
Юбер сложил письмо и вернул его в конверт. Затем бросил на стол и подошел к окну. День за стеклом был до отвращения солнечным и светлым. Совсем не так, как в его душе. Потому что в душе его ни черта разобрать было нельзя, будто в сумерки.
— Два идиота! — процедил он сквозь зубы и выругался.
Несколько недель спустя капитан Анри Юбер самолично явился в дом Лемманов и сообщил, что вскоре будет перевозить в Гамбург двух известных ученых, в том числе и Альберта Кунца. В машине оставалось еще одно место. Для Маргариты Лемман.
23
Июль 1946 года
Известие о скором отъезде оказалось для Греты неожиданным. Она до конца не верила, что капитан Юбер станет что-то делать для нее. Тем более просто так. Она помнила о слове, данном им Ноэлю. И все же не верила. Ей казалось, что Юбер скорее отправит ее снова в Лёррах или на несколько месяцев в тюрьму, если узнает про Отто Бауэра, чем поможет ей.
Понимать, что капитану обязана своим освобождением, было тягостно. Это был долг, который она никогда не вернет. И все же благодаря этому человеку через несколько дней она уедет из Констанца.
Надо было подумать, что взять с собой. Только самое необходимое, остальное заберут Фриц и Рихард. На нее снова накатывал мерзкий страх. Как она поедет сама, с неизвестными ей людьми? Путь до Гамбурга неблизкий.
Фриц постановил, что, поскольку она будет выбираться с капитаном и приедет в любом случае раньше их, то временно устроиться она вполне сможет у Берты, их старой соседки, которая приютила и его самого, когда он явился в Гамбург в поисках семьи.
— Она славная и пустит тебя, — говорил он в свойственной ему спокойной и уверенной манере, будто разговаривал с подростком. — Может быть, тебе придется ждать несколько дней. Ну да это ничего. Побродишь по городу, осмотришься, может, найдешь, где подработать. Денег тебе хватит. Ешь, как птичка.
Рихард только неодобрительно вздохнул из своего кресла, следя за ними из-под бровей.
— А с этим домом что? — спросил он, словно бы между прочим.
— Может, продать! — воодушевился Фриц. — Все равно запрем, придет в запустение. Верно я говорю, Грета? Твой же дом!
Грета посмотрела на Фрица, потом на Рихарда. Продать дом было бы правильно. У них бы появились деньги, которые наверняка понадобятся в Гамбурге. Им нужно жилье, а Рихард мог бы попытаться снова завести лавку. Она знала, что старик мечтает об этом.
— Если найдется покупатель — продайте, — ответила она.
— У кого сейчас будут деньги на дом? — хмуро спросил старый немец. — Разве только за бесценок продать.
— Ну, быть может, кто из французов купит. У офицеров-то деньги быть должны, — отмахнулся Фриц. — Этот твой Юбер в Констанце обосноваться не думал?
— Лучше спросить у фрау Бауэр. Она многих знает. И среди французов тоже. Рихард, а вы можете поговорить с Тальбахом.
— Могу, могу, — проворчал Рихард.
— Сейчас многим жить негде, — гнул свое Фридрих. — А даже если сейчас не продадим, потом это сделаем. Не навсегда же эти проклятые зоны! Ей-богу, мы еще будем жить, как раньше. Без указаний.
— Как раньше, — эхом отозвалась Грета. — Скорее бы уже выбраться отсюда. Я устала.
Рихард снова неодобрительно вздохнул и уткнулся в газету.
После ужина, теперь уже точно последнего семейного ужина в Констанце, когда Фриц пошел курить на улицу, а Грета привычно мыла посуду, старик остался на кухне и угрюмо смотрел на нее. Потом тихо сказал:
— В Гамбурге он тебя не найдет, если станет искать. И, если честно, я не уверен в том, что и сам найду тебя в Гамбурге. Не нравится мне это все, ласточка. Совсем не нравится.
— Не говорите глупостей, — отмахнулась Грета. — Во всяком случае, лучше попробовать, чем сидеть еще неизвестно сколько лет в Констанце. Фрицу это когда-нибудь надоест, и он уедет. А я не хочу, слышите, не хочу оставаться здесь сама!
— Я тебя никогда не брошу. Тебе это известно. Мы говорили об этом. Но я с ума сойду, если с тобой что-то случится в дороге. Капитан Юбер может сделать все что угодно.
— Я же знаю, что вам тоже хочется вернуться, — Грета оставила посуду, подошла к столу и села рядом с Рихардом. — А капитан Юбер может сделать все что угодно. Потому я и обратилась к нему.
Она долго молчала, глядя перед собой.
— Со мной ничего не случится. Со мной уже ничего не может случиться.
— Ты молодая, — отмахнулся он, понимая ее слова именно так, как только и правильно было их понять. — Молодая, красивая, и плевать на все. Много лет я жил, пытаясь понять, зачем все это… Война — первая, вторая. Культя вместо руки. Сын, который совсем не тот, кого я хотел воспитать. Гербер и Хильда, у которых, может быть, даже могилы своей нет… А оказывается, все просто… В перерывах острее чувствуешь счастье, острее живешь. Сильнее любишь. Многое оказывается не тем, чем казалось, но раскаяния или сожаления нет.
Грета почувствовала, как что-то неизвестное до этой минуты шевельнулось внутри. Она подумала, что это была злость. Никогда раньше она не испытывала злости. Но сейчас была именно злость. Она повернулась к Рихарду всем телом и тихо проговорила:
— Вы правы, как обычно. Многое, да нет, почти все оказывается не тем, чем казалось. Раскаяние? Наверное, нет… Но сожаление… Я сожалею! Очень сожалею, что в тот день, в июле, пошла на чертов рынок. Хильда хотела пойти, а я ее не пустила. Сказала, что сбегаю быстрее.