Ночь с дьяволом - Карлайл Лиз (серия книг txt) 📗
– Ну, тебе и не такое удавалось сделать, Кембл, – спокойно заявил Бентли. – Я ведь зашел только для того, чтобы купить кольцо.
Глава 9,
в которой лорд Трейхорн подозревает худшее
Утром в день церемонии бракосочетания Фредерика встряхнула свое любимое голубое платье и отдала его Джейни, служанке, которая была у них с Зоей одна на двоих. Это, очевидно, была ее последняя ясная мысль, потому что остальная часть дня прошла в укладке вещей в дорожные сундуки, объятиях, слезах и прочей кутерьме. Но это было даже кстати, поскольку она боялась, что если остановится, то ее страхи могут одержать верх над здравым смыслом до того, как дело будет сделано. И все же утром робкий огонек надежды все еще горел в ее сердце.
Фредерика провела бессонную ночь. Однако, к ее удивлению, причиной тому были не одолевшие ее сомнения. Бессонница была отчасти вызвана надеждой. А также мыслями о том, что будет после бракосочетания. Нет, он, конечно, не был мужем, о котором она мечтала. Однако любовником ее мечты он, несомненно, был.
– Уж лучше знакомый дьявол, – вздохнул Эллиот, нежно целуя ее в носик. – От него по крайней мере знаешь, что ждать.
Зато теперь у ее ребенка будет то, чего всегда не хватало Фредерике: добротная старая английская фамилия и двенадцать поколений знакомых предков. Более того, в сердце Фредерики, хотя она ни за что не призналась бы в этом, начала зарождаться еще одна надежда – правда, наверное, напрасная. Дело в том, что Бентли Ратледж, которого она знала прежде, был не совсем тем человеком, который вчера сделал ей предложение.
Зоя провела раннее утро в спальне Фредерики, всем мешая и путаясь у всех под ногами. Как выяснилось, будущий муж Фредерики обладал множеством прекрасных качеств, которые до сих пор оставались незамеченными. И чтобы отвлечь внимание Фредерики от утреннего приступа рвоты, Зоя с удовольствием принялась их перечислять. В дополнение к его блестящему уму, остроумию и обаянию он обладал, как выяснилось, добрым сердцем, безупречными зубами и роскошной гривой темных непокорных кудрей. А еще у него была эта бессовестная ухмылка, при которой на левой щеке появлялась ямочка. А его глаза! Зоя утверждала, что они обладают гипнотическим свойством и имеют удивительный темно-карий цвет, окаймленный темно-зеленым ободком.
Но когда Зоя начала со вздохом описывать его бедра, Фредерика поставила на место ночной горшок и сказала, что Зое, возможно, следовало бы самой выйти за него замуж, чтобы ее вместо Фредерики рвало горячим шоколадом. Зоя лишь рассмеялась в ответ и пригрозила отобрать назад Джейни, которую она великодушно отдала Фредди на время поездки в Глостершир для знакомства с семьей Бентли.
Прошло еще немного времени, и вот они уже в церкви. Церемония была организована так просто и элегантно, что у Фредерики перехватило дыхание. Церковь Святого Мартина в Полях, не будучи слишком молодой, являлась тем не менее одной из самых красивых церквей Лондона и в день бракосочетания Фредерики сияла светом тысячи свечей и была украшена множеством букетов из белых лилий, перевязанных лентами из золотистого атласа. Она была глубоко тронута тем, что Бентли организовал такую великолепную церемонию.
Вышел преподобный мистер Амхерст, которого было трудно узнать в развевающемся одеянии священнослужителя. И не успела Фредди опомниться, как Бентли Ратледж надел на ее палец тяжелое золотое кольцо и поклялся в вечной любви своим хрипловатым шепотом, который она так любила. После этого у нее остались лишь смутные воспоминания о том, как она стояла рядом с мужем на ступеньках церкви, как ее без конца целовали в щеку и то и дело трясли за руку.
Но Бентли, который никогда не умел долго оставаться серьезным, и тут не упустил случая продемонстрировать свое легкомыслие. Как только скамьи опустели и собравшиеся поздравить молодоженов начали расходиться, он усмехнулся, приподнял ее, схватив за талию, и поцеловал еще раз прямо посередине церковного двора, покружив при этом, как это делал в День рождественских подарков. И вдруг совсем неожиданно Фредерика почувствовала, что радость переполняет ее сердце. В его прикосновении чувствовалось искреннее удовольствие, да и на лице его не было такого выражения, которое могло бы быть у человека, которого привели к алтарю против его воли.
Когда он поставил ее на землю, она перевела дыхание и, схватив мужа за руку, удивленно взглянула на монограмму на его перстне.
– Почему ты никогда не говорил мне, что твое настоящее имя Рэндольф? – спросила она и радостно рассмеялась.
Когда она услышала его имя во время церемонии, ей вдруг показалось, что это более надежное, более солидное имя. Она была теперь почтенной миссис Рэндольф Бентли Ратледж. Наверное, это было то, что нужно, если вспомнить о ее надежде на защищенное, спокойное и счастливое будущее. Но когда он поцеловал ее и покрутил в воздухе на церковном дворе, он снова стал просто Бентли. Ее другом. Ее любовником. А теперь и ее мужем. И она вдруг почувствовала, что очень рада этому.
Но размышлять о своем счастье у нее не было времени. К ней подошел мистер Кембл, бывший камердинер Эллиота, который, элегантно поклонившись, поцеловал ей руку и в выражениях даже еще более возвышенных, чем это делала Зоя, поведал ей, какой великолепный экземпляр настоящего английского мужчины достался ей в мужья. Позднее она обнаружила в карете изящный свадебный подарок: чайный сервиз из десяти предметов в стиле рококо из старинного серебра и толстый конверт цвета слоновой кости, на котором безупречным каллиграфическим почерком было выведено: «Безотказное средство Дж. Дж. Кембла в случае неумеренного потребления спиртных напитков». Внутрь был вложен рецепт. Это даже на нее подействовало отрезвляюще.
Нет, это не была свадьба, о которой она мечтала. Зато она несла в себе некое обещание, что было более реалистичным, чем все ее девичьи мечты. Они вернулись на свадебный завтрак в Страт-Хаус. Однако пища казалась ей безвкусной, потому что при мысли о скором расставании с домом и семьей ее начали одолевать страхи. Потом последовал еще один раунд добрых пожеланий и напутствий, и этого нельзя было избежать. Только во второй половине дня ее и Джейни усадили наконец в изящный черный экипаж с гербом лорда Трейхорна, и они выехали из Страт-Хауса. Прочь от единственной семьи, которую Фредерика знала с тех пор, как покинула свою родину.
Ее супруг ехал на чудесной гнедой кобылке, которая с самодовольным видом скакала рядом с экипажем и, словно это она была молодой женой, ловила каждое слово, каждое движение Бентли. Фредерика подозревала, что эта лошадка будет не единственной ее соперницей. И правда: в деревнях и на перекрестках дорог всегда находился кто-нибудь, кто хотел поздороваться с ними, как с долго отсутствующими родственниками. Даже пахари на полях и деревенские кумушки, снимавшие вывешенное для просушки белье, останавливались, чтобы помахать им вслед, а иногда перекинуться парой слов через живую изгородь. Возле Уоллингфорта им встретился цыганский табор, переезжавший куда-то в повозках, раскрашенных во все цвета радуги, из которых выглядывали полдюжины чернооких красоток, окликавших его по имени. Бентли лишь помахал рукой, но не остановился.
Вскоре Фредерика поняла, что в этот день до Глостершира они не доберутся. К вечеру небо затянуло облаками, и ночь обещала быть безлунной. Вскоре они остановились возле гостиницы неподалеку от Литтл-Уитнема. Бентли вел себя, как положено самому обходительному из мужей. По мнению Фредерики, слишком обходительному. Он тактично заказа! маленькую комнату для себя и апартаменты для нее и Джейни. Так и подобало вести себя мужу. Однако, к своему смущению, Фредерика поняла, что надеялась на другое поведение с его стороны. Она вздохнула, запирая за собой дверь, и сразу же улеглась в постель, мечтая поскорее добраться до Глостершира.
В один из прохладных весенних дней Камден Ратледж, граф Трейхорн, проходя по просторному холлу Чалкот-Корта, услышал топот копыт перед своим домом и, когда по окну застучали брызнувшие из-под копыт мелкие камешки, подумал, что кто-то, видимо, чертовски торопится. Его дворецкий направился к двери, а граф опустился в ближайшее кресло и стал ждать, чтобы узнать, что за неотложное дело требует его внимания. Он вытянул ноги в тяжелых рабочих сапогах, равнодушно наблюдая, как Милфорд расплачивается с гонцом и отпускает его.
