Любовная петля - Кларк Луиза (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
ГЛАВА 9
Собрание западноистонских роялистов состоялось в таком месте, что солдаты, прочесывающие окрестности, ее смогли даже заподозрить, где это. Лорд Стразерн знал, что большинство – если не все – известных домов находятся под подозрением, поэтому он спросил у кузнеца Барнауса Вишингема, можно ли провести встречу в его доме.
Польщенный, Барнаус тут же согласился. Но не преминул сказать об этом своей жене, та возвела глаза к небу, однако возражать не стала. С тех пор, как едва не поймали Томаса, она стала намного осмотрительней: Барнаус без сомнений приписал возможную катастрофу всемогущим свойствам ее длинного языка.
Провести встречу в доме кузнеца – была гениальная находка лорда Стразерна. Рядом с кузницей находился большой сарай, в котором Барнаус хранил разные необходимые для работы вещи, держал лошадей, приводимых ему подковать. В пустом пространстве сарая находились только столбики для привязи лошадей. И там можно было разместить всех лошадей приехавших роялистов, чтобы их большим скоплением снаружи не вызвать подозрения у патрульной службы круглоголовых.
На собрание были приглашены человек двадцать пять. Они представляли разные слои местного общества: от джентльменов типа Цедрика Инграма до купеческого сословия, представляемого Джоном Уилсоном, торгующим шелком и бархатом. Все эти люди долгое время поддерживали Стюартов и хранили в сердце интересы короля.
Пригласительным билетом на собрание для сэра Филиппа стала его раненая нога. Занятый мыслями о том, что лорд Стразерн, явившись к нему с визитом, не привел, на удивление, свою дочь, Филипп согласился принять участие в собрании. Уверенность, что там он встретится с Томасом Лайтоном, рождала в нем тревогу и предчувствие опасности, но он уже ничего не мог поделать. Отказаться прийти туда было так же нежелательно, как и встретить Томаса Лайтона лицом к лицу.
По мере приближения дня собрания Филипп размышлял, как бы это под предлогом боли в ноге избежать участия в нем. Некоторое время он обдумывал этот предлог, но потом решил отбросить подобную мысль. Ведь рана почти зажила, и он пользовался тросточкой скорее как модным аксессуаром, чем необходимым средством для передвижения. Никто не поверит, что рецидив вновь уложил его в постель.
Потом не исключена возможность, что собрание будет прервано властями, несмотря на попытки Стразерна найти самое безопасное место для встречи. Шпион сообщил о возвращении Томаса. Почему бы ему не проинформировать о собрании таким же образом? И если это случится, то вся округа заподозрит человека, который нашел удобную причину, чтобы не прийти.
Поэтому, отправляясь на собрание, Филипп оделся как настоящий придворный: голубой шелковый дублет, широкие черные кюлоты, украшенные бантами из лент, короткий черный шелковый плащ, накинутый сверху на плечи, – и приготовился смело броситься навстречу опасности.
Дом кузнеца был значительно больших размеров, чем то подобало человеку такой скромной профессии. Это было старинное деревянное здание в стиле, популярном около семидесяти пяти лет назад, во времена правления королевы Бесс. Комната, где собрались роялисты, располагалась с одной стороны дома по всей его длине. При своей огромности комната будто уменьшилась в размерах, когда в ней разместились двадцать пять человек. Филипп немного опоздал и преднамеренно смешался с группой горячо споривших мужчин, стоявших поодаль от лорда Стразерна и находившегося рядом с ним высокого молодого человека.
Филипп никогда не видел Томаса Лайтона, но не сомневался, что человек, стоящий со Стразерном, – его сын. Их объединяло не только заметное внешнее сходство, но особая атмосфера гордости, наполнявшая лорда Стразерна любящего отца.
Сделав вид, что увлеченно слушает серьезного джентльмена, Филипп изучал Томаса Лайтона. Удивительно, но больше всего Томас был похож не на лорда Эдварда Стразерна, а на его сестру Алису. Лицо чуть круглее, но тот же твердый подбородок, та же верхняя губа бантиком и полноватая нижняя. Как и у Алисы, у него были живые голубые глаза и пушистые ресницы, но левую щеку пересекал длинный шрам от удара сабли, наверное, полученный в битве при Вустере.
Помимо сходства были и некоторые различия. Его рот тверже очерчен, как будто жизненный опыт вытеснил ранимость и чувственность, характерные для утонченного лица Алисы, и в глазах затаилась циничная усталость от жизни, которая, надеялся Филипп, никогда не появится в глазах Алисы. В глазах Томаса светился еще и живой интерес, видно, ссылка не убила весь оптимизм в его душе.
Барнаус Вишингем, сдержанно одетый в черное в отличие от разноцветных костюмов его гостей, подавал пиво. Филипп взял пивную кружку, говоря кузнецу, что ходит с тростью больше для красоты, чем используя ее по назначению. Вишингем покачал головой по поводу творящегося в округе беззакония, обвинил во всем круглоголовых и пошел к другому гостю.
Потягивая медленно пиво, Филипп изучал собравшихся. В отличие от кузнеца он не верил, что его ранил солдат, и хотел знать, был ли человек, стрелявший в него, в этой комнате. За последние несколько дней он обдумал эту проблему с разных точек зрения и пришел к выводу, что напавший на него человек и предатель, работающий на Эдгара Осборна, – одно и то же лицо. Ради чего неизвестному противнику понадобилось использовать его в качестве мишени – это он еще выяснит.
Филипп наблюдал за окружающими сквозь верхнюю часть своей пивной кружки. Это была интересная смесь различных слоев общества Западного Истона, и положение каждого можно было определить по его костюму.
Преобладали состоятельные землевладельцы, как лорд Стразерн и Цедрик Инграм. Они были одеты в разного цвета сатиновые или бархатные дублеты и широкие, по последней моде, кюлоты с пышными бантами и розочками у колен. Тонкие сорочки виднелись сквозь разрезы на широких рукавах дублетов, а головы украшали дорогие фетровые шляпы, дополненные такими же дорогими страусовыми завитыми перьями, элегантно спускающимися на плечи вместе с длинными блестящими локонами.
Здесь были и преуспевающие, вроде кузнеца, ремесленники и купцы. Их одежда не отличалась такой изысканностью, как у джентльменов, была более приглушенных тонов, но выражение их лиц оставалось столь же серьезным. Ведь решался вопрос о восстании, а это дело нелегкое.
Изучая их лица, Филипп пришел к выводу, что все они хоть и несколько нервозны, но совершенно уверены в предстоящем успехе своего дела. Все это само по себе пугало бы того, кто поддерживал противоположную сторону.
Если бы организация роялистов ограничивалась каким-то одним общественным классом, например, состоятельными землевладельцами или купцами, успех намечаемого ими переворота был бы сомнительным, но люди, собравшиеся здесь, представляли самые влиятельные круги британской жизни, и раз они объединились против республиканского режима, значит правительство Кромвеля обречено.
Собравшиеся заволновались, и лорд Стразерн тут же заметил сэра Филиппа; направившись к нему, на ходу что-то бросил Томасу. Филипп почувствовал, как бешено заколотилось сердце, что бывало с ним перед каждой битвой, и как все блуждающие мысли сразу выскочили из головы и уступили место самой важной – как теперь выжить.
В этот момент вошел Цедрик Инграм, что несколько отвлекло внимание лорда Стразерна, вынужденного обратиться к нему с приветствием. Все еще взволнованный, Филипп оценивал, с какой холодностью Томас кивнул Цедрику. Филиппу показалось это любопытным, так как приветствие вряд ли можно было назвать вежливым. Очевидно, Томас Лайтон не любил Цедрика Инграма. Филипп хотел бы знать – почему. Но и эта мысль оставила его, потому что лорд Стразерн уже приближался к нему.
– Хочу познакомить вас с сыном, – радостно сказал Стразерн и повел за собой Филиппа.
Вблизи Томас Лайтон еще сильнее напоминал Алису. Только нос отличался горбинкой, но, как и у Алисы, казался будто выточенным. И каштановые волосы были чуть темнее, чем у нее, но такие же пышные и вьющиеся. А живые голубые глаза светились особой проницательностью.
