Ангел в моей постели - Томас Мелоди (читать книги онлайн полностью txt) 📗
До Виктории когда-то доходили слухи, что Скотт Манро и сэр Генри поссорились и не общались до самой смерти сына. Но она не считана себя вправе подробно расспрашивать об этом сэра Генри.
– Что произошло между вами и вашим сыном?
– После рождения Бетани я хотел, чтобы он стал главой семьи. Он был нужен Роуз-Брайеру. Нужен дочери. Нужен городу. Но он не пожелал выполнять свой долг. – Сэр Генри вонзил в землю лопату. – Мы проспорили всю ночь, и он, разгневанный, ушел. На следующее утро, по пути к пациенту, я нашел его. Он ехал в карете, и с ним случилось несчастье. Никогда нельзя допускать, чтобы дорогой тебе человек уходил в гневе. Мне следовало бороться за нас обоих. Прошло полгода, и Скотт почти полностью восстановил свое здоровье. Но мы так и остались чужими друг другу до самой его смерти.
– Зачем вы мне это рассказываете? Он печально покачан головой:
– После несчастного случая Скотт больше не мог иметь детей.
Виктория вздрогнула.
– Значит, вы все время знали...
– Каковы бы ни были причины, я думал, что Скотт любит тебя достаточно сильно, чтобы жениться и дать твоему ребенку имя. Мне этого было достаточно. – Он присел на корточки. – Я никогда не соглашусь, что все это было ложью, как бы искренне ни любил тебя. Но я не могу позволить тебе уехать отсюда в гневе.
Виктория кивнула.
– У человека в жизни только две дороги, Виктория. Делать добро или творить зло.
Он вытащил из глины большую луковицу и, положив в горшочек, накрыл крышкой.
– Больше мы не будем говорить на эту тему. Поняла?
Не глядя на нее, сэр Генри с трудом поднялся. Виктория не стала помогать старику. Знала, что это будет ему неприятно.
– Этот молодой повеса, Иен Рокуэлл, – он указал лопатой на окно, – возьми его с собой в Роуз-Брайер. Ты не должна находиться в доме одна.
Виктория наконец нащупала на туалетном столе часики. Вечером она приняла большую дозу настойки розмарина и заснула, не дождавшись обеда. Она положила часы и обвела взглядом спальню. В доме царила предрассветная тишина.
Переезд в Роуз-Брайер занял у нее всего день. У нее не было ничего, принадлежавшего лично ей. А то, что было, Йен забрал из коттеджа.
– Мэм? – В дверях появилась Мойра, одна из девушек, приехавших вместе с Блейкли из Ирландии.
Виктория повернула голову.
– Я не хотела никого будить.
Виктория не собиралась беспокоить малочисленную челядь.
– Подбросить еще угля в камин, мэм?
– Нет, мне не холодно. Пойди еще поспи.
Когда девушка ушла, Виктория вылезла из постели и умылась водой из кувшина, который вечером оставила Мойра. Взглянув в зеркало, осмотрела рану. Кожа вокруг раны была покрыта красными пятнами, и к ней было больно прикасаться. Рана заживала, но не так быстро, как Виктории хотелось бы.
Виктория оделась, взяла лампу и вышла из спальни. Две горничные и дворецкий, которых нанял Дэвид, спали в другой части дома. Здесь была только Мойра.
Виктория бесшумно прошла по коридору и по задней лестнице поднялась на чердак. Все вокруг было покрыто пылью и паутиной. У стен свалены сундуки, корзины и старая мебель.
Опустившись на колени у второго слухового окна, она под грудой вышитых гобеленов и старинных вещей, накопившихся за долгие годы, нашла наконец то, что искала. Шкатулка из атласной кожи оказалась на месте, там, где она когда-то ее спрятала. Это была память о том, что она хотела бы забыть, но не могла.
Виктория открыла шкатулку. Золотой медальон лежал на подушечке из выцветшего бархата. Она раскрыла его, там находился дагерротип ее матери. Она как будто смотрела на собственное изображение. На медальоне не было выгравировано никаких дат, только латинская надпись.
Отец подарил Виктории медальон, когда ей исполнилось семнадцать. Подарок удивил ее, потому что отец ненавидел ее мать. Но Виктория дорожила медальоном, ибо это было единственное, что связывало ее с матерью. Это был подарок, сделанный отцом тайно от небольшой группы его приятелей, членов «Союза девяти». Позднее Виктория догадалась, что медальон означал какое-то коварство, предательство и был ей подарен не потому, что отец любил ее, а потому, что был одержим желанием привязать ее к себе. Она не лгала, когда говорила Дэвиду, что не знает, где спрятаны сокровища. А отец знал.
Все годы после побега из Калькутты Виктория молилась, чтобы он забрал эти сокровища с собой в могилу, тогда, верила она, их похищение не будет связано с ней.
Ибо она была замешана в этом преступлении не меньше, чем другие, принимавшие в нем участие. В шестнадцать Виктория уже стала профессиональной воровкой. Она провела отца в хранилище. Кража была осуществлена с такой четкостью и изяществом, что прошло шесть дней, прежде чем власти обнаружили пропажу. Но сокровища уже были тайно вывезены из Индии. Проходили месяцы, безмерная самонадеянность ее отца начинала вредить им всем. К тому времени Виктории исполнилось восемнадцать, она встретила Дэвида, и ее единственным желанием стало избавиться от власти отца.
Но полковник Фаради не отпускал никого.
Когда власти вышли на ее отца, она взяла медальон и бежала из Калькутты. Но не продала его. Не нашла в себе сил. Он единственный связывал ее с матерью.
Закрыв медальон, Виктория огляделась.
Рядом с лампой она увидела сундук, принадлежавший Натаниелу. Открыла его и слабо вскрикнула при виде детской одежды и игрушек, хранившихся в нем несколько лет. Она перебирала вещи, вынула маленькое одеяльце, поднесла к свету и со слезами на глазах прижала к щеке. Желтые стеганые квадраты, потертые от постоянного прикосновения маленьких ручек, сохранили запах ребенка.
Что-то коснулось ее бедра. Она вздрогнула, к ней на колени забрался Зевс. Она привезла его с собой из коттеджа. «Ты тоже скучаешь по нему?»
Что бы ни думал о ней Дэвид, Натаниел вырос окруженный любовью. Его рождение оказалось благом во всех отношениях. Ради него она изменила свою жизнь. Стала той матерью, которой могла бы быть ее мать, проживи она дольше, которую никогда не смог бы заменить ее отец, живи он хоть сотню лет. Сэр Генри предоставил ей основу, на которой она начала заново строить свою жизнь, и она по кирпичикам постепенно построила ее, преодолевая препятствия. Начала читать медицинские книги в кабинете сэра Генри, взяв на себя роль его помощницы, принимая участие в городских делах, и в конце концов нашла свое место в жизни, заслужив уважение людей. Постепенно научилась ценить каждую удачу, мечтая о большем. Забыв о том, что от прошлого не скроешься, что оно остается в ней.
Теперь, прожив столько лет во лжи, она не знала, как привести в порядок свою жизнь. Да и возможно ли это? Сэр Генри сказал, что человек может выбирать только между добром и злом, но ей предстоит либо вообще ничего не делать, либо в корне все менять.
Виктория знала лишь одно: ради сына она готова на все. У нее никогда не было родного дома, и то, что он был у Натаниела и Бетани, приобретало все большее значение для Виктории, и она всем сердцем стремилась сохранить его, тем более что отец угрожал тому, что было ей так дорого.
Виктория закрыла сундук. Прижав к себе мурлыкавшего Зевса, подошла к слуховому окну и, поглаживая кота, выглянула наружу. Над верхушками деревьев показалась первая бледная полоса света и золотистыми крыльями распласталась по небу. Колокольня засверкала в лучах восходящего солнца.
Виктория задержала взгляд на шпиле, как будто обладала способностью проникнуть сквозь расплывчатые тени, и подумала, не наблюдает ли кто-то за этим домом даже сейчас.
Действительно ли кто-то пытался убить Дэвида, выстрелив в нее? Эта мысль ее испугала. При сложившихся обстоятельствах в этом был смысл, однако никто не нападал ни на мистера Рокуэлла, ни на Памелу, а они все находились здесь с одной определенной целью. Ее отец обладал многими качествами, но не был метким стрелком даже в лучшие свои годы, а это значило, что у него есть сообщник. Этот человек знает о пещерах, прорытых в этих холмах.
