Пора свиданий - Бенцони Жюльетта (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Неподвижные лица, угрожающе горящие глаза, взгляды, сосредоточенные на пламени костра, — все это вызывало страх. Катрин поискала глазами Сару и хотела к ней обратиться, но цыганка быстро приложила палец к губам:
— Не надо разговаривать, — прошептала она так тихо, что молодая женщина едва расслышала ее. — Не сейчас. И не двигайся.
— Почему? — спросил Тристан.
— Это похоронный ритуал. Они ожидают, когда принесут тело повешенного сегодня утром.
И верно. Небольшая процессия спускалась к табору от замка. Ее открывал худой высокий человек с факелом в руке, освещавший дорогу своим четырем соплеменникам, на чьих плечах покоилось мертвое тело. Цыган, освещенный факелом, был одет в красные рейтузы, плащ того же цвета, сильно потрепанный и рваный, но сохранивший следы золотой вышивки. Это был еще молодой человек с надменным выражением лица. Его длинные тонкие усы обрамляли красные губы, темные раскосые глаза выдавали азиатскую кровь. Густые волосы, сквозь которые поблескивали серебряные серьги, падали на плечи.
— Это Феро, предводитель, — подсказал Тристан. Монотонное пение прекратилось, когда труп опустили около костра. Цыгане поднялись, и только несколько женщин остались стоять на коленях перед ним. Одна из них, такая старая и морщинистая, что, казалось, кожа прилипла к скелету, начала петь хриплым голосом жалобную песню, временами обрывая мелодию. Другая, молодая и крепкая, подхватывала ее, когда старуха замолкала.
— Мать и жена погибшего, — прошептала Сара. — Они оплакивают свою судьбу.
Остальная часть церемонии была короткой. Вождь племени наклонился и просунул монету меж зубов мертвеца, потом четыре человека подняли его и спустились к берегу реки. В следующее мгновение труп уже плыл по темной воде.
— Ну вот и все, — сказала Сара. — Теперь вода унесет его в страну предков.
Мы можем подойти, — решил Тристан, — потому что…
Он недоговорил. Сара неожиданно запела в полный голос, что заставило вздрогнуть Катрин. Уже давно она не слышала пения Сары, во всяком случае, подобного этому. Конечно, Сара часто напевала перед сном баллады маленькому Мишелю, но такие необычные мелодии, исходившие из глубины ее души, грозные, дикие и непонятные, Катрин слышала всего два раза: когда-то в таверне Жака де ла-Мера в Дижоне и около костра вместе с цыганами, которые в какой-то момент увлекли Сару за собой. Комок подкатил к горлу Катрин, слушавшей пение Сары. Ее голос, мощный, звучный, заполнил ночную тишину, неся с собой эхо той земли, откуда пришла эта необычная женщина. Все племя повернулось к ней и заворожено слушало.
А Сара медленно, не переставая петь, пошла вниз по склону. Катрин и Тристан последовали за ней Тристан вел за собой лошадей, и цыгане расступились перед ними. Только подойдя к предводителю, Сара замолчала.
— Я, Черная Сара, — сказала она просто, — и в нас те чет одна кровь. Это моя племянница Чалан, а рядом с ней человек, который помог нам добраться сюда через все препятствия. Примешь ли ты нас?
Феро медленно поднял свою руку и положил ее на плечо Сары.
— Добро пожаловать, моя сестра. Человек, который тебя сопровождает, сказал правду. Ты из наших, у тебя кровь нашего племени, потому что ты знаешь лучшие старинные ритуальные песни. Ну, а эта… — его взгляд упал на Катрин, которой показалось, что ее обдало огнем, — ее красота будет украшением нашего племени. Проходите, женщины займутся вами.
Он поклонился Саре, как королеве, а потом увлек Тристана к огню. А вокруг женщин сомкнулся круг разом заговоривших цыганок. Катрин, оглушенная шумом, покорно пошла к повозкам, стоявшим у подножия одной из крепостных башен.
Через час Катрин лежала между Сарой и старой Оркой, матерью повешенного. Она пыталась привести в порядок свои мысли и согреться.
Тристан уехал в «Королевскую винодельню», где он будет поджидать своих сообщниц, готовый к любым действиям. Это рядом с ними, но все же в стороне от цыганского табора, присутствие в котором вызвало бы подозрения. Он забрал с собой одежду Катрин и Сары, а женщины из табора, переодели их в то, что смогли найти в своих сундуках И теперь босая, одетая в грубую холщовую рубашку, вызывавшую раздражение, и пестрое одеяло довольно обтрепанное, но вполне чистое, в которое она завернулась, как в римскую тогу, Катрин прижималась к Саре, поджав под себя ноги, чтобы сохранить тепло. Она все бы отдала за пару сапог, но в повозке, крытой соломой, не было ничего, кроме старого тряпья, затыкавшего щели пола от ветра… Она вздохнула, и Сара, почувствовав, как Катрин шевелится, шепотом спросила:
— Ты ни о чем не жалеешь?
Ироничный тон вопроса не ускользнул от Катрин. Она сжала зубы.
— Я ни о чем не жалею, но мне холодно.
— Скоро тебе не будет холодно. К тому же люди ко всему привыкают, и уже наступают теплые дни
Молодая женщина ничего не ответила. Она понимала, что Сара, если еще и не успела привыкнуть к трудной жизни среди своих, ей не сочувствовала. В ее голосе звучало удовлетворение, что она находится среди соплеменников. И Катрин поклялась быть твердой и играть свою роль так, чтобы не упасть в глазах Сары. Она удовлетворилась тем, что поплотнее завернулась в свое одеяло, стараясь получше укутать замерзшие ноги, и пробормотала «спокойной ночи».. Рядом с ней старая Орка спала, не ворочаясь, как мертвая.
Когда наступило утро, Катрин встала вместе со всеми и пошла по табору, ужасаясь нищенским условиям жизни цыган. Ночь скрывала ветхие повозки, грязь на телах и одежде Дневной свет снял налет таинственности, дети бегали почти раздетыми и, кажется, не страдали от этого; истощенные животные: собаки, кошки, лошади — бродили по табору в поисках какой-нибудь еды. Худые, грязные лица людей. Для того чтобы заработать на жизнь, цыгане плели корзины из ивовых прутьев, занимались кузнечным ремеслом. Их кузницы были примитивны: три камня образовывали очаг, кузнечным мехом служила козья шкура, а наковальней — еще один камень.
Цыганки гадали по руке, занимались приготовлением пищи или просто расхаживали, покачивая бедрами. Их манера одеваться также удивила Катрин: нередко можно было встретить женщину с обнаженной грудью, но все носили Длинные юбки, прикрывающие ноги до самых щиколоток.
— У цыганок не принято оголять ноги, — заявила Сара с достоинством. — Грудь же должна выполнять свою главную роль кормить детей.
Как бы то ни было, размышляла Катрин, мужчины с их дикими глазами и белыми зубами имели вид демонов, женщины — бесстыдных чертовок, пока они молоды, и ведьм, когда старели. И молодая женщина втайне призналась себе, что все эти люди наводят на нее страх. И больше всех, возможно, высокий Феро. Грубое лицо вождя становилось еще более диким, когда он смотрел на нее: он нервно покусывал губы, глаза светились, как у кота, но он не вызывал ее на разговор и медленно проходил мимо, иногда оборачиваясь, чтобы посмотреть ей вслед.
Чувствуя себя чужой, Катрин беспомощно цеплялась за Сару, преображавшуюся день ото дня с непринужденной легкостью в окружении соплеменников. Все были почтительны с Катрин, хотя она понимала, что без Сары цыганку, не знающую своего языка, все презирали бы.
Чтобы не вызывать любопытства, осторожная Сара выдавала ее за дурочку… Очевидно, так было лучше, но все равно Катрин было неприятно, когда при ее приближении цыганки прекращали разговор и провожали ее глазами. В этих взглядах читалось многое: завистливая насмешливость у женщин и вожделение у большинства мужчин. На четвертый день она сказала Саре:
— Эти люди не любят меня. Без тебя они меня никогда не приняли бы.
— Они чувствуют в тебе чужую, — ответила цыганка, — это их удивляет и смущает. Они думают, что в тебе есть что-то сверхъестественное, но не знают что. Некоторые склонны думать, что ты кешали, добрая фея, которая принесет им счастье, — как раз это внушает им Феро, другие говорят, что у тебя дурной глаз. Это в основном женщины, потому что они умеют читать в глазах своих мужей их мысли, и это наводит на них страх.
