Наследство Лэндоверов - Холт Виктория (мир бесплатных книг TXT) 📗
Так моим героем стал Поль Лэндовер. У него была подходящая внешность: он не был приторно красивым, но мужественным и сильным. В своем воображении я называла его суровым. Он был отпрыском благородной семьи, очутившейся в стесненных обстоятельствах из-за расточительности предыдущих поколений. В нем угадывалась грусть, такая уместная в облике героя. Его жизнь была отмечена трудностями, и чаще всего я мечтала о том, как помогаю ему преодолеть их, как возвращаю ему имение, едва не перешедшее в чужие руки. Делала я это разными способами. Например, находила лечебную траву, которая излечивала Гвенни Аркрайт (в этом варианте она тяжело болела после падения с галереи менестрелей), и мистер Аркрайт из благодарности дарил мне купленный им Лэндовер Холл, а я возвращала его Полю.
«Я до конца дней буду вам обязан, — говорил Поль. — Но существует лишь одна возможность заставить меня принять этот дар — вы должны разделить его со мной». Я становилась его женой, всю последующую жизнь мы были счастливы, у нас было десять детей, шесть из них мальчики, и Лэндовер Холл был спасен навсегда.
Это была моя любимая мечта, но далеко не единственная.
Мне страшно хотелось влюбиться, я была убеждена, что более блаженного состояния не существует на свете. Я видела, как это бывает, когда в день празднования золотого юбилея мы посетили капитана Кармайкла. Однако про себя я называла его преступной страстью. Моя любовь будет совсем другой: чистой и удивительной.
Внешность Поля Лэндовера постепенно менялась: он становился более мрачным, загадочным, печальным. Это была благородная печаль, и я одна могла ее развеять.
Иногда я покидала свой воображаемый мир и смеялась над собой. Я говорила себе: «Если бы ты теперь встретила Поля, то нашла бы его совсем непохожим на созданный тобой образ!»
Во всяком случае, теперь с этим было покончено, от моих мечтаний ничего не осталось с той самой минуты, как Джереми Брендон в первый раз танцевал со мной на балу. Появился живой человек и заменил воображаемого.
Так бросилась я в любовь со своей обычной импульсивностью.
Когда мы встретились с Джереми в конце нашей улицы, он сразу объявил, что должен серьезно со мной поговорить. Всю дорогу, пока мы не дошли до Кенсингтонского сада, он был молчалив. Мы сели на одну из скамеек, окружающих памятник принца Альберта, воздвигнутый покойному мужу нашей скорбящей королевой — символ верной и преданной супружеской любви.
Солнце освещало памятник, слышались пронзительные крики детей, голоса нянечек, уговаривающих их чинно гулять по дорожкам, спокойно играть на траве или кормить уток в Круглом пруду.
Джереми не собирался ходить вокруг да около.
— Я влюблен в вас, Кэролайн, — сказал он. — Это чувство зародилось на балу, а потом росло не по дням, а по часам. — Я только радостно кивнула. — Я так много думал о вас… собственно говоря, ни о ком и ни о чем не мог больше думать После нашей первой встречи. Такое положение продолжаться не может, я не могу ограничиваться этими встречами в постоянном присутствии когото еще… хочу, чтобы вы принадлежали мне безраздельно. Есть только один выход. Выйдете вы за меня, Кэролайн?
— Конечно, — сразу ответила я. Мы оба расхохотались.
— Вы должны были сказать: «Боже, это так внезапно!» Насколько мне известно, именно такого ответа требуют светские условности даже после целого месяца ухаживания.
— Боюсь, что вам придется привыкнуть к жене, не соблюдающей условностей.
— Поверьте, я другой не хочу.
Он обнял меня и поцеловал. Я была так счастлива. Это был необыкновенный день, а со мной рядом сидел необыкновенный возлюбленный. От сурового, печального героя моих мечтаний не осталось и следа. Его место занял реальный мужчина, мой будущий муж: красивый и обаятельный.
Я была страстно влюблена.
— Всегда буду любить вас, — пообещала я.
— Дорогая Кэролайн, вы так очаровательно… свободны.
— Свободна от чего?
— От условностей, от этикета, от всего того, что так утомляет в обществе. Наша жизнь будет восхитительна. Теперь скажу вам, что я собираюсь сделать: напишу вашему отцу и спрошу, может ли он принять меня. Когда мы встретимся, я попрошу его разрешения сделать вам предложение.
— Он ни за что не разрешит.
— Тогда нам придется бежать.
— Я спущусь из окна по веревочной лестнице.
— В этом не будет необходимости.
— О, так вы рискуете все испортить. Я настаиваю на веревочной лестнице. Вы будете ждать с каретой внизу, чтобы увезти меня. Мы немедленно поженимся и всегда будем жить счастливо. Но где?
— Ах, — сказал он, — так вы все-таки не лишены практической жилки. Этот вопрос нам предстоит решить. У нас будет небольшой домик недалеко отсюда, так, чтобы мы могли часто приходить сюда, садиться на эту скамью и говорить: «А помнишь?»
Я мечтательно заглянула в будущее.
— Помнишь тот день, когда Джереми попросил Кэролайн стать его женой, а она немедленно, забыв о девичьей скромности, ответила: «Конечно».
— И он еще больше полюбил ее за это, — продолжал Джереми.
Мы торжественно поцеловались.
— Я не могу больше ждать. Пойду сейчас домой и напишу вашему отцу.
Я мрачно покачала головой.
— Ему никогда не нравилось видеть людей счастливыми, даже когда он был здоров, а теперь, мне кажется, он стал еще хуже.
— Во всяком случае, начнем с него. Надеюсь получить его согласие. Это избавит нас от ненужных осложнений.
— Не беспокойтесь, я помогу вам справиться с ними. Разве не сказала я, что нам предстоит счастливая жизнь?
К моему изумлению, отец принял Джереми и дал согласие на нашу помолвку.
Моя жизнь полностью изменилась. Из самого незаметного члена семьи я превратилась в важную персону. Наступил мой звездный час. Мойра Массингем приехала к нам с визитом, и на этот раз мое присутствие не просто терпели из снисходительности. По мнению Мойры, я была настоящим чудом. Все это было так романтично, а я даже еще не «выезжала». Девушка, еще не принятая в свете, и вдруг помолвлена! Беспримерный случай! «И подумать только — этот роман начался у нас на балу!» — восхищенно повторяла Мойра.
Я поднялась во мнении не одной только Мойры.
Меня стали приглашать. Я была на чае у Массингемов, и леди Массингем смотрела на меня с одобрением. Там присутствовали матери и других девушек на выданьи. В их глазах я была каким-то феноменом: мне удалось обзавестись женихом без безумных затрат, которых родителям обычно стоит каждый сезон в свете.
Как я упивалась своей славой!
Мне было жаль Оливию: за два сезона она не сумела достичь того, что мне удалось, даже не начиная.
Сама тетя Имоджин соблаговолила заметить меня.
— Лучше нельзя было и придумать! — сказала она. — Нужно будет снять со счета деньги, оставленные тебе твоим дедушкой со стороны матери. Это небольшая сумма — всего несколько сот фунтов, которые ты должна была получить, когда тебе исполнится двадцать один год или в случае замужества. У тебя будет годовой доход всего в пятьдесят фунтов. Семья твоей матери была небогата. — Она фыркнула с некоторой долей элегантности, чтобы выразить презрение маминой семье. — Но деньги пригодятся — мы сможем начать готовить тебе приданое. Июнь — хороший месяц для свадеб.
— О, но мы не хотим ждать так долго.
— Я думаю, так будет лучше. Ты еще очень молода и даже не начала появляться в обществе. Тебе очень повезло, что этот молодой человек предложил тебе выйти за него замуж.
— А вот он считает, что повезло ему, — самодовольно заметила я.
Тетя Имоджин отвернулась.
Я подумала — не будем мы ждать до июня. Но когда я затронула эту тему в разговоре с Джереми, он сказал:
— Если ваша семья так считает, мы должны подчиниться.
Мы начали подыскивать для себя жилье. Какой это был счастливый день, когда в одном из узких переулков, выходящих на Найтсбридж, мы обнаружили премилый небольшой дом! В доме было три этажа по три комнаты на каждом, и к нему примыкал садик с единственным грушевым деревом. Я знала, что смогу быть там счастливой.
