Где властвует любовь - Куин Джулия (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Леди Данбери рассмеялась.
– Порой мне кажется, что я понимала это еще до рождения. Просто теперь я осознала, что пора с этим что-то делать.
– Что вы имеете в виду?
– Я не стала бы беспокоиться по поводу обилия глупцов в этом мире, если бы не такие создания, как вы… – Леди Данбери замолчала и за неимением носового платка промокнула глаза кончиками пальцев. – В общем, мне хотелось бы видеть, что ваша жизнь устроена.
В течение нескольких секунд Пенелопа ошарашенно молчала, уставившись на графиню.
– Леди Данбери, – осторожно сказала она, – я очень ценю ваш порыв… ваше расположение… но вы должны знать, что не несете за меня никакой ответственности.
– Разумеется! – фыркнула леди Данбери. – Не бойтесь, мной движет отнюдь не чувство долга. В противном случае это и вполовину не было бы так забавно.
Пенелопа чувствовала себя настолько глупо, что не придумала ничего лучше, чем признаться:
– Я ничего не понимаю…
Леди Данбери подождала, пока лакей вернется с лимонадом, и заговорила, только сделав несколько глотков.
– Вы мне нравитесь, мисс Федерингтон. Что не так уж часто бывает. Все очень просто. Я хочу, чтобы вы были счастливы.
– Но я счастлива, – возразила Пенелопа скорее машинально, чем по какой-либо иной причине.
Леди Данбери высокомерно выгнула бровь – выражение, которое она довела до совершенства.
– Вы уверены? – осведомилась она.
Пенелопа задумалась. В чем она уверена, так это в том, что не чувствует себя несчастной. У нее замечательные друзья, младшая сестра, с которой они очень близки, и, хотя у нее нет такого взаимопонимания с матерью и старшими сестрами, она их любит. И они платят ей тем же.
Не такая уж плохая участь. Возможно, ей не хватает драматизма и волнений, но она довольна своей жизнью.
Но довольство и счастье – совсем не одно и то же. Пенелопа ощутила острый укол в сердце. Пожалуй, она не может утвердительно ответить на вопрос леди Данбери.
– У меня четверо детей, – сказала та. – Все они давно выросли и обзавелись семьями. Я даже женила своего племянника, которого, кстати сказать, – она склонилась ближе и закончила шепотом, словно сообщала большой секрет, – любила больше собственных детей.
У леди Данбери был такой лукавый вид, что Пенелопа не могла не улыбнуться.
– Вы удивитесь, – продолжила старая графиня, – но я обожаю совать нос в чужие дела.
Пенелопа постаралась не рассмеяться при этом заявлении.
–. И поскольку я оказалась нынче не у дел, – леди Данбери развела руками, – мне хотелось бы устроить счастье еще одно го человека, прежде чем я покину этот мир.
– Не говорите так, леди Данбери. – Пенелопа порывисто сжала ее руку. – Вы еще переживете нас всех.
– Глупости, – проворчала та, но не сделала попытки отмять свою руку. – Я не собираюсь убиваться по этому поводу, – добавила она. – Но я реалистка. И, прожив на этом свете семьдесят с хвостиком лет, понимаю, что у меня осталось не так уж много времени.
Пенелопа надеялась, что сможет встретить собственную старость с таким же достоинством и самообладанием.
– Вы похожи на меня, мисс Федерингтон. Не боитесь говорить то, что думаете.
Пенелопа изумленно уставилась на графиню. За последние одиннадцать лет она ни разу не высказала собственного мнения. Конечно, в кругу близких людей она чувствовала себя достаточно свободно, чтобы болтать, о чем вздумается, но стоило ей оказаться в светском окружении, как ее язык словно прилипал к гортани.
Пенелопа вспомнила бал-маскарад, где она однажды побывала. Вообще-то она посетила много маскарадов, но этот был особенным. Она выбрала себе костюм – платье, стилизованное под семнадцатый век, – в котором чувствовала себя совершенно неузнаваемой. Возможно, благодаря маске, полностью скрывавшей лицо.
Избавившись от бремени быть Пенелопой Федерингтон, она неожиданно почувствовала себя другим человеком. Причем ей не приходилось притворяться, скорее ее истинная сущность, скрытая от малознакомых людей, наконец-то вырвалась на волю.
Пенелопа смеялась, шутила, даже кокетничала.
И дала себе клятву, что останется самой собой, когда появится на следующем балу в обычном вечернем наряде без маски.
Но этого не случилось. Прибыв на бал, Пенелопа снова обнаружила, что стоит на периферии зала, кивая и вежливо улыбаясь, всеми забытая и никому не нужная.
Казалось, сам факт, что она была Пенелопой Федерингтон, обрекал ее на подобную участь. Ее образ сложился много лет назад, во время ужасного первого сезона, на котором настояла ее мать, несмотря на мольбы Пенелопы отложить ее дебют в свете. Толстая, неуклюжая, безвкусно одетая. И не важно, что она похудела, научилась грациозно двигаться и перестала одеваться в желтое и оранжевое. В глазах лондонского высшего света она навсегда осталась все той же прежней Пенелопой Федерингтон.
Впрочем, ее собственное поведение только способствовало этому. Воистину образовался порочный круг. Каждый раз, когда Пенелопа появлялась в бальном зале, заполненном давно знакомыми людьми, она замыкалась, превращаясь в робкую, неуклюжую девушку давно минувших лет, а не в уверенную в себе молодую женщину, которой она стала.
– Мисс Федерингтон? – окликнула ее леди Данбери на удивление мягким тоном. – Что-нибудь случилось?
Пенелопе понадобилось несколько секунд, чтобы обрести голос.
– Не думаю, что я умею высказывать собственные мысли, – сказала она наконец, подняв глаза на леди Данбери. – В сущности, я даже не знаю, о чем разговаривать с людьми.
– Предположим, со мной вы никогда не лезли в карман за словом.
– Вы не такая, как другие.
Леди Данбери откинула назад голову и расхохоталась.
– Ну, это еще мягко сказано… Ах, Пенелопа – надеюсь, вы не возражаете, что я зову вас по имени, – если вы можете свободно разговаривать со мной, значит, можете с каждым. Да половина взрослых мужчин в этом зале разбежится и попрячется по углам при одном только моем приближении.
– Просто они не знают вас, – возразила Пенелопа.
– И вас тоже, – с нажимом произнесла леди Данбери.
– Пожалуй, – согласилась Пенелопа с безнадежными нотками в голосе.
– Я могла бы сказать: тем хуже для них, – заметила леди Данбери, – но это не более чем красивая фраза. Ибо, сколько бы я ни называла наших общих знакомых болванами и олухами – а это случается довольно часто, – среди них есть вполне приличные люди, и просто преступление, что никто из них не удосужился узнать вас по-настоящему. Я… хм… Интересно, что происходит?
Пенелопа выпрямилась и огляделась.
– Что вы имеете в виду? – спросила она, хотя было ясно, что вокруг что-то затевается. Люди перешептывались, указывая на небольшой помост, где сидели музыканты.
– Эй, вы! – Леди Данбери ткнула тростью в бедро джентльмена, имевшего несчастье оказаться поблизости. – Что происходит?
– Крессида Тумбли хочет сделать заявление, – отозвался тот и поспешно отступил в сторону, видимо, чтобы избежать дальнейшего соприкосновения с тростью леди Данбери.
– Терпеть не могу Крессиду Тумбли, – пробормотала Пенелопа.
Леди Данбери подавила смешок.
– Ну вот, а еще утверждали, что никогда не говорите, что у вас на уме. Но вы меня заинтриговали. Чем она вам так досадила?
Пенелопа пожала плечами.
– Своим отношением ко мне.
Леди Данбери понимающе кивнула:
– У каждого тирана имеется своя излюбленная жертва.
– Сейчас уже лучше, – сказала Пенелопа. – Но когда мы обе… когда она была еще Крессидой Купер, она не упускала случая помучить меня. А люди… – Она покачала головой. – В общем, не важно.
– Ну нет, – возразила леди Данбери. – Продолжайте, раз уж начали.
Пенелопа вздохнула.
– Да ничего особенного. Просто я заметила, что люди не склонны, бросаться на выручку. Крессида была довольно популярна – по крайней мере, в определенном кругу – и, можно сказать, держала в страхе остальных девушек нашего возраста. Никто не осмеливался дать ей отпор. Почти никто.
