Великолепный - Барнет Джилл (электронные книги бесплатно txt) 📗
Девушка снова смежила веки, поскольку и этот труд – держать глаза открытыми – был ей явно не под силу.
Тем не менее она ухитрилась вытянуть руку и коснуться ею руки Меррика.
Меррик большим пальцем стал гладить ее тонкую, почти прозрачную руку. На ладони и запястье виднелась засохшая кровь – убегая от валлийцев, она что было силы зажимала рану в плече.
Меррик взял кусок чистого полотна и стал смывать кровь, стараясь, по возможности, действовать нежно и осторожно, едва касаясь кожи. Когда с этим делом было покончено, вода в миске, куда он окунал материю, приобрела насыщенный бурый цвет и напомнила ему красно-коричневую почву Кипра, в которую легло столько его товарищей по оружию. В своей жизни Меррику довелось видеть много крови – буквально целые потоки, – и у него сложилась уверенность, будто ее созерцание не способно уже поколебать его спокойствия.
Но, как выяснилось, он ошибался. При виде тонкой алой струйки, которая стекала по руке Клио, Меррику сделалось нехорошо, и у него закружилась голова. Когда его впервые ранили, и он увидел, как струится по броне его собственная кровь, он испытал точно такое же чувство, казалось, навеки уже теперь забытое и похороненное в душе.
Кровь из раны Клио текла, не переставая, и Меррик понимал, что ему необходимо прибегнуть к какому-нибудь радикальному средству. На самом деле он знал, к какому именно, но одна только мысль об этом заставляла все его существо содрогаться...
Его взгляд упал на грубый дубовый стол, стоявший рядом с постелью девушки. На столешнице валялся его широкий стальной кинжал с рукояткой в форме креста, а рядом с ним ярко полыхал светильник. Взяв в руки кинжал, Меррик приблизил клинок к пламени светильника и стал нагревать его на огне, остановившимся взглядом наблюдая за тем, как сталь оружия под воздействием пламени меняет свой цвет, приобретая зловещий малиновый оттенок. Рана продолжала кровоточить, и Меррику в тот момент казалось, что вместе с кровью из Клио уходит и сама жизнь.
Набрав в грудь побольше воздуха, Меррик начал медленно приближать раскаленный конец кинжала к ране в плече Клио. Но в самый решительный момент его рука замерла, будто отнялась. Он просто не мог довершить начатое – не мог, хотя и знал, что это необходимо!
Прикрыв глаза, чтобы переждать минуту слабости, Меррик стал негромко читать молитву. Поскольку, пока он мучился колебаниями, клинок успел остыть, он был вынужден снова поднести его к пламени светильника. Потом Меррик сделал еще один глубокий вдох и быстрым движением, будто не желая давать себе время на размышления, прижал раскаленную сталь к белоснежной коже на плече Клио.
Ее глаза широко распахнулись, она закричала, и этот страшный крик показался Меррику бесконечным. Потом Клио снова потеряла сознание. Меррик присел на кровать рядом с ней. Ее крик, полный невыносимого страдания, все еще отзывался у него в ушах, в голове и в сердце. Пальцы Меррика сами собой разжались, и ненужный уже клинок со звоном упал на пол. Меррик несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, но это не помогло.
Соскользнув с кровати на пол и встав у изголовья Клио на колени, он издал вопль, который, казалось, исходил из самых потаенных глубин его существа. Вопль этот более всего походил на крик лесного зверя, смертельно раненного копьем охотника.
Закрыв лицо могучими, твердыми, как каменные плиты, ладонями, Меррик зарыдал.
18
Уже несколько дней Клио лежала в бреду. Иногда ускользающее сознание возвращалось к ней, и тогда она узнавала свою спальню, по какой-то неизвестной причине населенную теперь страхами и мучительной болью. Но потом спасительное забытье вновь уносило ее в иной, вымышленный мир, который казался таким безопасным и приятным – по сравнению с неприглядной, напитанной болью и жаром лихорадки действительностью. И тогда над ее головой распахивалось, подобно огромному шатру, черное ночное небо, усыпанное бесчисленными звездами.
Одни звезды смотрели на нее с невозможной высоты, другие же находились так низко, что до них, казалось, можно было дотянуться кончиками пальцев. Клио никогда не видела таких громадных звезд; они посылали лучи на запад и на восток, а прямо над ней мерцало и переливалось целое звездное облако. Как похоже оно было на россыпь сверкающих сапфиров в короне королевы Элеоноры!
Однако и в этом прекрасном вымышленном мире не все было гладко. Внезапно перед Клио разверзлась страшная бездонная пропасть и стала затягивать ее в свои бесконечные глубины. На другом краю черной пропасти на гигантском боевом коне восседал Меррик. Его конь беспокойно поводил головой, фыркал, а за ним торчали ряды копий, украшенных развевающимися по ветру флажками с вытканными красными львами на черном поле.
Вдруг нарисованные львы ожили и, спрыгнув с флажков на землю, закружились в зловещем хороводе. Из спин у них выросли крылья, и львы один за другим стали перелетать через широкую пропасть к Клио. Еще немного – и они разорвут ее на куски!
Не чуя под собой ног, Клио бросилась от хищников прочь. Неожиданно звериный рев обратился в человеческий крик, и стая красных львов позади нее вдруг превратилась в лесных разбойников-валлийцев, которые своим устрашающим обликом почти не отличались от диких зверей. Вслед девушке полетели кроваво-красные стрелы; они поражали деревья, и из глубоких ран в коре струйками текла кровь.
Издалека к ней долетал голос Меррика. Он звал ее, снова и снова повторяя ее имя, но между ними лежала непреодолимая бездна. Клио бежала по краю пропасти все дальше и дальше, но только шире становилась черная пасть провала.
И когда она почувствовала, что сил не осталось, кромешная бездна раздвинулась и поглотила ее целиком.
Вздрогнув всем телом, Клио очнулась, открыла глаза и, моргая, уставилась на деревянный, грубо оструганный потолок спальни. Опершись на локти, она хотела сесть, как делала это каждое утро, но ее правое плечо и спину огнем опалила боль.
Клио снова без сил упала на подушки. Она застонала, но в горле у нее пересохло, и стон ее скорее походил на хрип. Когда спустя какое-то время она опять открыла глаза, окружающий мир исказился до неузнаваемости: девушка смотрела на него сквозь слезы, выступившие у нее на глазах от жгучей боли.
Прошло еще какое-то время, и острая мучительная боль в плече сменилась ноющей, глубоко запрятанной болью в груди. Ее терпеть было легче, и мир вокруг постепенно начал обретать привычные очертания. Клио почувствовала, как ее лица, опаленного лихорадкой и потоками горячих слез, коснулся прохладный ветерок. Он играл ее влажными волосами, нежно дотрагивался до висков и щек, и она чуть повернула голову, чтобы посмотреть в окно. Ставни были раздвинуты, и в оконном проеме чернело ночное небо. Ни тебе розовых рассветных красок, ни багровых красок заката – одна только непроглядная ночь, будто скроенная из черного бархата и столь же непроницаемая, как пропасть, куда она летела в своем кошмарном сне...
Глубоко вздохнув, Клио внимательно оглядела темную спальню. У кровати стояла жаровня, а рядом с ней – покрытый скатертью маленький шаткий столик на трех ножках. На столике – какой-то вонючий бальзам в деревянной плошке, в каких старуха Глэдис готовила свои приворотные зелья.
Клио переползла на противоположной край кровати поближе к жаровне. В углу у двери мерцал огонек свечи, и там же, у двери, в массивном кресле раскинулся Меррик. Его длинные ноги были вытянуты далеко вперед, руки свешивались с подлокотников, а голова в сонном забытьи запрокинулась назад. На нем было какое-то просторное синее одеяние из толстой шелковистой материи, украшенной затейливой вышивкой.
Клио удивилась: прежде она его никогда таким не видела.
Он спал, и она могла спокойно понаблюдать за ним. Сейчас его взгляд не подавлял ее, не буравил насквозь, а ведь временами она чувствовала, что для Меррика ее глаза были словно открытые окошки. Сквозь них он ясно видел все ее тайные замыслы, все «прекрасные идеи», которые приходили ей в голову...
