Пробуждение (СИ) - Митанни Нефер (библиотека книг .txt, .fb2) 📗
- Милый, а если он… раскаялся?! – в голосе Анны послышались слёзы. – Ведь каждый из нас грешен! Но разве мы не можем осознать свой грех и раскаяться искренне?
- Ежели тебе нужен мой честный ответ, то я скажу – не верю в его раскаяние! – тихо отвечал Петрушевский, обнимая жену. – Всё было проще, находясь на смертном одре, он испугался.
- Чего, Серёжа?! – удивилась Анна, поднимая голову и глядя в его строгое лицо, пытаясь что-то прочесть в потемневших синих глазах мужа.
- Ангел мой, ты … всё ещё такой ребёнок! – он печально улыбнулся и коснулся губами её волос. – Поверь, когда человек смотрит в глаза смерти, он часто сожалеет, что не оставил после себя в этом мире ничего.
Она как никто понимала его состояние. Обычно синие, как вечернее небо по весне, его глаза становились почти чёрными в минуты страсти или в моменты, когда он был очень взволнован. Но сейчас было что-то ещё, точно он говорил о себе. Смерть… А ведь действительно – он сам встречал смерть и смотрел в её мрачное лицо! Выходит, он сам пережил то, о чём сейчас говорит! Сердце Анны сжалось при этой мысли, слёзы сорвались из глаз и, точно жемчужины, покатились по разгорячённым щекам.
- Не нужно плакать, - прошептал он и принялся большими пальцами стирать слезинки, - поэтому я не хочу унижать нашу любовь этим наследством. Мы нужны друг другу, потому что сам Господь соединил нас, ведь так?
- Да, любимый, - она теснее прижалась к нему и тут же осторожно добавила: – Но мне бы так хотелось что-то узнать о маме… Ведь кроме рассказа твоей тёти, я не знаю о ней ничего…
- Хорошо… - согласился он, поглаживая её плечи, - мы напишем адвокату… Возможно, он расскажет что-то о твоей матери, но мы сделаем это после рождения малыша. Я не хочу подвергать ваше здоровье – твоё и малыша – риску. И не возражай! Сейчас ты должна беречь себя, а встреча с адвокатом – это опять бурные эмоции. Мне кажется, ты хочешь спать, - он улыбнулся и провёл пальцем по её щеке.
- Это так заметно? – она смутилась.
- Мне – да, идём, - он поднял её на руки, отнёс в спальню и опустил на кровать.
- Я стала такая ленивая, - Анна нахмурилась, сердясь сама на себя, - всё время днём хочу спать, как кошка…
- Это нормально в твоём положении! Доктор говорит, малыш растёт, когда ты спишь, - улыбаясь, отвечал Сергей.
- Милый, ты побудешь со мной? – протянув к нему руки, она с лукавой улыбкой смотрела на мужа.
- Да, пожалуй, мне тоже следует отдохнуть под боком у моей ленивой кошечки, - усмехнувшись, он скинул китель, лёг рядом и придвинул жену к себе, заключая в объятия.
***
Чедвик сидел за столом в задымлённом полумраке трактира. Перед ним стояла рюмка, маленький графинчик с коньяком и блюдечко с ломтиками лимона. Джон залпом выпивал тёмную жидкость, морщась, съедал кусочек лимона, тут же подливал ещё и опять выпивал. Время от времени он жестом заказывал себе очередную порцию. При этом его лицо было хмурым, он смотрел перед собой и, казалось, не замечал неуютной обстановки вокруг.
В задумчивости он покинул дом Петрушевских и заехал в первое попавшееся заведение – прокуренное и шумное, с разношерстной публикой. Обычно, он избегал таких мест, стараясь столоваться только в приличных заведениях, где публика была состоятельной и почтенной. Это было не только гораздо приятнее, но и - что немаловажно – поднимало его собственный статус. Агент сыскного бюро должен был держать марку. Но сегодня всё иначе, сегодня Джону было наплевать на имидж.
Перед его мысленным взором стояло лицо, которое – он это хорошо понимал – вряд ли он когда-нибудь сможет забыть. Словно прекрасное видение, предстала перед ним эта восхитительная красавица.
Впрочем, нет, по мнению Джона, такое определение ни коим образом не отражало истины, ибо являлось слишком поверхностным и светским, женщина, недавно протянувшая ему для поцелуя изящную руку, была напрочь лишена светской холодности, и даже доли высокомерия, которое обычно свойственно красивым женщинам. Изящная фигура казалась невесомой, и дело было не в воздушном простом платье из лилового муслина, которое облаком обволакивало безупречные формы, а в том, что молодая женщина ступала необычайно легко и грациозно, точно парила над землёй. Юное открытое лицо с искренней застенчивой улыбкой было, скорее, лицом ангела, но более всего Чедвика поразили глаза. Как и на портрете, который вручил ему князь Черкасский, они завораживали всякого, кто смотрел в них. Но если на миниатюре это воспринималось, как мастерство живописца, создавшего шедевр, то вот так в реальности взгляд этих глаз казался каким-то не земным. Невозможно было поверить, что такая красота реальна. И только мимолётное прикосновение хрупких тонких пальцев к его руке свидетельствовало о вполне земной сущности красавицы. Огромные тёмные очи не отпускали и заставляли всматриваться в них, удивление, печаль и даже боль искренне читались в них по мере того, как супруг рассказывал ей причину визита Чедвика.
И Джон в благоговении стоял перед ней, боясь показаться нелепым. Ах, прикажи она остаться и быть её слугой, он согласился бы, не раздумывая! Но она лишь спросила его о смерти своего деда, не скрывая надежды на радостную весть. И как бы Джону ни хотелось порадовать стоящего перед ним ангела, он был вынужден сказать правду. Ангел едва сдерживал слёзы, заставляя Чедвика терзаться виною, что он явился невольной причиной её горя. При прощании, совсем потеряв голову, Чедвик уже не осознавал своих действий. Поднеся руку красавицы к губам, глядя в сводящие его с ума глаза, сам не ожидая в себе этой смелости, он выразил желание быть ей полезным.
Да, он безнадёжно влюбился в Анну Петрушевскую, внучку князя Черкасского. И сейчас, чтобы хоть как-то отойти от овладевшего им смятения чувств, Чедвик намеревался напиться. Такое с ним случилось впервые: бывшие в его жизни женщины никогда не доводили его до такого состояния. Проснувшись на утро, он даже не пытался вспомнить имя красотки, с которой провёл ночь. Да и зачем? Женщин Чедвик рассматривал примерно так же, как хорошую еду и выпивку. Они требовали денег и отдавали ему желаемое только при наличии достаточно толстого кошелька. Теперь же за все сокровища мира он не смог бы сделать женщину своей. Она недосягаема, как звезда на русском небе.
Джон горестно усмехнулся и вновь осушил рюмку с коньяком.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Часть I. Глава 24
Авторский коллаж. В работе использована картина В.И. Сурикова "Вечер в Петербурге".
Раннее февральское утро стояло над Петербургом. В этот год Крещенские морозы затянулись, точно не заметили, что уже давно январь уступил место младшему брату-февралю. Ветер, будто дворник метлой, позёмкой вздымал снег и тащил его по улицам, словно намеревался вымести начисто из города, он забирался под воротники редких прохожих, ударял в раскрасневшиеся от мороза лица, заставлял плотнее кутаться в шали и шарфы или просто втягивать шеи в воротники фризовых шинелей. Извозчики в ожидании пассажиров, похлопывая себя рукавицами, пританцовывали возле своих лошадей, гривы которых висели, обмёрзшие снегом, а из ноздрей вырывались струйки пара.Сергей вышел из подъезда, фонарь, брызгая горячими каплями масла и заставляя подплясывать тусклый кружок света на мостовой, раскачивался от всё усиливающегося ветра. Петрушевский провёл рукою по лицу, точно хотел стереть снегом свои невесёлые мысли. Постояв несколько секунд у подъезда, Сергей двинулся прямо по пустынной улице. Если бы не вой разыгравшейся метели, хруст снега под его шагами да проскользнувшие по дороге сани, запряжённые худой лошадёнкой, улица в призрачном свете фонарей казалась миражом, создавая ощущение странного, пугающего сна.
