Порочный ангел - Блейк Дженнифер (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Услышав это известие, один из охранников повернулся кругом и бросился в особняк. Элеонора, ни о чем не думая, подхватила юбки и устремилась за ним. Уже издалека она разглядела очертания темной фигуры сеньоры Паредес, двигавшейся по галерее. Она склонилась над Грантом, пытаясь закрыть его голову от горячего солнца.
Охранник без всяких вопросов пропустил Элеонору, а Джона Барклая задержал, так что ей пришлось вернуться и поручиться за него. После этого они поспешили за ординарцем вверх по лестнице, в комнату, которую она так недавно и так поспешно покинула, недавно и в то же время давно.
Ординарец, понимая, что за ним внутрь вошли люди, занервничал, но в то же время почувствовал облегчение: он уже не один отвечает за жизнь полковника, и это помогло ему справиться с сомнениями — впустить их или нет. Вчетвером, подстелив под Гранта простыню, они сумели положить его на кровать. Полковник лежал без движения, синеватые щеки придавали ему изможденный, даже мертвенный вид.
Нагнувшись, ординарец снял с него сапоги. Борясь с приступом жалости, готовая расплакаться, Элеонора поправила его руку на перевязи, которая, как ей показалось, лежала слишком высоко на груди. Это движение сдвинуло перевязь и рубашку, под которой открылись бинты на ране. И когда она проследила взглядом, куда шли бинты, то заметила, что красная рубашка на уровне плеча начала темнеть.
Джон Барклай втянул воздух.
— У него кровотечение. Наверное, от падения рана открылась.
Глава 10
Доктор Джоунс был живой, подвижный человек средних лет с расчесанными на прямой пробор седыми напомаженными волосами, в очках с металлической оправой, в длинном белом халате, покрытом запекшимися и несмываемыми пятнами крови. Он срезал повязку на теле Гранта, лежащего без сознания, и осмотрел гноящуюся рану. Она действительно открылась, ткань воспалилась и чувствовался резкий запах гниения. Он слегка нахмурился, сделал знак рукой ординарцу, державшему бутылку с карболкой.
Элеонора поморщилась, видя, как он принялся промывать открытую рваную рану. Она видела, что рана Гранта запущена, и от беспокойства за него перестала вдруг бояться крови. Ей хотелось отобрать у доктора тампон и самой очистить рану, более осторожно.
Комнату наполнил запах карболки. Доктор снова принялся накладывать повязку. Он прорычал указания, и ординарец кинулся помогать, переворачивая больного и удерживая на ране толстый слой марли, пока доктор не наложит повязку.
Завязав последний узел, Джоунс отступил назад.
— Теперь я хотел бы узнать, как так вышло, что полковник упал, если он находился на твоем попечении? — обратился он к вспотевшему никарагуанцу.
— Не знаю, сэр. Он пожаловался, что у него жар, и я принес холодной воды, чтобы его умыть; как приказано. Но он мне не разрешил и велел все унести. Он был не в себе, я это видел по его глазам, но что я мог поделать? Он же полковник. Короче, я унес. Потом услышал, как он кого-то окликнул на улице. А когда я вошел в комнату, полковник уже лежал на полу. Он в опасности, сэр? Он что, умрет?
— Он не настолько плох, — ответил доктор, — но у него на голове шишка размером с гусиное яйцо. Это, и то, что он слаб, потребует много времени для выздоровления. Считай, тебе повезло, что он не упал на перила галереи. Если ты не можешь позаботиться о своем пациенте, тебе придется вернуться обратно в полевой госпиталь.
— Я буду стараться, сеньор доктор, сэр. Я обещаю. Но вы тогда должны сказать полковнику, чтобы он мне разрешал за ним ухаживать.
— Убедить его — это твоя забота.
— Я знаю, сэр. Но кто может убедить в чем-нибудь Железного Солдата, если это противоречит его воле? Даже если это в его интересах. — Он беспомощно пожал плечами.
Элеонора отвела глаза от впалых щек Гранта и сказала:
— Я могу попробовать.
Доктор повернулся к ней, будто впервые увидел.
— А вы кто такая?
— Я… Я любовница полковника.
— А, понятно, — кивнул он и сощурился. — Женщина, из-за которой все это и случилось.
Элеонора не ответила. Врач взглянул на ее гордо вздернутый подбородок, крепко сжатые губы, немигающие зеленые глаза и коротко кивнул.
— Хорошо. Он ваш, если настаиваете. Ординарец останется, чтобы быть под рукой, но если он вам не нужен, скажите.
— Я уверена, что он понадобится.
— Хорошо. Тогда я оставляю полковника Фаррелла на ваше попечение. Видит Бог, от вас будет больше пользы, чем от Педро.
Кратко и четко изложив инструкции, доктор подхватил свой кожаный саквояж и большими шагами направился к двери, придерживая трепещущие полы белого халата.
Джон Барклай коснулся плеча Элеоноры.
— Вы уверены, что хотите этим заняться?
— Я должна, — ответила она. — Но вам нет нужды здесь оставаться. Труппа ждет завтрака.
— Да, — кивнул он, печально посмотрев на корзинку, которую он оставил в углу возле двери. — Мне бы очень не хотелось вас оставлять.
— Все будет хорошо. Я же не одна.
— Это так. Но я должен что-то объяснить Мейзи, — он мягко улыбнулся в усы. — Возможно, она прибежит сюда и попробует отговорить вас.
— Вы можете сразу сказать ей, что у нее ничего не получится, — предупредила Элеонора.
— Что касается Мейзи, вряд ли на нее повлияют мои слова. В этом смысле вы похожи. Она все равно попытается.
Взяв Элеонору за подбородок, Джон Барклай наклонился и поцеловал ее в щеку. Затем повернулся, подхватил плетеную корзинку и вышел.
Стук закрывшейся двери нарушил тишину. Элеонора глубоко вздохнула. Ординарец терпеливо наблюдал за ней. Она улыбнулась.
— Я думаю, Педро, первое, что мы сделаем, это попытаемся умыть его холодной водой.
После умывания жар спал, но Грант не пришел в сознание. Такой же изможденный, он все же выглядел лучше: на его лице появились признаки жизни. Когда и нюхательная соль, поднесенная ему Элеонорой, не помогла, она прекратила попытки. Отправив ординарца из комнаты, она поставила стул к кровати и села. И сидела до тех пор, пока сеньора Паредес не принесла ей на подносе еду.
Женщина опустила поднос на стол и только после этого прямо посмотрела на Элеонору. Сложив на груди руки, она сказала:
— Я приготовила полковнику немного бульона — очень хороший бульон, крепкий, из хорошего мяса.
— Я постараюсь накормить его, если он придет в сознание.
— Он очень плох?
— Похоже, доктор так не считает. Но то, что в его представлении хорошо или плохо, отличается от того, что об этом думаем мы.
— Этот Педро сейчас у меня на кухне, набивает желудок. Он вам нужен?
— Не сейчас.
— Тогда я его не отпущу. Если он понадобится, выйдите на галерею и крикните — я его сразу пошлю к вам.
— Спасибо, — несколько удивившись, сказала Элеонора.
Женщина молча вышла.
К вечеру температура у Гранта снова поднялась. А еще позднее он принялся беспокойно водить руками по простыне, протягивая руку к плечу; Элеонора ослабила повязку, и на какое-то время это помогло. Но вскоре его голова заметалась по подушке, он скинул с себя простыню, будто пытался освободиться от пут, удерживающих его в бессознательном состоянии.
Что еще можно было бы сделать, кроме того, как еще раз умыть? Элеонора молча сидела, смотрела на него и думала. Что она натворила? Глупо было снова возвращаться сюда. Все это щупая сентиментальность, ей могло просто показаться, что именно ее звал Грант, когда упал. Может, она выдает желаемое за действительное? Смешно. Ну, а может, и правда так было? И она, не колеблясь ни секунды, вернулась. А то, что она якобы должна была это сделать, — лишь оправдание? Конечно, нет. Элеонора чувствовала, что это ее долг. Грант не пострадал бы, если бы не она. Любой бы проникся сочувствием к сильному мужчине в столь беспомощном состоянии. И то, что Элеонора чуть не расплакалась, вовсе не значило, что она в него влюблена.
А когда он снова придет в себя, встанет на ноги, все изменится. Он уж точно не будет в ней нуждаться, и ей надо будет исчезнуть, прежде чем это время наступит.
