Лесная герцогиня - Вилар Симона (читать книги без регистрации полные txt) 📗
И она стала отдавать ему распоряжения, да так властно, что перепуганный мелит и не посмел ослушаться. Ему надо вернуться к озеру, там есть котелок, его надо хорошенько вымыть, поставить на огонь, но не доводить до кипения, а чтобы вода была теплой. И еще ей нужна пара веревок. Есть. Неси сюда. И захвати этот блестящий чепрак с лошади. На худой конец он подойдет. А теперь – живо за водой!
Эврар не помнил, когда еще он был столь напуган. Много ужасного встречал он в своей жизни, многое заставляло леденеть кровь. Но беспомощным он себя никогда не ощущал. Сейчас же от волнения его едва не мутило. Тайна рождения человека всегда оставалась для него чем-то недосягаемым, с чем он не был знаком, да и о чем не желал знать. А сейчас, когда он следил за водой у костра и слышал дикие вопли Эммы, его прямо-таки трясло от страха.
– Долгонько же ты возился, солдат, – буркнула помогавшая Эмме лесная женщина. – Иди, мне нужна твоя помощь. Встань на колени за ее спиной, чтобы она могла облокотиться на тебя. И держи ее.
В этот миг Эмма приоткрыла глаза.
– Ута… – прошептала она распухшими, искусанными губами.
– Ничего, ничего, девочка, малыш уже подходит. Ишь, какой скорый, так и ищет выхода.
Эмма уже ничего не слышала. «Малыш», – сказала колдунья. Эмме казалось, что это какой-то гигант, который разрывал изнутри ее утробу.
– Ну же, держись, звездочка. Я принимала немало детей у деревенских женщин, могу и благородной госпоже помочь.
Это было ужасно. Сознание меркло, тонуло в волнах боли, потом вновь прояснялось. И тогда она начинала стараться изо всех сил. Этот ребенок так много значит для нее, она просто обязана его родить.
Кости, казалось, трещат и расходятся в стороны.
– Тужься! – приказала Ута. – Тужься, и тогда ты скоро освободишься.
Эмма напрягалась, воя сквозь сцепленные зубы. Боль стала такой жестокой, словно все тело готово было вывернуться наизнанку. И вдруг наступило облегчение.
Эврар только и заметил, как в руках Уты появилась распластанная лягушонка, а затем раздался слабый квакающий звук, перешедший в яростные вспышки детского плача.
– Вот это да! – только и вымолвил он, не ощутив, что даже прослезился. Вот, значит, как рождаются будущие воины!
– Девочка! – торжественно вымолвила Ута. – Крикливая, здоровая малышка. Погляди, звездочка, какая у тебя краснорожая красавица.
Эмма, еще не веря в это, плакала. Девочка, дочь, маленькая подружка. Это же восхитительно!
– Девчонка! – расхохотался Эврар. – Птичка, ты родила славную малышку, принцессу Лотарингскую. – И он снова расхохотался, не понимая, чему так радуется.
Ута оборвала его нервное веселье.
– Чего зубы скалишь? Тащи воду.
Она намочила кусок конского чепрака в воде и стала обтирать пищавшую новорожденную.
– Дитя леса.
– Дай мне ее, дай, – молила Эмма.
Пережитые муки были тут же забыты, и ее охватило бесконечное счастье. Ее мелко трясло, но она была горда и счастлива, так безмерно счастлива!
Пока Ута перевязывала веревками уже съежившуюся пуповину и перерезала ее, Эврар разглядывал маленькое существо с умильной, глуповатой улыбкой, столь не свойственной его суровому лицу.
– Какая страшненькая! – восхищенно говорил он, всматриваясь в крошечное лицо.
– Прекрасная! – восклицала Эмма. – Настоящая красавица!
И тут из леса появилась наконец Ренула со старшей дочерью и, вмиг поняв, что случилось, кинулась к Эмме. Эврар тоже опомнился и, устыдившись столь явного для него проявления чувств, поспешил отойти. Когда исчезла Ута, он так и не успел заметить.
Глава 6
Девочку окрестили именем Адель. Но сама-то Эмма называла ее только скандинавским именем Герлок. Когда-то, давно, когда она почти убедила Ролло, что их первенцем непременно будет дочь, именно так он собирался назвать ее. Что ж, пусть так и будет.
Герлок родилась довольно крупным ребенком – даром что раньше времени. Но быстро теряла вес и была криклива не в меру. Она плакала и не давала никому покоя почти три недели, пока Эмма сама не поняла, в чем дело.
– Да она просто голодна! – сообразила она, вспомнив свою первую беременность и неспокойные ночи с Гийомом, пока Сезинанда решительно не взялась кормить нормандского принца своим молоком.
Теперь и для маленькой Герлок нужна была кормилица.
– Что у меня за грудь – сухая, будто у старухи, – злилась Эмма, но помогавшая ей Ренула только смеялась над отчаянием молодой матери и тут же привела в дом кормилицу.
Мумма – звали молодую дебелого вида девицу, какую она ввела в дом. Но Эмма, знавшая каждого жильца в Белом Колодце, поначалу воспротивилась. Мумма – падчерица Бруно, родила без мужа две недели спустя после госпожи и никто не сомневался, от кого. И впустить Мумму в дом означало постоянное присутствие в усадьбе и Бруно. Однако когда Герлок, насытившись так и брызгавшим из Муммы молоком, сладко уснула, Эмма смирилась. В конце концов, она уже научилась держать старосту на почтительном расстоянии.
Мумма же сама по себе была существом кротким, безвредным и послушным до глупости. Когда ее младенчик умер всего за день до того, как ее пригласили в усадьбу, она сильно убивалась, но новое, приложенное к ее сосцам дитя словно вновь вернуло ей смысл жизни. Возясь с малюткой, она впала в такое полусонное блаженство, что Эмма поняла, что сделает сразу два добрых дела: обеспечит малютке преданную няньку и развеет горе утраты этого недалекого, но доброго существа.
Эмма теперь совсем поселилась в отдельной комнате в башне, как и хотела. Каменную кладку стен завесили шкурами косуль и волков. Напротив ложа устроили небольшой глинобитный очаг с красивой, украшенной завитушками решеткой – Бруно сам выковал, и Эмме пришлось благодарить его с достоинством госпожи и приветливостью удовлетворенной заказчицы. Возле очага на свободном пространстве был установлен ткацкий станок, по бокам от него – два высоких светильника, не столь искусных, как решетка; по сути, обычные треноги с чашами для масла. Но по вечерам ткать было удобно и светло, а готовые изделия складывались в резной сундучок из светлого дерева – топорный, грубый, украшенный лишь заклепками железных гвоздей. Так же грубо была сделана и остальная мебель – кресло, скамья, широкое ложе: обычный ящик с соломой, на которой лежала перина. Но сверху кровать застелили белоснежным овчинным покрывалом. А в головах покоились – неслыханная и непонятная в Арденнах роскошь – две набитые овечьей шерстью подушки в наволочках из белого полотна.
Справа от ложа – резная колыбелька Герлок-Адели. По ее углам, чтобы сподручнее качать люльку, – столбики с удобными для руки шариками из точеного дерева. Полозья почти не издавали стука, утопая в козьих шкурах цвета старого дерева, какими застелили холодный камень пола. Мумма, спавшая на них в изножии постели Эммы, чтобы всегда быть под рукой, если проснется Герлок, уверяла госпожу, что более мягкого ложа ей и изведывать не приходилось. Кормилица вообще была в восторге, что теперь поселилась среди подобной роскоши, и Эмма верила ей, ибо даже Эврар невольно восхитился тем уютом и комфортом, какой создала для себя и ребенка Эмма.
В первый же день он обошел усадьбу, все разглядывал и словно не узнавал: галерея вдоль фасада придавала старому дому вид почти дворцовой завершенности, землю перед крыльцом умостили плоским известняком – ну прямо как перед собором в городе; повсюду новые строения – клети, кладовые, сараи, загоны для скота, – новая овчарня, свинарник, коровник. Даже парная баня, как у норманнов.
– Я вижу, ты не скучала в Белом Колодце, Эмма. Превратила эту нору в настоящий дом.
Эмме была приятна похвала мелита. Вазо, опираясь на костыль, бродил за господином следом и вел себя так, словно это его стараниями все преобразилось в усадьбе. Эмма не придавала его хвастливым речам никакого значения. У нее была иная забота – Герлок. Она мыла, пеленала, баюкала ее. Приняв у Муммы дочь, она разглядывала это крошечное личико и, когда малютка серьезно глядела на нее своими темно-серыми, еще незрячими глазками, начинала негромко, счастливо смеяться.
