Обман - Вулф Джоан (книги онлайн полные версии .TXT) 📗

Так или иначе первый из Грейстоунов, имевший титул барона, снес церковь и поселился на втором этаже одного из зданий монастыря, а внизу, на первом, оставил все как было. Последующие поколения хозяев произвели немало изменений в верхнем этаже, но внизу также ничего трогать не стали. В результате первый этаж Грейстоун-Эбби со временем превратился в один из лучших в Англии образцов средневекового интерьера, который был сохранен в неприкосновенности.

Вестибюль со сводчатыми потолками, в котором я оказалась, войдя в дом, принадлежащий Адриану, существовал в том виде, каким он предстал перед моими глазами, с четырнадцатого века. Поразила меня и великолепная крытая аркада, построенная в пятнадцатом веке: крыша ее была сделана в виде огромного веера. Молельня, трапезная, небольшая комнатка, которую занимала настоятельница, помещение, где монашки беседовали с посетителями, — все это выглядело точно так же, как и в и времена, когда по указу короля Генри Восьмого монастырь был распущен.

Все это я узнаю позднее, а в тот момент меня все же больше интересовал не окружавший меня замечательный интерьер, а находившиеся рядом со мной люди. Я повернулась к Уолтерсу и дружески улыбнулась ему.

— Ну же, Уолтерс, — с усмешкой в голосе поощрил его Адриан. — Познакомьте ее милость с остальными слугами.

Первой мне представили экономку, миссис Пиппен, весьма плотного сложения женщину с волосами цвета воронова крыла. Надо сказать, что все слуги в доме Адриана, судя по внешнему виду, не страдали отсутствием аппетита.

— Рада познакомиться, миссис Пиппен, — сказала я. — Когда я устроюсь на новом месте, мы сможем узнать друг друга получше.

— Да, миледи, — ответила миссис Пиппен и склонила голову.

После этого пришла очередь помощника дворецкого и помощницы экономки, а затем — горничных, уборщиц, посудомоек, лакеев и швейцаров. Я улыбалась и говорила каждому из слуг что-нибудь приятное, но их было так много, что я не запомнила все имена.

— А где же Реми? — спросил Адриан у дворецкого. — Разве он не хочет поприветствовать ее милость вместе со всеми?

В глазах Уолтерса мелькнула неприязнь, а лицо его приобрело буроватый оттенок.

— Этот французишка считает, что он не чета всем нам, милорд, — презрительно процедил он, сделав явный негативный акцент на слове «французишка».

— Война закончилась, Уолтерс, — коротко бросил Адриан.

— Да, милорд, — согласился Уолтерс и поджал губы. — Месье Реми решил, что не пойдет вместе со всеми, и сказал, что он художник, а не слуга.

— Он что, ваш повар? — спросила я, взглянув на мужа.

— Да. Я привез его из Парижа, и он действительно художник.

Я повернулась к прислуге и громко, так, чтобы меня слышали все, сказала:

— Мне очень приятно, что вы встретили меня так тепло. Благодарю вас.

На меня пристально и настороженно смотрело целое море лиц. Я улыбнулась, и некоторые из слуг ответили мне несмелыми улыбками.

— Пойдемте наверх, Кейт, — сказал Гарри. — Я покажу вам жилую часть дома.

— Уолтерс, распорядитесь, чтобы багаж ее милости перенесли в ее комнату, — сказал Адриан.

— Да, милорд.

— Сюда, Кейт, — сказал Гарри, и я направилась следом за ним к лестнице, ведущей на второй этаж.

Единственным домом аристократа, который я видела изнутри, было жилище моего дяди в поместье Чарлвуд-Корт, но я сразу поняла, что немногие дома во всей Англии могут превзойти роскошь, с которой был отделан и обставлен второй этаж господского дома в Грейстоун-Эбби.

— Чтобы переделать второй этаж, мой дед нанял Роберта Адама, — пояснил Адриан, ведя меня через холл, вестибюль, столовую, гостиную и галерею. Гарри тем временем рассказывал мне, что украшающие вестибюль мраморные колонны, выполненные в стиле времен Римской империи, были найдены в русле реки Тибр и доставлены в Грейстоун-Эбби в 1770 году. В комнатах я увидела множество римских статуй и роскошньв мраморных каминов. Дом выглядел просто великолепно, но при этом мне показалось, что его нельзя было назвать местом, где можно расслабиться и отдохнуть. Когда я сказала об этом своем впечатлении Адриану, он коротко ответил:

— Грейстоун-Эбби никогда не выглядел особенно гостеприимно.

Я вспомнила рассказы Гарри о том, как ему, а также его старшему брату и сестре жилось в детские годы, и решила не продолжать разговор на эту тему.

На третьем этаже располагались спальни, и я с облегчением убедилась, что Роберту Адаму не позволили оформить их в соответствии с его вкусами.

— Мой дед считал, что истратил достаточно много денег на второй этаж, и третий решил не трогать, — пояснил Адриан и добавил:

— К счастью.

Я не могла с ним не согласиться. Мебель в моей комнате была обита розовато-лиловым и синим шелком, но в отличие от Лэмбурна без глянцевого оттенка. Комната в целом выглядела весьма элегантно, что, однако, не мешало ей быть уютной. В ней было еще две двери помимо той, что выходила в коридор. Адриан открыл обе, чтобы я имела возможность увидеть, что находится за ними. Одна вела в спальню супруга — заглянув туда мельком, я увидела, что она отделана в не слишком приятных зеленых тонах, и тут же попятилась. Другая дверь соединяла мою спальню с небольшой гардеробной, мебель в которой была обита тканью тех же цветов, что и в моей комнате.

— Замечательно! — воскликнула я.

— Эта комната отделывалась под руководством моей матери, — заметил Адриан.

От меня не укрылось, что голос мужа при упоминании о матери зазвучал гораздо мягче, чем обычно.

— Ваша мать умерла, милорд? — осторожно спросила я.

— Да. Ее не стало, когда мне было семь лет. Она умерла во время родов.

Адриан ответил таким тоном, что мне сразу стало понятно: вопросов на эту тему лучше больше не задавать. Я прекрасно понимала мужа. Моя мать умерла, когда мне было всего десять лет от роду.

Пока мы говорили, дверь отворилась, и в комнату, неся в руках мой скромный багаж, вошли двое лакеев в великолепных ливреях. Они поставили вещи на чудный кремово-синий ковер и снова вышли.

Адриан окинул взглядом два потертых кожаных чемодана.

— И это все?

— Я всегда гордилась своим умением путешествовать налегке.