Искусная в любви - Бэлоу Мэри (бесплатные книги полный формат txt) 📗
На встречу она отправилась вместе с мистером Кирби.
Виола очутилась в убогом доме в захудалом районе Лондона лицом к лицу с женщиной, чьи оранжевые волосы и разрисованное косметикой лицо выглядели пугающе гротескными.
Салли Дьюк обучит Виолу ее новому ремеслу, объяснил мистер Кирби и без обиняков дал понять, что это за профессия. Виола, конечно, решительно отказалась. Она до сих пор помнит, какой страх и ужас охватили ее, когда она поняла, что стала пленницей и ее уже никогда не выпустят на волю. Но мистер Кирби в своей обычной любезной манере уверил ее, что она вольна уйти когда пожелает, но ее мать, младшие сестры и брат окажутся в долговой тюрьме, если не смогут оплатить все свои долги. Он назвал ей сумму долга, и Виола почувствовала, как вся кровь отхлынула от головы, она похолодела, в ушах зазвенело, и комната начала вращаться перед глазами.
Ей было девятнадцать лет. После смерти мужа ее мать была в состоянии нервного и физического истощения. Клер только исполнилось девять, а близнецам было по шесть лет. Дядюшка Уэсли уже оплатил несколько долгов, но суммы казались пустяком по сравнению с той цифрой, которую назвал мистер Кирби, – дядюшка просто не смог бы их погасить. И мистер Кирби, конечно, знал об этом. Виоле пришлось подчиниться его требованиям.
Согласно заключенному соглашению восемьдесят процентов заработанных ею денег должны идти на погашение долга. Она должна будет жить на оставшиеся двадцать процентов. Ей нужно было много работать, чтобы создать себе такую репутацию, чтобы ее двадцать процентов позволили бы ей сводить концы с концами. Позже, когда она уже работала, ей стало известно, что только двадцать из восьмидесяти процентов шли в уплату долгов. Оставшиеся шестьдесят доставались мистеру Кирби, который платил за ее жилье, за то, что поставлял ей клиентов и защищал ее интересы. Как ни посмотри, Виола была рабыней. Но те небольшие возможности, которые имела, она использовала на то, чтобы настоять на работе только два дня в неделю. И она отказалась быть чьей-либо постоянной любовницей.
Вскоре она стала самой желанной куртизанкой в Лондоне.
Каким-то чудом ей удавалось хранить все в тайне от семьи. Она открылась лишь Ханне, которая настояла на том, чтобы находиться при ней, хотя мать утверждала, что гувернантке не положено держать горничную. Ее семья продолжала верить, что до приезда в «Сосновый бор» она в течение четырех лет работала гувернанткой. Ее мать очень рассердилась на нее за то, что она оставила такую респектабельную должность и приняла в подарок имение.
За эти четыре года долги не уменьшились. Проценты поедали львиную долю того, что она зарабатывала. Виола знала, что мистер Кирби будет держать ее в рабстве до конца ее молодости, но не могла ничего придумать, чтобы изменить ситуацию. Казалось, она попала в западню, из которой ей никогда не выбраться. А затем она встретила графа Бамбера.
И он узнал всю правду о ней – однажды ночью, когда она сидела рядом с ним на тахте в своей комнате и его рука обнимала ее за плечи, а ее голова лежала у него на плече, она открыла ему свое сердце. Виола рассказала ему все, что скрывала в себе долгих четыре года. И он поцеловал ее в щеку и сказал, что она хорошая девочка и он любит ее.
Его слова были словно родник в пустыне, бальзам на ее измученную душу.
Он любил ее. Ей двадцать три года, и она уже ветеран в своей профессии. Но Виола была хорошей девочкой, и граф любил ее.
Граф Бамбер посетил Дэниела Кирби и заставил предъявить все имеющиеся в его распоряжении неоплаченные векселя. Он оплатил их и получил подписанную, заверенную свидетелем расписку, что долгов больше не осталось. Затем он спросил Виолу, хочет ли она отправиться в сельскую местность и жить в имении «Сосновый бор». Оно располагалось вдали от Лондона, по его словам, за семью морями, и, насколько он знал, находилось в упадке. Определенно это имение не пополняло его сундуки доходами. Но он отправит ее туда, если она захочет, и пришлет туда хорошего управляющего, который приведет все дела в порядок, и достойного дворецкого, чтобы тот придал должный вид дому и нанял остальных слуг. Имение будет принадлежать ей. Он оставит ей его в своем завещании.
Виола уткнулась лицом в его плечо и обняла за широкую талию. Впервые за четыре года она почувствовала себя любимой и удивительно чистой.
– Да, да, пожалуйста, – воскликнула она с радостью, – но я не хочу покидать вас! – Она знала, что он неизлечимо болен.
Крупной рукой он похлопал ее по щеке и поцеловал в висок.
– Я уезжаю умирать в свое родовое загородное имение, – мягко сказал он, – там моя жена.
Горе, любовь, благодарность и счастье вызвали у нее поток слез, которые оросили его галстук и шейный платок.
Скрип сапог на дорожке вернул Виолу к действительности. Она сидела на скамье в садике «Соснового бора», сжимая в руках письмо Клер. Лорд Фердинанд направлялся к дому со стороны конюшни. В костюме для верховой езды он выглядел особенно возбуждающе.
Увидев ее, он на мгновение замедлил шаги и коснулся кнутом полей своей шляпы в знак приветствия. В ответ она подняла руку. Он не спустился по ступенькам, чтобы подойти к ней, и Виола облегченно вздохнула.
Клер угрожала страшная опасность. Смысл послания был предельно ясен. Дэниел Кирби хотел вернуть Виолу к прежней жизни. Хотя ей исполнилось двадцать пять, возраст, когда куртизанки уже не так ценились, она ушла со сцены в рассвете своей славы. Ее помнили до сих пор. Вне всякого сомнения, у ее дверей выстроится целый ряд знатных клиентов, по крайней мере на первых порах, если слух о ее возвращении распространится по городу, а уж об этом мистер Кирби позаботится сам. За год-два она сможет заработать для него гораздо больше денег, чем Клер, которая была бы новичком в этой профессии и даже после обучения не смогла бы сравниться с сестрой.
Виола собрала всю силу воли, чтобы ее не стошнило.
Сама мысль о том, что Клер… Если она не вернется, он использует Клер. Вот чем он угрожал ей. Он сохранил один из векселей. Она должна была оплатить его, вернувшись к прежнему занятию, если у нее не будет «Соснового бора».
Имение процветало. Правда, она планировала вложить большую часть дохода в усовершенствование хозяйства.
Пройдет много лет, прежде чем она сможет считать себя состоятельной женщиной – если это вообще когда-нибудь произойдет. Но инвестировать доходы было необязательно. Они принадлежали ей, и она могла распоряжаться ими, как ей заблагорассудится. Она может уплатить по долгу отчима. Безусловно, эти платежи будут бесконечны, но здесь она уже ничего не могла поделать.
Она могла…
Но «Сосновый бор» принадлежал не ей, а лорду Фердинанду.
Если только…
Виола зажмурилась и скомкала письмо.
Да, если только…
Фердинанд намеревался пообедать в «Голове кабана», но передумал, когда ему сказали, что Виола Торнхилл проведет вечер с сестрами Мерриуэзер. Он отсчитывал дни до установленного срока. Оставалось всего два. Он был очень упрям и хорошо знал это. Он уже принял решение, но, несмотря на это, собирался терзать себя весь оставшийся срок случайными взглядами – как сегодня утром в садике – и мимолетными встречами с ней. Он жаждал обладать ею каждой клеточкой своего тела, но намеревался выиграть пари хотя бы для того, чтобы унизить ее.
Конечно, она вела себя крайне глупо. Со дня их пари не было и намека на Лилиан Тэлбот. Здесь обитала только Виола Торнхилл. Как она надеялась подобным образом соблазнить его?
Фердинанд переоделся к обеду, сказывалась многолетняя привычка, хотя собирался обедать в одиночестве. Напевая, он вошел в столовую и внезапно застыл на месте.
Она стояла у буфета, разговаривая с Джарви, и стол был накрыт на двоих. На ней было шелковое золотистое платье без единого украшения. Сам туалет был настолько простого покроя, что Фердинанд с первого взгляда понял, что он стоит уйму денег. Платье блестело и переливалось на всех изгибах ее тела так, что делало любые украшения излишними. Темно-рыжие волосы были гладко причесаны, косы уложены на затылке и завитками спускались на шею. Она была воплощением красоты и элегантности.
