Королева - Майлз Розалин (читать книги без сокращений .txt) 📗
— Любовь моя?
Его глаза так близко от моих — словно синие озера блаженства, родники неисчерпаемой радости. Я поняла — он тоже умиротворен.
Жребий брошен.
Я — его женщина, так было всегда, теперь так будет вечно.
И вот-вот стану его женой.
Мы медленно подобрали одежду, ласково помогли друг другу одеться, словно сельские супруги, а не господин и госпожа, в жизни не застегнувшие собственной пуговицы. Наконец мы были одеты. Застегивая на нем воротник, я со вздохом поцеловала его в шею, а он в ответ — поцеловал меня, защелкивая замок жемчужных подвесок.
— Последнее объятие до свадьбы?
Он обхватил меня руками.
Поцелуй был долог, словно вечность…
Как же долго предстояло этому поцелую утешать меня и поддерживать…
— Королева! Где королева?
Кричали в большой зале, сразу же поднялся гвалт, слышались испуганные и раздраженные возгласы.
Я остолбенела от ужаса.
— Господи, что стряслось? Опасность? Государство в опасности?
Робин покачал головой и повлек меня к часовне.
— Не знаю и не хочу знать, идемте, миледи, идемте!
Но я не двигалась, только озиралась, как загнанная лань. По одну руку от меня был парадный зал, где я — королева и ко мне взывают подданные, по другую — маленькая часовня, где я через три минуты стану Робиновой женой.
Шум за дверью все нарастал:
— Королева! Королева! Королева!!!
— Госпожа… Елизавета! Заклинаю вас, идемте…
Он с молчаливой мукой простирал ко мне ладонь. Я стояла недвижно. Он зарыдал. Но в моем помертвевшем сердце не сыскалось и слезинки. С сухими глазами я шагнула к двери и распахнула ее настежь.
— Кто здесь? Что стряслось?
Хаттон вбежал в комнату, упал к моим ногам.
— Ваше Величество! Донесение о заговоре против вашей жизни! Герцог Норфолк заодно с Марией Шотландской и ваши графы подняли на севере мятеж!
Глава 18
Зачем я послала Норфолка в Шотландию?
Вопрос, который я задавала себе всю оставшуюся жизнь. Хотя спрашивать следовало: Зачем он меня предал?
Первый из моих пэров, единственный в Англии великий герцог, граф-маршал, могущественнейший вельможа страны — как этот дурак не видел, что интересы у нас общие, что его власть опирается на мою? Он же был мой кровный родич, Говард, его дед и моя бабка были братом и сестрой, более того, в его черных жилах текла кровь святого короля, Эдуарда I, прозванного Исповедником, — он что, об этом не думал?
А я-то хотела ему помочь! Думала, поездка в Шотландию в качестве вице-короля, переговоры с лэрдами о важнейших делах королевства прогонят упорную меланхолию, овладевшую им после смерти жены и ребенка — того ребенка, что стоил ей жизни.
Надо было быть умней, надо было опасаться северных графов.
Его покойница жена была северянка, Анна Дейкрс, из рода Уэстерморлендов. Одна его сестра замужем за графом Уэстерморлендом, другая — за лордом Скропом Карлайлем, который принял у себя Марию, едва та пересекла границу… Ах, они все сплелись, словно змеиный клубок!
Ужели и я, как и «русалка» Мария, ни рыба ни мясо, одно сплошное распутство, женщина, которую поэты и живописцы превратили в этакий вечный символ, — ужели и я ослепла от страсти?
Не рассуждала, но влеклась любовью?..
Пусть так, больше это не повторится.
Потому что тогда я потеряла Робина.
Пожертвовала любовью ради Англии — не Робинова невеста, но английская королева.
Когда пришло время выбирать, я выбрала ее, не его.
И мы оба знали: прошлого не воротишь.
Дрожа, я уставилась на Хаттона:
— Выкладывайте.
Он запинался от страха:
— Сообщили… сообщили о заговоре… что герцог собирает на севере армию… что он объединился со всеми тамошними графами, тайными папистами, чтобы освободить королеву Шотландскую, посадить ее на ваш трон и жениться на ней!
Я стиснула трясущиеся руки.
— Послать за герцогом, пусть ответит за это!
— Мадам, уже послали.
Это сказал Сесил. Он стоял в окружении своих молодых помощников, бледный, как никогда, губы — серая черта.
— Прежде чем выехать к вам из Лондона, я вашим именем приказал ему явиться. Он ответил, что не может приехать, потому что болен, приедет погодя.
— Однако болезнь не помешала ему немедленно отправиться в Кеннингхолл, откуда он сможет взбунтовать весь Норфолк, — в Кеннигхолл, свою наследственную вотчину, где у него десять тысяч человек, шестьсот квадратных миль земли и откуда он получает больше годового дохода, чем Ваше Величество со всего Уэльса!
Это произнес бледный от ярости стройный темноволосый юноша. Сесил утер лоб рукой.
— Ваше Величество помнит Фрэнсиса Уолсингема, он был с вашим посольством во Франции, сейчас помогает мне в этом сложнейшем деле.
Напряженное тело Уолсингема выражало досаду, узкое лицо пылало.
— Ваши враги действуют, мадам, это дело рук королевы Шотландской! — крикнул он. — Ее уличают ее собственные письма герцогу, они у нас, и подстрекательские слова, о которых доносят наши люди из числа ее слуг. «Я — королева Англии, — похвалялась она, и хуже того:
— Месяца не пройдет, как по всей этой стране снова будут служить мессу!»
Тошнота скрутила желудок — если бы только выплюнуть эту отраву, застрявшую в горле…
Мария! Источник всех измен! Я знала, что так и будет, я предвидела…
О, вещая моя душа!
— На кого по-прежнему можно полагаться?
И кто против нас? — с усилием проговорила я.
Сесил поклонился:
— Граф Сассекс извещает, что его люди наготове, он ждет вашего приказа. Графы Дерби и Шрусбери держатся в сторонке; в совете они были заодно с герцогом, но воевать на его стороне не собираются. Но ваш граф Уэстерморленд, Дейкрс и граф Нортемберленд — все бежали в свои земли на севере и, по слухам, выступят, как только герцог подаст им знак. Лорды Арундел и Пембрук по-прежнему в Лондоне, под надзором…
— Пембрук? И Арундел?
Нортемберленд — да, ясно, почему против меня папист, один из Марииных новоиспеченных вельмож. Но Пембрук и Арундел? Честный вояка, служивший моему отцу и брату, возводивший на трон сестру Марию… и бывший воздыхатель Арундел, который сейчас мог бы быть моим мужем?..
…мужем…
Я не смела взглянуть налево, где тот, кто некогда звался Робином, стоял недвижнее статуи, безмолвнее вечности…
Сесил кивнул:
— Оба на той неделе замечены в близких отношениях с герцогом…
Сердце остановилось.
— Возьмите их под стражу. Потребуйте, чтобы Норфолк вернулся — во имя вассального долга! Хоть на носилках! Велите графу Сассексу вступить в Йорк и сколь возможно замирить край.
Уолсингем подался вперед.
— А королева Шотландская? — спросил он с нажимом. — Ее следует немедленно отправить на юг, где мятежникам до нее не добраться.
В замке Ковентри есть гарнизон, там, в верном вам Уорвикшире, она будет под надежной охраной.
Верный Уорвикшир — верный Уорвик, верный Кенилворт…
Довольно.
— Да! — крикнула я. — И сообщите графу Шрусбери, что он будет ее сторожить! Пусть явит свою верность долгу, докажет, какой королеве он служит!
— А Вашему Величеству следует удалиться отсюда.
Это Робин. Нет сил взглянуть на него. Голос мертвый, холодный, безличный, как у герольда или глашатая. Ни одна живая душа не поверит, что всего полчаса назад я жила, любила и стала женщиной в кольце этих рук.
О, Робин…
— В Виндзор, ваша милость.
Я знала, почему он назвал Виндзор: Виндзор из всех ваших замков легче всего оборонять…
— Я прикажу подать лошадей.
Он с поклоном удалился. А за ним — мое сердце, моя жизнь.
Говорят, бывает, что четвертуемый живет, даже вроде бы говорит, когда у него уже вырвали сердце. Так было и со мной. Омертвелая внутри, я по-прежнему жила. Загнанная в Виндзор, я сидела, недвижная и безгласная, на военном совете, где мои лорды силились сопоставить полученные сведения и свои опасения.
