Под голубой луной - Уильямсон Пенелопа (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
Незнакомец тем временем изумленно рассматривал ее грязное, порванное платье и кровавую рану на руке.
– Мисс Летти? – еще раз с сомнением переспросил он. – Меня зовут Джоффрей Стенхоуп. Я… ээ… друг вашей матери.
Джессалин машинально кивнула, но тут же опомнилась.
– Моей матери? – Со смешанным чувством страха и надежды она посмотрела на незнакомца.
– Да. – За спиной у Джессалин открылась дверь, и Стенхоуп тревожно обернулся. Его кроткие карие глаза напоминали глаза оленя. – После того, как он… после смерти вашего отца ваша мать… ээ… решила остаться со мной.
– Ну да, вы оба «оставались» друг с другом в грехе многие годы. – К ним приближалась леди Летти, сердито стуча тростью по каменным плитам двора. И тут достопочтенная дама вдруг заговорила так, как говаривала девчонкой, когда работала на руднике: – Ну и как, эта потаскушка того стоила? Нравилось тебе жить со шлюхой, которая сперва наставила рога умирающему мужу, а после бросила единственную дочку?
Стенхоуп нервно облизнул припухлые, какие-то детские губы. Его кроткий олений взгляд снова остановился на Джессалин.
– Мы с вашей матерью не могли жить друг без друга. Я бы обязательно женился на ней, после того как он… после смерти вашего отца. Но дело в том, что я сам… я тоже не был свободен. И я… я и сейчас несвободен. – Наконец он решился повернуться к леди Летти и протянул к ней руку, словно моля о пощаде и понимании. – Эмма и я… Мы понимали, что наша любовь преступна перед Богом и перед обществом, но мы не могли друг без друга. Мы думали, ребенку будет лучше здесь, с вами, подальше от сплетен о нашей… ээ… связи.
Леди Летти презрительно хмыкнула.
– Да уж, конечно, ей здесь лучше. Ну а зачем вы сейчас-то заявились? Что надо этой шлюхе? – Гордо вскинутый подбородок старой леди слегка подрагивал. Свободной рукой она крепко прижала Джессалин к себе. – Она не получит девочку обратно. Сдохнет, но не получит.
– Она умерла. Понимаете, Эмма умерла. – На последнем слове его голос дрогнул. – Я подумал, что вы должны это знать, – продолжал он, обращаясь к Джессалин. – Вы же все-таки ее дочь. И имеете право знать.
Джессалин стояла, не в силах ни пошевелиться, ни даже заговорить. Она смотрела, как Майор, волоча за собой одеяло, направляется к неподвижно лежащей Надежде Летти. Почему же лошадь так необычно себя ведет, почему улеглась прямо посередине загона? И вдруг Джессалин вспомнила: Надежда Летти мертва.
Незнакомец снова заговорил, и Джессалин изо всех сил постаралась сосредоточиться, уловить смысл его слов.
– В Лондоне остался дом. По закону он принадлежит вам, потому что ваш отец купил его незадолго до того, как… незадолго до своей смерти. Он, правда, заложен, но мы не могли иначе. В городе жизнь очень дорогая. И боюсь, что большая часть денег тоже давно потрачена. Да, и еще, конечно, лошади. Чистокровные. Правда, самых лучших недавно пришлось продать. Как раз перед тем, как она… заболела. Но кое-что все же осталось. Несколько неплохих скакунов. Эмма… ваша мать оставила их вам.
– Почему? – поинтересовалась Джессалин. Стенхоуп озадаченно моргнул и опять облизал губы.
– Вы же все-таки ее дочь. Ее единственный ребенок.
– Она ни разу не навестила меня. Даже не написала. Почему?
Стенхоуп отвел взгляд, на его впалых щеках выступил яркий румянец. Большие руки нервно мяли поля касторовой шляпы.
– Понимаете, этот скандал… Мы думали… Она думала, что… – Окончательно запутавшись, он судорожно сглотнул и сделал глубокий вдох. – Как бы там ни было, вы – ее дочь.
Нет, подумала Джессалин, дело отнюдь не в скандале. Мать ни разу не навестила ее за последние десять лет по одной простой причине – она не хотела, чтобы ребенок мешал ей и этому человеку.
– Теперь уже нет, – сказала Джессалин. Так вот он какой, любовник ее матери. Наполеон перестал вырываться и мирно урчал, уютно устроившись у нее на руках. Прижав пушистое тельце к щеке, Джессалин слышала, как бьется маленькие сердечко. – Я лишилась матери много лет назад.
С этими словами Джессалин повернулась к незнакомцу спиной и направилась к загону. Туда, где под одеялом лежало то, что прежде было Надеждой Летти.
С моря дул сильный соленый ветер. Он развевал ленты шляпки, трепал легкую ткань юбки.
Недавно был отлив. Оставляя цепочку глубоких следов на влажном песке, к ней шел высокий, стройный мужчина в ярко-алой полковой форме. Подойдя к Джессалин, он молча встал рядом. Она тоже молчала, глядя на море, где зеленовато-голубое перемежалось полосами необыкновенно чистого, темно-серого цвета.
– Мисс Летти… Бекка рассказала мне о вашей матери… и о лошади. Я…
– Только не нужно соболезнований. Говорите все, что угодно, но только не нужно жалеть меня. – Ветер растрепал ее волосы, разметал непокорные пряди по загорелым щекам. Маккейди чувствовал ее запах – запах солнца, моря и горячего, земного желания. Ему страшно хотелось сжать ее в объятиях. Но беда в том, что он не сможет ограничиться этим. Он это хорошо понимал.
Из-за туч выглянуло солнце. В его лучах веснушки на скулах Джессалин казались золотыми блестками. Глядя на ее профиль, на безукоризненно ровный нос, на пухлые, чувственные губы, Трелони подумал, что через пару лет эта нескладная девочка станет поразительно красивой. Но для него самого это ничего не изменит, ведь в ней уже было все, что так неодолимо влекло к ней – ослепительная улыбка, непринужденный, хрипловатый смех и невероятное жизнелюбие. Она принимала все, что преподносила ей жизнь, как огромный бокал с искрящимся шампанским, и, выпив его, протягивала руку за следующим, весело смеясь… все время смеясь. Но сейчас она не смеялась.
Волны с тихим плеском разбивались о берег. Джессалин повернула голову и пристально посмотрела ему в глаза.
– Зачем вы пришли сюда, лейтенант Трелони? Слова давались ей с трудом, но в них не было нужды – все прекрасно читалось в ее глазах, невероятных серых глазах, в которых отражались малейшие движения души. Жизнь еще не научила эту девочку скрывать свои чувства.
– Я пришел попрощаться. – Маккейди старался говорить как можно спокойнее и невыразительнее. – Я уезжаю в Плимут, в полк. Скоро мы отплываем.
Джессалин помолчала минуту и отвела взгляд.
– Наверняка некоторые ваши офицеры едут в Вест-Индию с женами.
– Так поступают или дураки, или те, кто не ценит собственных жен. Там слишком нездоровый климат.
– Ну, значит, кого-то жены ждут дома.
– Только тех, кто в состоянии их содержать.
– Мне нужно очень мало.
У Маккейди перехватило дыхание. Некоторое время он не мог вымолвить ни слова. То, о чем она просит, совершенно невозможно, немыслимо!
Он нежно провел пальцами по лицу Джессалин и тотчас же пожалел об атом непроизвольном жесте. Малейшее прикосновение к ней будило в нем непереносимое желание.
Да, всего лишь примитивное, животное желание. Голод, который он бы мог удовлетворить хоть сейчас, взяв ее прямо здесь, на влажном песке. А потом? Он бы удовлетворил свой голод и ушел. О, о голоде он знал слишком много. И о себе. А она… она думала, что любит его. Но это все девические мечты, они быстро развеются. И прежде всего потому, что любви не существует, а есть лишь желание, которое удовлетворяется в постели и бесследно исчезает к утру. Он понял это еще в двенадцать лет.
– Тебе нужно гораздо больше, чем я смогу тебе дать, – наконец сказал он, не узнавая собственного голоса. – Ты заслуживаешь гораздо большего.
– Ты не понимаешь. – Джессалин смотрела на него полными боли и тоски глазами. – Я не хочу беречь себя для какого-то скучного, правильного человека. Человека, который женится на мне, а любить будет свою любовницу, который будет по воскресеньям ходить в церковь, а по пятницам ездить на охоту, который будет иногда по вечерам выпивать рюмку портвейна, дарить слугам на Рождество по целому шиллингу, ожидая от них за это благодарности.
– Господи, где же найти такой образец добродетели? Я бы и сам с удовольствием вышел за него замуж.
