Трефовый валет - Мецгер Барбара (читаемые книги читать txt) 📗
Значит, ей нужно будет уехать. Ему придется найти иное разрешение этой проблемы, пусть даже это нарушит его обещание, данное Харриет, отослать ее вместе с мисс Силвер. Прежде всего, он не может нарушить свой собственный кодекс чести.
Харриет утешится. Он тоже, хотя этот маленький бесенок уже пробрался в его сердце. Очень жаль. А где, кстати, Харриет?..
Она сидела на дереве.
Господи, что случилось с девочками, ведь им полагается играть в куклы, вышивать и учиться, как разливать чай в хорошем обществе? Если Харриет свалится и сломает ногу, мисс Силвер оторвет ему голову. Как и следовало ожидать, девчонка испачкалась, порвала передник, в волосах у нее застряли веточки, как у какого-то сказочного обитателя леса. Лесной дух, вот что такое это чадо Хилдебранда, и Джеку будет до боли ее не хватать. Наконец появилась мисс Силвер, и Джек велел Харриет спускаться.
– Куда теперь? – спросил он, усадив Элли, девочку и миссис Крандалл в карету.
– Я хочу домой.
– Домой… туда, где вы жили до поступления в школу миссис Семпл? – спросил Джек, решив, что дед все-таки обеспечил ее. Джек был бы этим изумлен, но одновременно и обрадован, поскольку при этом улаживались и его проблемы. Он не хотел расспрашивать Элли о ее беседе с маркизом, пока они не останутся наедине.
– Домой в «Красное и черное», конечно. Куда же еще?
Глава 17
– Ура! – закричала Харриет. – Я же говорила, что старый жадюга не поможет ей бросить нас! Вы должны мне пони, папа.
Элли вновь заговорила учительским тоном:
– Пожалуйста, мисс, выражайтесь о старших уважительно, особенно о моем деде. И я считаю своим долгом сообщить, что старый жадюга предложил мне увесистый кошелек за то, чтобы я бросила тебя. Или по крайней мере уехала из Лондона.
Джек отослал свою лошадь домой с грумом. Он уселся рядом с Харриет, напротив Элли и Мэри Крандалл.
– Но вы его не взяли, – предположил он.
– Нет, не взяла. Я остаюсь.
Миссис Крандалл облегченно вздохнула, а Харриет снова принялась издавать радостные вопли, пока кучер не спросил, обернувшись:
– У вас все в порядке, кэп?
– Нет. То есть да, все в порядке, Джеймс. Поезжайте. Но вы, мисс Силвер, у нас не останетесь.
Элли уже приняла решение. Довести лорда Монтфорда до апоплексического удара составляло только часть ее решения.
– Нет, остаюсь. Я понимаю, что это противоречит всему, что я говорила раньше, однако я пришла к выводу, что я нужна здесь.
– Это мой клуб, мой дом и моя подопечная. Я говорю – нет.
– Папа!
– Замолчи, Харриет, я разговариваю с капитаном. Итак, сэр?
Джек глубоко вздохнул:
– Я пришел к выводу, что ваше присутствие в «Красном и черном» неприлично.
И это было истинной правдой.
Мисс Силвер пощелкала языком – как настоящая гувернантка.
– Теперь? Когда прошло столько времени? Разве не об этом я говорила вам с того момента, как приехала в «Красное и черное»?
– Жаль, что мы не заключили пари. Я должен был бы вам лошадь.
– Не говорите глупостей. Вы просили меня остаться. По сути, вы просто умоляли меня не оставлять вас одного с ребенком, с которым вы не умеете обращаться. Вы предложили мне хорошее жалованье и пошли на уступки. – Имя Рашель Пуатье осталось неназванным, но ее изгнание словно висело в воздухе между ними.
– Одно дело тогда, другое дело теперь, – не соглашался Джек.
– Ничего не изменилось.
– Все изменилось. Во-первых, вы внучка Монтфорда.
– Я внучка Монтфорда с самого рождения. Сегодня я не более близкая ему родственница, чем была вчера. В сущности, даже меньше, потому что теперь я тоже не желаю признавать наше родство.
Джек не обратил внимания на ее объяснения.
– А Хэпворт опубликовал свою злобную ложь.
– Утром он ее опровергнет.
– Таким мелким шрифтом, что никто не сможет ее прочесть, если и найдут заметку на последней странице, куда он ее засунет.
– Но я буду знать, что заметка там есть. Вы и Харриет уже знаете правду, знает ее и мистер Берквист и персонал клуба. Мнение остальных не имеет значения.
Джек похлопывал кнутом для верховой езды по высокому голенищу сапога.
– Вы всегда говорили, что для вас имеет значение хорошее мнение любого жителя Лондона, если не всей Британской империи.
– Однако вы убедили меня, что это глупо. Вся ваша карьера – пример того, как можно жить своей жизнью, в соответствии со своим решением, а не с решением кого-то другого.
Его собственные резоны теперь обратились против него, тогда как он пытался прибегнуть к противоположным резонам. Но Джек не обратил на это внимания и продолжал, как если бы мисс Силвер ничего не сказала:
– Ню теперь мы с Харриет хорошо знакомы, и у меня нет сомнений, что мне удастся ее воспитать. Это маленькая леди, которая прекрасно себя ведет.
Мэри Крандалл кашлянула в кулак, а Харриет сказала:
– Папа, если вы будете и дальше так лгать, у вас вырастет нос, а глаза станут косить. Так всегда говорила миссис Семпл.
– Сиди тихо, Харриет, когда взрослые разговаривают.
– Я думала, что вы говорите обо мне.
– Не вмешивайся. Ты еще слишком маленькая, чтобы понять всю ситуацию полностью.
Элли в отличие от Харриет понимала ситуацию прекрасно. Она-то была отнюдь не маленькой. Но она была и не так стара, чтобы жить под одной крышей с мужчиной и не вызвать косые взгляды. Теперь, когда стало известно, что она принадлежит к тому же слою общества, что и капитан – слою, в котором он родился, во всяком случае, – он не мог играть с ее репутацией, не женившись на ней. Кодекс благородного поведения не позволял капитану Эндикотту держать женщину благородного происхождения, достигшую брачного возраста, в холостяцкой квартире. Бедная гувернантка без всяких связей или гувернантка среднего возраста – это совершенно другое дело, ей почти не грозил общественный остракизм. Джек мог не волноваться, что общество думает о нем лично, но его очень даже волновало, как бы ему не оказаться женатым человеком.
– Капитан, – сказала Элли, – перестаньте ткать полотно из лунных лучей. Я не знаю, чем вы озабочены больше – моими высокопоставленными родственниками или моей низко опустившейся репутацией, но я понимаю одно: надеяться мне не на что. То есть кроме моего жалованья.
Харриет посмотрела на Джека.
– Что она хочет сказать – не на что надеться? Это значит, что вы не купите ей лошадь?
– Это значит, моя дорогая, следующее, – сказала Элли, не глядя на капитана. – Я не надеюсь, что он предложит мне замужество, а если и предложит по каким-то несерьезным соображениям, я откажусь. Я никогда не выйду замуж за владельца игорного притона.
– «Красное и черное» – вовсе не притон, – возразил Джек.
– Это самое лучшее казино, – с гордостью подтвердила Харриет. – С совершенно новыми колодами карт каждый вечер и с настоящими свечами, а не сальными.
– Да, против этого трудно устоять. Но ты ошибаешься, Харриет, все равно «Красное и черное» остается местом, куда джентльмены приходят, чтобы пить сверх меры, заключать пари сверх их доходов и вести себя неприлично с хорошенькими женщинами. Гувернантка поступает на такое место, которое ей предлагают. Леди так не делает, потому что она должна думать о будущем своих детей. Станут ли ее сыновья, когда вырастут, шулерами и игроками в кости? А ее дочери будут ли сдавать карты? Таких детей никогда не будут принимать в высшем обществе, у них никогда не будет возможности выбрать себе карьеру и супругов. – Элли повернулась к Джеку, улыбаясь, словно желая показать, что ничего личного в ее отказе от предложения, которое ей сделали, нет. – Так что, как видите, сэр, вам ничего не грозит.
Кнут застучал по ноге чаще.
– Все равно вам нельзя оставаться.
Он говорил серьезно. Раньше Элли не верила, что это так. Теперь ей пришлось поверить. Она сжала свой почти пустой ридикюль, вспомнила о деньгах, которые швырнула к ногам деда, и улыбка исчезла с ее губ. Она только что сожгла последние мосты, которые еще не рухнули под ней; теперь лодка ее жизни разбивалась вдребезги. Она лишь надеялась, что никто не заметит комка у нее в горле, когда спросила:
