Обрученные - Эллиот Элизабет (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
8.
Вернувшись к себе в комнату далеко за полночь, Гай застал Клаудию крепко спящей. В конце концов, он ведь сам попросил ее не дожидаться – и все же теперь он почувствовал острое разочарование. Она лежала возле камина, обложившись подушками, на ней было все то же темно-голубое платье, в котором она спала прошлой ночью. В распущенных волосах плясали медные отблески огня. Гай как зачарованный смотрел на эту чудесную картину. Ее нежная кожа казалась золотой в неверном свете пламени. Одну руку она подложила под щеку, в другой, покоившейся на зеленой парче, Клаудия все еще сжимала иглу.
Она хотела дождаться его! Гай улыбнулся, бесшумно снял с себя перевязь с мечом, осторожно положил возле кровати и присел рядом с Клаудией.
Спящая, она была столь же прекрасна, что и днем. Прошлой ночью он несколько часов напролет смотрел на нее не отрываясь – глаза уже сами собой закрывались от усталости, а он все никак не мог наглядеться. На ее нежные щеки падала густая тень от ресниц – как это он раньше не замечал, какие они у нее длинные? Рука как-то помимо его воли потянулась к ее лицу. Но Гай не решился прикоснуться к ней.
Как выяснилось, он имел на это полное право. Томас уверял его, что церковь в результате козней епископа Жермена действительно благословила их союз. Они, конечно, были обручены, но этого было недостаточно. Недостаточно для Клаудия. Гай осторожно высвободил иглу из ее расслабленной руки, погладил маленькие мозоли на ее ладони, потом легонько провел кончиками пальцев вдоль тонко вычерченных линий, пересекавших нежную кожу. Нет, это не была ладонь беспомощной, слабой девушки – когда потребовалось, Клаудия смогла спуститься по крепостной стене. Эта была рука девушки более опытной в торговых делах, чем все его служащие, рука девушки, которая шила всю ночь напролет тунику для него и заснула за своим рукоделием – а сейчас спала младенческим сном так близко от его бешено бьющегося сердца. По губам спящей девушки пробежала улыбка.
Он хотел всего лишь заботиться о ней, осыпать ее подарками, которые сделали бы ее счастливой. Ей надо было просто протянуть руку – и она стала бы одной из самых богатых женщин во всей Англии. Но Клаудия отвергала все его приношения, а улыбалась, лишь когда он просил помочь ему подвести баланс в его счетах. Что выводило его из себя больше всего – так это то, что сама она предпочитала оставаться нищей. Ее оскорбляло его великодушие!
Его, возможно, восхитило бы то, с какой твердостью она охраняла свою добродетель, если бы Гай не представлял себе слишком хорошо судьбу, которая ожидала ее, лишенную собственных средств к существованию. И если бы он не чувствовал этой сладкой муки каждый раз, когда украдкой смотрел на нее. Не надо ей было ни его подарков, ни его золота, ведь она была твердо уверена, что они не могут стать мужем и женой.
И все же порой Гай ловил на себе ее взгляд – столь недвусмысленный, что он чувствовал, как все его существо охватывает сладкая истома. По этим ее взглядам он, похоже, узнал о потаенных уголках ее сердца много больше, чем знала она сама. Страстная девственница. И это было именно то, о чем он всегда мечтал.
Он присел на корточки и в задумчивости обхватил подбородок. Никаких сомнений: свадьба – вот единственное средство. Но так ли это невозможно? Томас много чего ему порассказал о том, что творилось в Лонсдейле после их отъезда, так что не осталось никаких сомнении, что Клаудия невиновна. А если она и впрямь ни в чем не замешана, справедливо ли возлагать на нее ответственность за поступки ее дяди и братьев?
Очевидно, его родня ее возненавидит, но ведь Клаудии не придется жить с ними. Возможно, со временем они смирятся с этим браком, ну а если нет – что ж, не велика потеря. В конце концов, его свадьба – это его личное дело. Лишь король может возражать против, его выбора, но если они заручатся поддержкой церкви, вряд ли такое случится.
Дело осталось за выкупом. Дядя Клаудии не дождется от него ни одного флорина. В то же время ему не доставляла удовольствия мысль о том, что придется платить ее брату – если, конечно, Данте жив. Гай хорошо знал, что он замешен из того же теста, что и Роберта. Чтобы разобраться со всем этим, много времени не понадобится.
Он встал, прошелся по комнате и подошел к своей кровати, чувствуя, что сон овладевает им. В состоянии полудремы свадьба казалась ему не таким уж немыслимым делом. Совсем даже не страшным, а, возможно, и приятным. Он хотел жениться не для того, чтобы заключить политический альянс или получить поместья. Совсем не ради приданого. Ему нужны были наследники. Ему уже ясно представлялся зеленоглазый малыш. Нахмурившись, Гай протер глаза.
Пора кончать с этой одержимостью Клаудией. Почему она не могла проявить здравый смысл и просто стать его возлюбленной? Это было бы лучше и легче для них обоих. Никаких уз, никаких обязательств. А если они когда-нибудь устанут друг от друга – что ж, просто каждый пойдет своей дорогой.
Гай лег в постель, повернулся на бок, и его взгляд невольно вновь скользнул по фигуре спящей девушки. Она лежала спиной к нему. Он глядел на волнистый узор ее волос – в свете камина отчетливо вырисовывался каждый их завиток, каждая прядь, словно вырезанные из красного дерева. Большинство женщин, которых знал Гай, заплетали волосы на ночь, но не Клаудия, к вящему его восторгу и трепету. Теперь ему ничего так не хотелось, как прикоснуться к этим шелковистым струям, окунуть пальцы в этот живой ручей.
Он закрыл глаза, силясь отогнать это наваждение, но этим лишь вызвал к жизни новые видения. Сколько еще таких вот мучительных бессонных ночей сможет он вынести? Вот уже второй раз она спала в его комнате, непотревоженная и нетронутая, а ему казалось, что прошло не две ночи, а все двести. Он чувствовал, что скоро согласится на любые условия, лишь бы она оказалась рядом с ним в его постели – и не на одну-две ночи, а на те двести, что переполняли его измученное воображение.
Гай лег навзничь и уставился в потолок. Сейчас ему уже не казалось, что Клаудия может ему скоро наскучить. Возможно, она не наскучит ему никогда? Что за глупая мысль! Конечно, рано или поздно, он пресытится и ею. Ни одна женщина никогда не могла увлечь его больше, чем на несколько, недель.
