Любимый плут - Джеймс Дина (книги полностью бесплатно txt) 📗

– Я не собирался расширять его. В этой части Уайтчапела нет ничего, о чем следует знать леди.

– Леди нужно знать больше, чем они знали до сих пор. Девятнадцатый век на исходе. Скоро мы добьемся права голоса.

Она стала бережно вытирать с его волос засохшую кровь. Рана была неглубокой – скорее ссадина, чем порез, требующий наложения швов.

– Как твоя рука?

– Болит, – признался он, зажмурившись. – Дьявольски. Но я почти уверен, что она не сломана.

– А ребра?

– По-моему, они треснули. Но это ничего, с ними такое уже случалось, – Джоко сделал осторожный вдох, проверяя грудную клетку, и застонал. – Проклятые педики, – не успев подумать, ругнулся он и тут же открыл глаза, чтобы посмотреть, как эти слова подействовали на Марию.

– Да, они такие, – она усмехнулась и подмигнула ему.

Джоко закрыл глаза и расслабился, пока Мария обмывала его лицо и шею. Она опустила его правую руку в миску. Он стиснул зубы, когда холодная вода затекла в ссадины на костяшках его пальцев.

– Наверное, ты хорошо им всыпал, – сказала Мария, разглядывая ссадины.

– Я очень старался, – криво усмехнулся он. Она вытерла правую руку Джоко, а затем стала тряпочкой обмывать его поврежденную левую. Его лицо побледнело.

– А почему ты хочешь голосовать? – спросил он натянутым голосом.

Мария взглянула на него с некоторым удивлением:

– Потому что это наше право.

– Это не приносит денег, – пожал он плечами.

– Косвенно это влияет. Но это не самое важное. Главное, мы сможем сказать, как должны пойти дела.

– Зачем? Я никогда в жизни не голосовал. Дела идут сами собой.

– Ты мужчина. Тебе повезло, потому что другие мужчины решают, как для них будет лучше, и голосуют соответственно. Они никогда не голосуют себе во вред – они голосуют преимущественно за то, от чего будет удобнее и им, и тебе.

Джоко многозначительно оглядел себя.

– Мне не так уж и удобно.

– Тогда голосуй, чтобы изменить это, – подсказала Мария.

– О, само собой. Я поставлю галочку на клочке бумаги и превращусь в этого чертова промышленника.

Она пожала плечами:

– Ты можешь проголосовать за человека, который пообещает провести в Уайтчапел воду и поставить здесь газовые фонари на углах.

Джоко захлопал на нее глазами. Его лицо приняло задумчивое выражение, сменившееся презрительной усмешкой.

– И кто это сделает?

– Ты можешь найти кого-нибудь, или отправиться в парламент и попытаться сделать это самому. Ты – мужчина.

– Ты чокнутая, – фыркнул Джоко. – Знаешь ли ты это? Я еще не слышал, чтобы кто-то рассуждал так же, как ты.

– Я печатаю все письма миссис Шайрс, – она встала с колен. На грубо сделанной полке над столиком стояла керосинка. Мария проверила ее бачок. К счастью, там еще оставалось немного топлива. Мария оглянулась в поисках спичек.

– Ты – мужчина, а видишь, сколько всего тебе нужно? Подумай о том, насколько больше нужд у женщины.

– Считается, что о женских нуждах заботятся мужчины, – заявил Джоко.

Мария бросила на него взгляд и сказала:

– Женщинам нужно голосовать, чтобы защитить себя от ущерба. Мужчины закрывают глаза на такие вещи, как похищение. Ты можешь себе представить? Рабство в центре Лондона в конце девятнадцатого столетия! А мужчины в правительстве с преступной халатностью покрывают его. Почему? Потому что они делают на этом деньги. Я уверена, что речь здесь идет о тысячах и тысячах фунтов.

– Как ты это вычислила? – нахмурился Джоко.

– Это нетрудно. Взгляни на тех женщин, с которыми ты разговаривал вчера. Одежда на них прекрасная – они, наверное, получают немало. А дома? Их фасады роскошнее дома миссис Шайрс. А экипажи, которые подкатывают к этому… как называется это последнее место, где мы были?

– «Лордс Дрим». Мария закатила глаза:

– Некоторые лорды побогаче, наверное, частенько любят поразвлечься. Представляю, сколько денег попадает в такие заведения – и хотелось бы мне знать, кто их получает. Девочки? Конечно, нет – не всем же везет так, как твоей знакомой из…

– Из заведения мадам де Вере. Пронси.

– Точно. Это мужчины, которые всеми мыслимыми и немыслимыми способами затаскивают туда девушек, зарабатывают на них.

Джоко неловко завозился. Мария Торн была чудесной девушкой, но иногда попросту приводила его в смущение. Леди не подобало говорить таких откровенных речей.

– Тебе не подобает рассуждать о таких заведениях.

Мария открыла баночку рядом с керосинкой и обрадовалась, обнаружив там кофейные зерна.

– В этом, мой дорогой, сила мужчин, которые управляют такими заведениями. Они держат женщин в неведении, а несведущая личность – бессильная личность. Их матери, жены, дочери никогда не поддержали бы этого, если бы знали об том. Но они ничего не знают, поэтому мужчины что хотят, то и делают.

– Это для вашего же блага, – промямлил Джоко.

– Чепуха, – зерна посыпались в кофейную мельницу. – Не для блага моей сестры, это уж точно.

Джоко закрыл глаза. Мария была права, но ему не хотелось признавать это.

– Тебе вообще не следовало влезать в это.

– Это верно. Никому не следует влезать в это. Этого вообще не должно быть. Я предпочла бы не знать этого, но вопреки желанию узнала и была потрясена. Если бы у нас, женщин, было право голоса, мы могли бы проголосовать за приличных мужчин, таких, как ты. Мы бы знали, что они поставят подобные места вне закона, закроют их все. А если они это не сделают, то наступят следующие выборы, и тогда мы забаллотируем их и проголосуем за другого, кто это сделает. Может быть, даже за женщину!

Джоко встревоженно приподнялся на локте.

– Выбрать женщину?!

– Почему бы нет? Королева нашей страны – женщина. Почему бы женщине не быть и в парламенте? Она добьется уважения женских прав. Подобные заведения…

– Ну, подобные заведения никому не приносят вреда.

Мария яростно завертела жернов кофейной мельницы.

– Они очень даже опасны, а ты лежишь здесь с ушибами и переломами именно из-за этих заведений.

– Ну, это не то…

– То самое, – Мария поставила мельницу, склонилась над ним и положила руку ему на плечо. – Ты же человек, Джоко Уолтон. Ты же добрый, хороший человек, – ее голос бы сильным, страстным, чуть взволнованным, глаза горели огнем. Она прижалась губами к ссадине на его виске. – Не тебе бы получать побои.

Джоко смутился, словно мальчишка.

– Ладно, брось…

Мария засмеялась и выпрямилась. Он не мог согнать улыбку с лица все время, пока она готовила кофе.

– Не такой уж я и хороший, – сказал он наконец.

– Ты хороший. Просто ты вынужден жить среди дурных людей, таких, как Тилли и те, кто избил тебя. Это им надо бы сидеть в тюрьме, потому что они – похитители людей и убийцы. А эти бедные женщины должны быть на свободе.

– Чтобы заниматься этим?

– Почему? Чтобы работать. Джоко уронил голову на подушку:

– Они работают.

– Я имела в виду приличную работу.

– Кто их наймет? – проворчал он. Мария глубоко вздохнула:

– Вокруг полно нанимателей и навалом работы для женщин.

Джоко скептически взглянул на нее.

– Конечно, они должны одеться поприличнее, – Мария разгладила складку на его поношенной черной рубашке. – Многие женщины находят себе приличную работу. Они зарабатывают деньги и не зависят ни от кого, кроме самих себя. Взгляни хоть на меня.

– А чем ты занимаешься? – полюбопытствовал он.

– Я – машинистка, – гордо сказала она. Неважно, что она ненавидела эту чертову пишущую машинку. Зато это превосходно доказывало ее точку зрения.

– Кто?

– Машинистка. Я работаю на пишущей машинке. Прежде я копировала письма и бумаги вручную, но теперь я работаю на машинке, которая печатает их на листках бумаги. Эти листки теперь выглядят почти как книжные страницы.

Джоко некоторое время разглядывал ее, холодок отчаяния прошел по его жилам.

– Наверное, нужно быть очень умной, чтобы это делать.

– Я выучилась этому сама.