Ночь с дьяволом - Карлайл Лиз (серия книг txt) 📗

Проснувшись утром, Бентли с удивлением осознал, что проспал всю ночь, чего с ним не случалось в Чалкоте, пожалуй, в последние пятнадцать лет. Приподнявшись на локте, он заметил, что между шторами пробивается солнечный свет, хотя, как ему смутно помнилось, шторы были плотно сдвинуты вечером сразу же после ужина.

За спиной послышался какой-то тихий звук. Он обернулся и увидел Фредди, которая, подавив зевок, смотрела на него мягким, удовлетворенным взглядом. У него чуть сердце не остановилось от внезапно охватившего его непривычного чувства нежности. Он не сказал бы, что ощущение это было неприятным. Однако оно привело его в большее замешательство, чем чувства, которые он испытывал, занимаясь с ней любовью. «Силы небесные! Ситуация чем дальше, тем больше выходит из-под контроля».

Чтобы скрыть свое замешательство, Бентли провел рукой по лицу.

– Доброе утро.

– Доброе утро. – Она протянула руку и пригладила упавшие на его лицо волосы. – Хорошо спалось?

– Спал как убитый, – рассмеялся он, перекатываясь к ней. – Боюсь, что я могу привыкнуть к этому, любимая.

– Привыкнуть – к чему? – рассмеялась она.

– Просыпаясь, находить тебя в своей постели, – пояснил он, зарывшись лицом в ее волосы.

Фредди улыбнулась, потянувшись, словно кошечка, гибким телом.

– Думаешь, что сможешь?

– Гм-м. Дай подумать. – Бентли взял ее за плечо и, немного отстранив от себя, медленно окинул взглядом. – Да. Ты – это самое лучшее из того, что можно увидеть, проснувшись утром. Чертовски удобный вариант для женатого мужчины. Видишь ли, некоторые женщины наутро оказываются куда хуже, чем вечером.

Фредди лукаво усмехнулась:

– Значит, у тебя случались неприятные сюрпризы? Бентли поморщился.

– Бывало, – признался он. – Но, слава Богу, ни на одной я не был женат.

Она рассмеялась, а он, перекатившись на спину и подтащив ее к себе, уложил на сгибе руки, заметив, что и тут она тоже очень точно вписалась в его локоть. Покрывало, соскользнув, открыло взгляду ее груди, изящно обрисовывающиеся под тканью ночной сорочки, и его вновь захлестнула волна нежности. Чтобы прогнать это чувство, он сунул руку под покрывало и погладил ее по животу.

– Фредди, любимая, ты, наверное, слишком мало ешь? – задумчиво поинтересовался он. – Разве ты не должна начать толстеть или еще что-нибудь?

Фредди слегка надула губки.

– Эви говорит, что к Мартынову дню [13] я буду размером с дом, – проворчала она. – Тогда я наверняка уже не буду такой привлекательной.

Он немедленно поймал ее губы и крепко поцеловал ее.

– Ты станешь еще привлекательнее, – заявил он с горячностью, поразившей его самого. Решительно положив руку на ее живот, он добавил: – Да, ты будешь еще прекраснее, Фредди. Ты будешь соблазнительной и очень женственной с моим ребенком в животе. Разве может быть что-нибудь более привлекательное для мужчины? – Он осыпал ее лицо поцелуями. – Ты будешь такой хорошенькой, что мне будет трудно контролировать себя. Тебе придется отгонять меня метлой.

Фредерика рассмеялась, и он импульсивно откинул покрывало и приложился губами к тому месту, где лежала его рука. Сквозь тонкую ткань ее ночной сорочки он чувствовал жар ее кожи и еле уловимый цветочный аромат мыла.

– Ты меня слышишь, цветочек душистого горошка? – спросил он, обращаясь к ее животу. – Твоя мама станет такой неотразимой, а твой папа таким ненасытным, что тебе еще много месяцев придется терпеть покачивания и толчки.

Фредерика, все еще смеясь, пыталась оттащить его голову от живота, и он в конце концов послушался.

– Цветочек душистого горошка? – повторила она.

– Видишь ли, это будет девочка, – заявил он, положив голову на ее плечо. – Уж я-то знаю.

Фредерика покачала головой.

– Нет, это мальчик, – возразила она. – Так говорит Уинни.

– Ах, Уинни так говорит? А отцовский инстинкт уже ничего не значит?

– Это потому, что у тебя нет специального камня, как у Уинни, – подмигнув, проворковала она. – Он не ошибается.

Бентли приподнял бровь.

– Есть у меня специальные камни, – с намеком произнес он. – Хочешь, покажу?

Фредди с трудом удалось сохранить серьезное выражение лица.

– Нет, у нее есть магический камень на веревочке, – объяснила она, делая вид, что что-то держит в пальцах и водит этим над своим животом. – Это черный оникс, который Уинни купила у одной колдуньи во Флоренции. В новолуние его держат на веревочке над животом беременной женщины, и, если это девочка, камень начинает вращаться по часовой стрелке, а если мальчик – против. У Эви предсказания всегда сбывались.

– Ну что ж, на этот раз предсказание оказалось ошибочным, – пробормотал он, прижавшись лицом к шее жены и легонько куснув ее.

Фредди охнула от неожиданности.

– Значит, тебе очень хочется дочь? Разве не всегда мужчине хочется иметь сына?

Бентли пожал плечами.

– Возможно, и так, если ему нужно кому-то передать титул, – задумчиво проговорил он. – Но у меня нет титула, а маленькие девочки мне больше нравятся, потому что они хорошенькие и пахнут лучше, чем мальчики. Я помню, какой милашкой была Ариана в раннем детстве. Мэдлин и Эмми – тоже, не говоря уж об Анаис, дочурке моей сестры.

Фредди откинулась на подушку.

– Мне кажется, что тебя просто завораживает все, что хотя бы отдаленно напоминает женщину, но и женщин ты, в свою очередь, завораживаешь, – высказалась она. – А я вот уверена, что мальчикам легче, чем девочкам, жить на свете. У них есть выбор. И есть возможность жить так, как им хочется. И заниматься тем, чем хочется.

Бентли поднял голову и очень серьезно посмотрел на нее.

– У нашей дочери будет выбор и будут возможности, – торжественно заявил он. – Я об этом позабочусь. Что тебя так тревожит, Фредди?

Фредди пожала плечами, рассеянно пощипывая краешек покрывала.

– Я, наверное, говорю глупости, – тихо призналась она. – Видишь ли, я говорю скорее о себе, чем о своем ребенке. – Она взглянула в глаза Бентли и объяснила серьезным тоном: – Понимаешь, Бентли, каков бы ни был пол нашего ребенка и что бы ни получилось из нашего брака, я твердо знаю, что моему ребенку будет легче в жизни, чем мне. Я еще не поблагодарила тебя за это, а следовало бы.

У Бентли защемило сердце от непонятной ему эмоции жены.

– Я ведь не какой-то бескорыстный святой, Фредди, – тихо произнес он. – И не делай из меня святого. Для женитьбы на тебе у меня были серьезные причины.

Фредди долго молчала, потом вдруг сменила тему.

– Я получила удовольствие от знакомства с твоей семьей, – сказала она. – Мне особенно понравился твой брат. Вчера за ужином мы с ним очень мило поболтали.

– Да, я заметил, что Кэм очень внимателен к тебе, – сухо ответил Бентли. Эта тема разговора была ему не очень приятна.

– Сначала я подумала, что он не одобряет наш брак, – продолжала она. – Тебе не показалось, что вчера во время чая он был несколько холоден? Хотя Хелен объяснила потом, что он просто беспокоится.

– Что правда, то правда. Кэм большой умелец проявлять беспокойство там, где его не просят, – пробормотал Бентли. – Кстати, тебя не должно волновать его мнение. Мы никогда не будем зависеть от его благотворительности.

Фредди его слова немного удивили.

– Такое мне и в голову не приходило, – протянула она. – О чем ты говоришь?

– Забудь об этом.

– Не уверена, что смогу, – покачала головой Фредди. – Обстановка во время чая была очень напряженной. Во время ужина она едва ли изменилась в лучшую сторону. Ты, кажется, недолюбливаешь своего брата. А он, судя по всему, тебе не доверяет.

– Это ты правильно подметила. Фредди, немного помолчав, вздохнула.

– Хелен сказала, что вы не всегда ладите друг с другом. – Она пригладила его волосы. – Чем я могу помочь тебе, Бентли?

«Тем, что будешь держаться от всего этого подальше», – хотелось сердито буркнуть Бентли. Но он себе этого не позволил. В ее положении она могла расплакаться, а он, увидев это, мог сотворить все, что угодно: например, пасть перед братом на колени, целовать его сапоги «и просить прощения. Но даже если бы она не заплакала, Фредди просто была не тем человеком, который будет держаться в стороне от неприятностей и слепо подчиняться указаниям других. В Чатеме девочкам позволяли – нет, учили! – спорить, задавать вопросы и думать Давая брачный обет, она, наверное, при слове „подчиняться“ сложила пальцы крестиком.