Женщины Флетчера - Миллер Линда Лаел (полные книги txt) 📗
– Я пойду приведу маму или Филда,– захныкал он.– Я могу привести Филда...
Гриффин покачал окровавленной, мокрой от дождя головой и опять попробовал подняться.
– Нет. Помоги мне встать.
Билли подчинился, и, поднимая доктора на ноги, ощутил, как боль Гриффина отзывается в собственном теле.
Гриффин подставил лицо дождю, ощупью нашел луку седла Темпеста и уцепился за нее. Через мгновение, приказав себе превозмочь усиливающуюся боль в груди, он ухватился правой рукой за поводья. Резкими, быстрыми движениями, каждое из которых стоило ему невероятных страданий, он привязал левую руку к луке седла.
– Веди его домой, Билли.
И Гриффин заковылял рядом с конем. Дорога домой была долгой и мучительной, но там была Молли, спокойная и разумная, вышедшая их встречать. От дождя пряди ее медных волос прилипли ко лбу и шее.
– Святые небеса! – ахнула она.– Что случилось?
– Джонас,– прошептал Гриффин, морщась от боли, пока женщина отвязывала его левую руку и подставляла свои плечи под правую.
Гриффин был слишком тяжел для Молли, и она, даже с помощью сына, сумела дотащить его только до кабинета. По настоянию Филда в комнате все было оставлено в прежнем беспорядке, мебель перевернута, и занавески оборваны.
Пока Молли, пошатываясь, поддерживала обмякшее, будто налитое свинцом тело Гриффина, Билли поправлял диван. Затем они вместе свалили на него свою ношу.
Уложив Гриффина и укрыв первым, что попалось под руку – занавеской, – Молли твердым голосом отдала распоряжение:
– Беги и приведи Филда Холлистера, Билли. Ищи его, пока не найдешь, но приведи.
Заплаканный Билли подчинился и заспешил к двери, с состраданием оглядываясь на неподвижную фигуру, распластанную на кожаном диване.
Молли подошла к шкафчику, где хранились медикаменты. Он не пострадал от рук взбешенного доктора, и, как полагала Молли, отнюдь не случайно. Молли достала оттуда бутылку со спиртом, чистую ткань, пластырь и бинт. Все это она осторожно положила на край перевернутого стола и торопливо направилась в кухню за горячей водой.
Только промыв и перевязав раны Гриффина Флетчера, Молли позволила себе расплакаться.
Рэйчел начала свой первый рабочий день в порыве энтузиазма, хотя и чувствовала себя неумелой и бестолковой и доставила немало хлопот мистеру Терн-буллу.
К полудню она продала только кусок атласной ленты и набор перламутровых пуговиц. Как бы дружелюбно она ни держалась, покупательниц, казалось, раздражало само ее присутствие, и они постоянно спрашивали о ком-то, кого называли «бедняжкой Мэри».
Не однажды в это утро Рэйчел устремляла взгляд на серую занавешенную дождем бухту и сожалела о своем скоропалительном бегстве из Провиденса. Мечта о превращении салуна, оставшегося после матери, в респектабельный пансион все еще томилась в дальнем уголке ее сердца.
На несколько минут, пока она в одиночестве пила свой полуденный чай в складском помещении за галантерейным отделом, Рэйчел позволила себе вообразить картину, как она покупает билет и возвращается в маленький городок у залива Пугет. Конечно, это невозможно – по крайней мере, сейчас. Ей нужно время, чтобы залечить раны, чтобы восстановить свою сломленную гордость. Пока этого не произойдет, она не могла рассчитывать, что сможет постоянно встречать Гриффина Флетчера (а от этого ей никуда не деться) и сохранять при этом чувство собственного достоинства.
Неожиданно, пока она вяло жевала сэндвич с салатом, тайком прихваченный ею утром из кухни мисс Каннингем, перед ее мысленным взором возник образ Джонаса Уилкса. Рэйчел снова стало невыносимо стыдно за то, как она бросила его во время пикника. И как она будет просить у него прощения, если когда-нибудь увидит его снова?
«Простите меня, пожалуйста,– воображала она свои извинения. – Я не хотела покидать вас таким образом, но, видите ли, мне необходимо было съездить на гору и там потерять свою девственность».
Рэйчел собралась было рассмеяться, но вместо этого ее глаза наполнились слезами.
Потом она принялась вспоминать вчерашний вечер. Ее вылазка на Скид-роуд оказалась бесплодной, да к тому же еще и опасной. Все время, пока Рэйчел торопливо шла вдоль берега, ей чудился за спиной звук чьих-то шагов, и она уже совершенно обезумела от страха, когда услышала стук колес и рядом с ней остановился экипаж, из которого выскочил не на шутку рассерженный капитан Дуглас Фразьер. Он начал кричать на нее прямо на улице, продолжал кричать в экипаже и во дворе дома мисс Каннингем. Он продолжал сердиться на нее даже сегодня за завтраком.
«Мне явно не везет последнее время»,– мысленно заключила Рэйчел.
Джонаса Уилкса что-то смутно беспокоило. Он ехал по своим владениям; сзади, сомкнувшись единым строем, ехали его люди, и он слышал ржание их лошадей сквозь шум дождя, но тревога не отпускала его.
В его памяти вновь и вновь раздавались слова Гриффина Флетчера: «Ты опоздал, черт возьми, как же ты опоздал».
А вдруг это правда? Вдруг Рэйчел не осталась в Сиэтле после своего поспешного бегства на пароходе, о котором ему в конце концов рассказала Фон сегодня утром? Если Рэйчел в Сиэтле пересела на другое судно, она для него потеряна, и, возможно, потеряна навсегда.
Джонас выпрямился в седле, по-прежнему чувствуя каждой клеточкой тела удовлетворение от того, что ему удалось поставить Гриффина на колени.
Они подъехали к дверям конюшни, и Джонас, спешиваясь, с холодной расчетливостью прикинул, какой у него запас времени. Сегодня – да, он начнет поиски сегодня.
На пути к дому он всесторонне обдумал проблемы, связанные с Гриффином. Безусловно, Гриффин серьезно пострадал, но вряд ли он будет прикован к постели надолго. Два дня – от силы три, – и он снова будет представлять такую же угрозу, как всегда. И это являлось еще одной причиной, почему Джонасу следовало действовать как можно быстрее.
ГЛАВА 17
Сдавленный, похожий на рыдание стон вырвался из груди Гриффина, когда Филд подхватил его под мышки и поднял в почти вертикальное положение.
– Подержите его так,– прошептала Молли, разрезая на Гриффине заляпанный грязью пиджак и насквозь промокшую от крови рубашку. Отбросив в сторону обрывки одежды, она осторожно обмыла распухшую, в ужасных кровоподтеках грудь Гриффина и начала туго перевязывать ее полосками ткани из разорванной простыни.
Филд с восхищением наблюдал за быстрыми, точными движениями ее рук. Было очевидно, что Молли многому научилась, помогая Гриффину оказывать помощь пациентам, которых часто доставляли к нему в дом в буквальном смысле слова в разобранном виде.
– Молли, вы отличная медсестра, – устало заметил он, когда она закончила свою работу и подала Филду знак вновь уложить друга на диван.
Молли не ответила: она с болью и нежностью смотрела на лицо Гриффина, и, протянув руку, откинула с его лба пряди мокрых волос, в которых уже запеклась кровь. На ее губах читалась беззвучная мольба: Не умирай.
Он не умрет, Молли, – вслух ответил ей Филд.
Было невыносимо смотреть, какие страдания испытывает Гриффин, корчащийся от боли на диване. Молли коснулась его лица, и под ее рукой он успокоился и замер. Женщина подняла взгляд на Филда, и глаза ее напоминали сверкающие на солнце изумруды.
– Это дело рук Джонаса Уилкса.
Филд сунул руки в карманы брюк и вздохнул.
– Я уже догадался,– сказал он. Он не добавил, что, будучи подлым и жестоким, это избиение все же не являлось абсолютно неспровоцированным. Когда же она прекратится, эта бесконечная, бессмысленная жестокость?
В комнате наступило долгое, мучительное молчание, нарушаемое только звуком хриплого, затрудненного дыхания Гриффина. Наконец Молли, с потемневшими от отчаяния глазами, поднялась, расправила узкие прямые плечи и вскинула упрямый подбородок.
– Думаю, нам предстоит трудная ночь. Неплохо бы развести огонь, Филд, а я пойду приготовлю чай.
