Желанная - Дивайн Тия (прочитать книгу .txt) 📗
Флинт вел себя с гостями весьма достойно. Маловероятно, чтобы эти люди его знали – кто-то, возможно, и помнил юнца, покинувшего дом много лет назад, но не более того, и те, кто знал, что все эти годы он вел суровую жизнь, были удивлены его хорошими манерами.
И дело не только в воспитании. В нем ощущалась теплота искренности, привлекавшая к нему как мужчин, так и женщин. Он избегал штампов. Ему невозможно было приклеить ярлык: никто не воспринимал его как плантаторского сынка. Он был другим, и он все время оставался собой. Он был человеком, который сам себя сделал, и каким-то образом все это чувствовали и отвечали теплом на тепло.
С Дейн люди так же были щедры в проявлении дружелюбия, и отчего-то ей казалось, что она этого не заслужила, что все эти годы, проведенные на плантации в праздности, сделали ее черствее и холоднее к окружающим.
Но что бы в действительности ни испытывали к ней многочисленные гости: симпатию или завистливое любопытство, – она утомилась от оценивающих взглядов и необходимости постоянно держать рот растянутым в улыбке.
Музыка продолжала играть, вначале подбадривая, потом лишь раздражая. И когда Дейн показалось, что она вот-вот упадет без чувств от усталости, на сцене появился Гарри. Она подумала было, не срежиссировал ли его появление Флинт.
Флинт взял жену под руку и, сделав почетный круг, подвел к центральному столу – напротив того места, где высился свадебный торт.
– Пора твоему отцу произнести тост.
– Тост? Гарри? – слабым голосом переспросила Дейн. Но Гарри уже был подле них, и Тул уже доставал шампанское из ведерка со льдом.
– Ах! – воскликнул Гарри, когда Тул, элегантно открыв бутылку, налил содержимое в бокал. – Шампанское...
Отец Дейн взял бокал из рук дворецкого и обратился к гостям:
– Дамы и господа, я выдал свою дочь за мистера Флинта Ратледжа, нашего теперешнего соседа, и хочу выпить за объединение династий.
Гости одобрительно встретили тост. Слуги успели наполнить бокалы всех присутствующих и готовились открывать бутылки для нового тоста.
Флинт поднял бокал и посмотрел в отчего-то подернувшиеся дымкой глаза Дейн.
– За союз неожиданный, но желанный, – сказал он и скрестил с нею руки, чтобы она пила из его бокала, а он из ее.
Гости встретили тост дружными восклицаниями.
– А теперь пора разрезать свадебный торт, – сказал Флинт. – Приглашаем всех принять участие.
Тул передал Флинту нож для торта (он тоже был захвачен из Бонтера – столовое серебро Оливия принесла в приданое) и, предварительно опустив нож в воду, принялся разрезать самый большой из трех тортов.
Два ломтика были специально предназначены для жениха и невесты. Когда они оказались отложены на тарелки из тончайшего фарфора, мамаша Деззи подошла и забрала торт, чтобы упаковать его и сохранить, а два оставшихся Тул начал аккуратно резать на равные куски.
Флинт принялся кормить жену тортом, просовывая щедро украшенный кремом кусок фруктового бисквита между губами. А Дейн стала кормить его, как бы нечаянно задерживая пальцы на его губах. Казалось, все это по-настоящему, словно она сама только об этом и мечтала.
«А может быть, все так и есть», – подумала она, когда они с Флинтом стали разносить торт гостям.
Найрин пряталась. Именно так – ни убавить, ни прибавить. Она просто не могла предстать перед Гарри сейчас, хотя знала, что он может явиться за ней в любую минуту.
Она была противна самой себе. Она обзывала себя тупицей за поспешность. Будь она прозорливее, догадалась бы, как стоит вести себя. Если бы Гарри относился к ней как к дочери, она могла бы выйти за того же Флинта Ратледжа и сегодня был бы ее день, ее праздник.
Найрин проклинала свою глупость и распущенность. Она невыносимо хотела Флинта. Братец Клей рядом с ним был никчемным мальчишкой.
Она не знала, что предпринять. Может, дело стоило того, чтобы решиться на убийство?
В конце концов было что поставить на карту: все денежки Гарри против нищеты Ратледжей. Впрочем, в том, что у Ратледжей не было денег, виноват только Клей.
Когда у мужчины нет денег, это плохо. Но зато какой мужчина! Высокий, черноволосый, таинственно-мрачный, и никаких признаков аристократического вырождения: отличная фигура, то, что надо. Она сразу успела оценить приобретение Дейн.
Ну что же... Она могла бы... Собственно, именно так она планировала поступить с Клеем.
Но этот был другой. Совсем другой. Этим мужчиной она не желала ни с кем делиться. Найрин мечтала заполучить его для себя, и навсегда. Но он достался этой маленькой сучке, и как с этим быть, она не знала. Пока не знала.
Кто знал, что в этом захолустье объявится такой красавец?
– Найрин!
Проклятие! Это Гарри. Найрин в испуге огляделась: куда бы спрятаться?
– Где моя дорогая девочка? Иди ко мне, Найрин, иди ко мне. Все устроено. Они уедут через час-другой, а я так хочу тебя, Найрин...
Найрин безнадежно вздохнула и вышла на свет.
– Гарри, милый... – Голос ее звучал вполне искренне, годы практики не прошли даром. Она была прирожденной актрисой, всегда была. Научилась этому в маленьких городках, кишащих золотоискателями, куда они с матерью так часто наведывались. Совсем юной она научилась делать из мужчин марионеток, обращаясь с ними как с королями.
И здесь она оказалась благодаря этому: мать ее влюбила в себя брата Гарри.
«Дорогая мамочка, – подумала Найрин, – я, кажется, сделала все так, как ты меня учила. Другому научить ты меня не могла».
Все получилось так, как они с матерью задумали. Найрин осталась в доме Гарри с тем, чтобы вытянуть у него все, что можно, и она была на волоске от завершения комбинации. Отчего же из-за какого-то Флинта Ратледжа ею вдруг овладело желание бросить все к чертям?
Это было бы крайней глупостью.
Через пару часов Дейн исчезнет из этого дома. Гарри вполне можно манипулировать. Скоро мать приедет к ней, и тогда уж они выжмут из Гарри все. Им хватит на всю жизнь.
Найрин улыбалась собственным мыслям, позволяя Гарри ластиться к ней и шептать на ухо свои желания. Пусть старый хряк надеется на то, что не успеет Дейн уехать, как он сможет делать с ней все, что захочет.
Они присоединились к гостям после того, как Найрин позволила Гарри потискать ее с четверть часа за портьерой в зале. К тому моменту как любовники вышли к гостям, народу заметно поубавилось. Флинт распорядился, чтобы желающих отвезли обратно в город. А те, кто все еще пребывал здесь, уже переступили предел дозволенного.
Флинт регулярно посматривал на часы. Шампанского он, возможно, выпил чуть больше, чем следовало, но ему было все равно. Прием прошел без сучка, без задоринки. Благодаря искусству дворецкого, поваров и неистощимым запасам винных погребов Бонтера.
Приличия соблюдены, и Флинт прекрасно понимал, что, если бы не он, Гарри давно выпроводил бы дочь из дому, не думая об условностях.
Он очень хотел, чтобы Гарри поплатился за свое безрассудство. И когда-нибудь этот момент настанет, Флинт о том позаботится. Гарри будет платить и платить и никогда не узнает, что расплачиваться ему предстоит за украденные у Оливии драгоценности и выкуп – его дочь.
Эта фарфоровая куколка, которую из себя изображала шлюха Гарри, получала в его доме то, что никогда не доставалось Дейн.
Он не мог дождаться минуты, чтобы увезти ее отсюда. Он нашел Дейн на кухне с мамашей Деззи.
– Да не стоит, милая, – говорила мамаша Деззи. – Мистер Гарри и не должен был ничего знать о торте и всем прочем, но я-то просто делала то, что надо, и все.
– Спасибо, – с улыбкой говорила Дейн.
– Не стоит, девочка. Смотри-ка, твой муж пришел сюда. Как говорится, вкуса желе не узнаешь, пока не откроешь банку. Ты вышла за него в воскресенье, а это значит, тебе с ним быть навсегда. – Она чуть подтолкнула Дейн к Флинту.
– Пора уезжать, – просто сказал он.
– Так скоро... – Дейн беспомощно смотрела на мамашу Деззи.
– В добрый путь, – сказала старая няня, ободряюще кивнув.
