Жажда страсти - Дуглас Энн (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
– Лучше навести справки и как можно скорее, приятель. Как только о вашей помолвке станет известно, ты не сможешь взять свои слова обратно. Тебя просто вываляют в грязи, а репутация у тебя и так неважная, – усмехнулся Том. Сейчас ему казалось вполне уместным пошутить по этому поводу, ведь эпизод с миссис Драмонд-Барел разъяснился. – Здесь я могу тебе помочь – буду говорить везде, что Джордж Пертуи со знался, что оклеветал тебя, если он никому ничего сам так и не скажет.
– Забавно, – Роб с улыбкой разглядывал свой бокал. – Джордж ведь так ни в чем и не признался. Но мы друг друга прекрасно поняли. Мерзавец!
Том встал и зашагал по комнате.
– Да, да, я понимаю, что ты чувствуешь. Но давай, вернемся к леди Элизабет. Ты не можешь ее прямо об этом спросить? Или это неудобно? Тебе нужно что-то срочно предпринять, Роб, иначе будет слишком поздно, и ты просто станешь нищим. Если она бедна, то тебе нужно расстроить помолвку немедленно. Тебе нужно придумать что-то другое. Заняться другой девушкой.
– Но я уже решил, что хочу жениться именно на этой девушке, – сказал Роб. – Вот в чем проблема.
Том перестал ходить по комнате и изумленно посмотрел на друга.
– Ого! Значит, вот как обстоят дела? На что ты, собираешься жить? – Черт его знает. Пожалуйста, плесни мне еще, Том. Нам надо допить хороший коньяк, пока я еще не угодил в долговую яму.
– Ну, это вряд ли. Ты ведь граф и все такое. Перестань. Ты – будущий маркиз. Твой отец владеет огромной частью Дорсета, разве не так? Ты говорил, что он на грани банкротства, но как такое может быть? Такое большое имение должно приносить хоть какой-то доход. Что твой отец делает со своими деньгами? – Том любовно погладил свой ярко-зеленый жилет.
– С какими деньгами? – недоуменно посмотрел на него Роб. – У папы нет ни малейшей способности управлять имением. Они с мамой едва сводят концы с концами. Я потому и решил найти себе богатую жену, чтобы спасти их. Ты все знаешь.
– Лучше бы ты сам занялся имением и подумал, как его можно спасти, разиня, – нахмурившись, проговорил Том. – Ты когда-нибудь что-нибудь для этого сделал? Оно ведь станет твоим, придет время! Ты им так же не интересуешься, как и твой отец.
– Может быть, мне нужно съездить туда самому и посмотреть все на месте. Боюсь, управлять имением это не мое призвание, но все же… Ты свободен? Поедешь со мной?
По мере того, как эта мысль обретала конкретные формы, Роб уже обдумывал, что ему нужно предпринять в первую очередь: написать записку леди Элизабет; миссис Бекет и Билли останутся присматривать за домом и Кэтрин Мурлыкой, пока не будет Джорди. Нет. Джорди останется – всегда лучше, когда в доме есть мужчина – если Том поедет с ним.
– Думаю, я смогу с тобой поехать, – сказал Том. – Когда отправляемся?
– Завтра?
– Как всегда торопишься. Очень хорошо. Тогда мне лучше уйти домой и начать сборы. Как едем?
– Верхом. Как еще? Моя коляска в ремонте. Если хочешь, поедем в твоем экипаже.
– Тогда верхом. Я буду у тебя на рассвете. Может быть, нам прикончить этот бренди, он испортится, пока нас не будет.
Они выпили за успех своей поездки, за приданое леди Элизабет, за здоровье маркиза и маркизы Флит, за Кэтрин Мурлыку, друг за друга. Опустошив графин, Том отправился домой, а Роб – сообщить своим слугам, что уезжает, и написать записку леди Элизабет. Джорди, расстроенный, что его не берут, собрал хозяина в дорогу.
Дорсет встретил их во всем своем весеннем великолепии. Даже Том Хейзлтон, который чувствовал себя за городом неуютно, заметил это. Обычное нетерпение Роба еще больше усилилось, когда он понял, как давно не видел Дорс Корт весной и как соскучился по известковым холмам, усеянным полевыми цветами, и особенно по дому, каменному дому, построенному на века.
Они были в Дорчестере к вечеру. Роб разрывался между желанием закончить путешествие и необходимостью дать лошадям отдохнуть. Его лошадь звали Фортитер. Гнедой жеребец отличался не столько скоростью, сколько особенной выносливостью. (Роб с гордостью объяснял невежам, что по-латыни Фортитер значит «твердый».) Но даже Фортитер устал. Хейзлтон – отличный наездник, но он никогда не ездил верхом на такие расстояния. А останавливались они лишь тогда, когда раз решал нетерпеливый граф. Том потребовал – остановиться на ночлег в гостинице.
– Но мы останавливались прошлой ночью, – возразил Роб. – Осталось совсем немного. Пожалуйста, Том.
Вдруг до Тома дошло, почему Роб хочет ехать дальше.
– Мы остановимся на ближайшем постоялом дворе. Сегодня я плачу, – заявил он. – Я настаиваю. – Он повернул свою лошадь к постоялому двору, очень на вид приличному, в крошечном городке, по которому они проезжали. – Не хочу заставать врасплох твоих родителей так поздно, – объяснил он Робу, спешиваясь и отдавая поводья мальчику-конюху.
Роб сдался и настоял на том, что заплатит за ужин. На следующее утро они отправились в Дорс Корт. Раннее, но уже теплое солнце светило им в спины.
– Меня так давно не было дома, что мне немного не по себе оттого, что я могу увидеть, – признался Роб. Он смотрел на знакомый пейзаж, вдыхал свежий воздух, любовался вспаханными полями, жаворонком, застывшим высоко в небе и заливающимся счастливой трелью, а потом неожиданно нырнувшим вниз. Роб удивился, почему ему так хотелось уехать из Дорсета?
Том Хейзлтон пробормотал что-то ему в утешение и замолчал.
Они проехали «непокоренную крепость», и Роб вспомнил, что обещал показать ее леди Элизабет. Настанет ли такой день?
Наконец они въехали в обширный парк, к дому вела широкая дорога, обсаженная деревьями с обеих сторон. Парк зарос травой, только справа она была не такой высокой: там паслись овцы. Увидев дом, Роб остановил лошадь.
– Ах, – вздохнул он.
Дом был таким же, каким он его запомнил, только казался чуть меньше. Солнце освещало вход с восточной стороны дома, по обеим сторонам крыльца стояли огромные каменные вазы. Обычно в них росли цветы, сейчас они стояли пустые. Кусты, высаженные вокруг дома, заросли, их давно не подстригали. Но сам дом, казалось, не изменился, в его окнах отражалось утреннее солнце.
– Конюшня сзади, – тихо сказал Роб. Не было видно ни одного живого существа, и ему почему-то хотелось говорить шепотом. – Оставим там лошадей и войдем через сад, – он поехал вокруг дома, показывая Тому дорогу.
На конюшне верховодил человек, которого Роб никогда раньше не видел. Человек с любопытством смотрел на них, пока они подъезжали.
– Я – Берлингем, сын маркиза, – объяснил Роб. – Мои родители дома? – Да, ваша светлость, – ответил человек, поправляя свое платье. – Думаю, они еще спят. – Он взял у них поводья и увел лошадей. Они слышали, как он бормотал: – Сын приехал, а? Пора бы уж, – и исчез в конюшне.
Друзья прошли в дом через сад и через огород. На грядках бурно разрослись сорняки, почти закрыв ростки брюссельской капусты.
Роб снова вздохнул.
– На это уйдут годы.
Том улыбнулся, но промолчал.
Дверь в сад находилась в северном крыле дома, построенного буквой П. Она распахнулась от легкого прикосновения, и они вошли в длинный холл, соединяющий половину хозяев с кухней и жильем для слуг. Стены холла были обшиты темными дубовыми панелями, в нем было темно, потому что через единственное окно, выходящее на север, проникало мало света. Роб проводил друга к главному холлу, расположенному в восточной части дома и хорошо освещенному, и они стали подниматься по широкой винтовой лестнице.
– Доркас? Это ты? Принеси, пожалуйста… – донесся сверху женский голос и вдруг замолчал. – Роберт? Роберт! О Господи! Господи! Роберт приехал! Уильям! Роберт приехал!
Высокая седая женщина в старом халате сбежала по ступенькам и заключила Роба в объятия.
– Роберт! – снова вскрикнула она, по ее щеке сбежала слеза. Она крепко прижимала его к себе. Придя немного в себя, она повернулась к Тому Хейзлтону. – Прошу прощения, – сказала она, запахнув поплотнее халат. – Мы не одеты для приема гостей. Вы?..
