Только представьте… - Филлипс Сьюзен Элизабет (библиотека электронных книг TXT) 📗
Софрония грустно смотрела на нее, покачивая головой.
— Ну что опять? Что стряслось?
— Ты на самом деле собралась ужинать в этом платье?
— Разумеется. Правда, изумительное?
— Но оно сшито для бала, а не для домашнего ужина.
Туалет был таким возмутительно дорогим, что Элсбет долго протестовала, справедливо заметив, что на такие деньги Кит может купить несколько других, поскромнее. Кроме того, платье настолько вызывающе и экстравагантно, что выделит из толпы даже самую невзрачную женщину. Что уж тут говорить о Кит! Приличная женщина не должна привлекать к себе всеобщее внимание!
Но подобные увещевания на Кит не действовали, как, впрочем, и призыв к благоразумию. Платье казалось ей ослепительным, и, значит, она должна его иметь!
Верхняя юбка пенилась облаком серебристого органди, лежащим поверх белого атласа, прошитого серебряными нитями. Облегающий лиф, расшитый хрустальными бусинками, сверкал, как снег под звездным зимним небом. Такие же бусины украшали юбку до самого подола.
Низкое декольте обнажало плечи. Опустив глаза, девушка заметила, что полуобнаженные груди, все еще носящие следы ласк Кейна, нежно розовеют. Она отвела взгляд и поспешила надеть колье, специально купленное для этого наряда: широкий воротник, расшитый хрустальным бисером, сверкающим на коже, как тающие льдинки.
Самый воздух вокруг, казалось, потрескивал от напряжения при каждом ее движении. Кит надела атласные туфельки с каблуками рюмочкой, те самые, что надевала в ночь бала у Эльвиры Темплтон. Правда, они были не белоснежными, как платье, а кремовыми, но какая разница?
— Не волнуйся, Софрония. Все обойдется.
Она наспех чмокнула подругу в щеку и спустилась вниз в снежном вихре атласа и органди.
При виде возникшей в комнате Кит на безмятежном лице Вероники Гэмбл ничего не отразилось, хотя мысли были далеко не так спокойны. Значит, кошечка выпустила коготки и решила бороться? Что ж, неудивительно.
Платье, хоть и великолепное, выглядело совершенно не к месту здесь, в простой домашней обстановке. Такое чудо нужно носить только в самых торжественных случаях. Его ледяное совершенство как нельзя лучше оттеняло живую красоту девушки. Настоящая Снежная королева! Мистер Парселл, беззастенчиво добившийся приглашения к ужину, не сводил с нее глаз и, по всей видимости, был потрясен. Бэрон выглядел мрачнее тучи.
Бедняга! Уж лучше бы он оставил ее в покое. Вряд ли она произвела бы на мужчин подобное впечатление в своем старом платье. Интересно, что же все-таки произошло наверху между этими двумя? Лицо Кит пылало, и наблюдательная Вероника заметила маленькое красное пятнышко у нее на шее. Но до конца дело между ними не дошло: недаром Кейн напряжен, как лесной хищник, готовый напасть.
Во время ужина Вероника сидела по правую руку от Кейна. Кит, на правах хозяйки, заняла место на другом конце стола. Брэндон устроился рядом. Еда была превосходной: душистая джамбалайя — нечто вроде плова с ветчиной и курицей, устрицы в тесте с огуречным, сдобренным карри соусом, зеленый горошек с мятой, воздушные бисквиты и огромные куски вишневого пирога на десерт. Но Вероника была уверена, что, кроме нее, никто не уделял внимания еде.
Сама она была чрезвычайно внимательна к Бэрону на протяжении всего ужина: то и дело наклонялась ближе, занимала его забавными историями, а иногда намеренно фамильярно сжимала ему пальцы или клала руку на плечо. В ответ он галантно ухаживал за дамой. Будь она чуточку глупее, наверняка поверила бы, что он не замечает приглушенного смеха, доносившегося до них с противоположного конца стола.
После ужина Кейн предложил Брэндону, захватив бренди и сигары, вопреки обычаю перейти в гостиную вместе с женщинами. Брэндон, в нарушение всех правил приличия, с радостью принял приглашение. За ужином Кейн почти не скрывал, как раздражен чопорными манерами и сдержанностью Парселла. Сам Брэндон, в свою очередь, то и дело бросал на Кейна презрительные взгляды.
Тем временем Вероника поспешила усесться рядом с Кит, хотя прекрасно понимала, что девушка терпеть ее не может. Однако Кит умела держаться учтиво, вести приятную беседу и развлекать гостей. Обнаружив, что девушка для своих юных лет на удивление образованна и начитанна, Вероника предложила одолжить ей новый скандальный роман Гюстава Флобера, который только что закончила сама. Брэндон неодобрительно нахмурился.
— Вы против того, чтобы Кит прочла «Мадам Бовари»? — удивилась Вероника. — В таком случае оставим ее на полке до лучших времен.
Кейн, откровенно насмехаясь, заявил:
— Что вы, Вероника! Я уверен, что мистер Парселл не настолько косный человек, чтобы возражать против новых веяний! Почему бы молодой женщине не познакомиться с последним словом в литературе? Или я не прав?
— Разумеется, не прав, — слишком поспешно вмешалась Кит. — Мистер Парселл — один из самых прогрессивных людей, которых я знаю.
Вероника улыбнулась. Ничего не скажешь, весьма интересный вечер. Давно она так хорошо не проводила время!
Кейн пересек холл и открыл дверь библиотеки. Не позаботившись зажечь лампу на столе, он сбросил сюртук и открыл окно. Гости уже уехали, и Кит сразу же поднялась к себе. Завтра рано вставать, и ему следовало бы тоже лечь в постель, но не давали покоя старые воспоминания, поднявшиеся откуда-то из глубины лет.
Он невидяще смотрел во тьму. Постепенно горькие голоса прошлого заглушили ночной стрекот цикад и отдаленный жалобный крик совы.
Его отец Натаниел Кейн был единственным сыном богатого филадельфийского торговца. Он жил в том же каменном особняке, где родился и вырос. Особых финансовых талантов за ним не водилось, но он считался довольно удачливым бизнесменом. В тридцать пять он женился на шестнадцатилетней Розмари Симпсон. Девушка была слишком молода, но родителям не терпелось избавиться от чересчур бойкой дочери, тем более что подвернулся такой выгодный жених.
Брак был обречен с самого начала. Розмари сразу же забеременела и возненавидела все на свете. Сына, родившегося ровно через девять месяцев после первой брачной ночи, она не замечала и пренебрежительно морщилась при виде обожающего ее мужа. Несколько лет она не стеснялась позорить его публично и наставлять рога в уединении спальни. Но Натаниел по-прежнему любил жену и в ее поведении винил только себя. Если бы он не наделил ее ребенком так скоро, она вела бы себя спокойнее. Однако со временем он привык перекладывать вину на сына.
Всего десять лет ушло у Розмари на то, чтобы окончательно разорить мужа. А потом… она сбежала с одним из его служащих.
И все это на глазах у Бэрона, несчастного, одинокого, растерянного ребенка. После побега матери ему оставалось только беспомощно наблюдать, как спивается отец, пожираемый страстью к неверной жене. Грязный, небритый, вечно хмельной Натаниел Кейн заперся в пустом ветшающем особняке и мечтал, мечтал, сплетая красочные фантазии, , грезя о жене, никогда его не любившей.
Только однажды мальчик взбунтовался и в порыве гнева излил всю ненавистью бросившей их обоих женщине. Отец избивал его до тех пор, пока из носа и рта не пошла кровь, а заплывшие глаза не превратились в щелочки. Позже Натаниел вроде бы и не помнил, что сотворил с сыном.
Урок, полученный Бэроном от родителей, был настолько жестоким, что он навсегда его запомнил. И усвоил, что любовь — это слабость, калечащая души и сердца людей, поэтому надо всячески ее избегать. С тех пор он старался не привязываться ни к людям, ни к вещам: дарил книги, продавал лошадей, прежде чем успевал по-настоящему прикипеть к ним душой. Но сейчас, стоя у окна библиотеки «Райзен глори», глядя в жаркую, душную ночь, думал об отце, матери и… Кит Уэстон.
Он находил весьма слабое утешение в том, что она одним взглядом способна пробудить в нем бурю отрицательных эмоций. Беда в том, что она так легко может задеть его чувства. Но с того дня, как увидел таинственную, прекрасную незнакомку под вуалью, он так и не сумел выбросить ее из головы. А сегодня, коснувшись ее грудей, вдруг понял, что ни одну женщину не желал сильнее.
