Дорога на райский остров - Холт Виктория (книга жизни txt) 📗

Конечно, мое имя было Эннэлис, а на плите оно было разделено, и «Элис» написано с заглавной буквы… Однако сходство потрясло меня.

Мне казалось, что я смотрю на собственную могилу. Я несколько минут простояла, глядя на плиту. Кто она была — лежащая среди мертвецов Мэллори?

Я отправилась назад в поместье. Реальность возвращалась ко мне. Почему бы кому-то из моих предков не носить такое же имя, как я? Имена в семьях повторялись из поколения в поколение. Энн Элис. И Эннэлис. Восемнадцать лет. Ей было примерно столько же, сколько мне, когда она умерла.

Вечером за обедом я сказала Бабуле М.

— Сегодня на кладбище я нашла могилу, которой прежде не видела…

Бабулю это не слишком заинтересовало.

Я посмотрела на Филипа.

— Это была девушка с моим именем, вернее, настолько похожим, что почти никакой разницы.

— О, — отозвался Филип, — а я-то думал, ты у нас единственная Эннэлис.

— Эту девушку звали Энн Элис. Кто она была, Бабуля?

— Энн — имя, очень часто использовавшееся в семье. Элис — тоже.

— Почему меня назвали Энн Элис?

— Это я выбрала такое имя, — заявила Бабуля М таким тоном, словно это был самый лучший выбор, и тем самым не о чем больше говорить. — Из-за того, что в семье было так много Энн и Элис Я подумала, что каждое имя само по себе несколько ординарно, но ты ведь — Мэллори, вот я и объединила оба, и получилось нечто необычное, вы должны это признать.

— Как я и сказал, — вставил Филип, — одно-единственное.

— Эта могила заброшена.

— С могилами так бывает после того, как проходит много времени со смерти их обитателя.

— Ее похоронили почти сто лет назад.

— Это слишком долгий срок, чтобы тебя помнили, — объявил мой брат.

— У меня было странное чувство… Обнаружить имя под сорняками… причем почти мое собственное… И оно смотрит на меня.

— Надо мне пойти туда поискать Филипа, — заметил Филип.

— Там есть и Филипы, даже несколько.

— Я знаю, что у тебя есть нездоровое пристрастие — читать надписи на надгробиях, — сказал мой брат.

— Мне нравится думать о них — обо всех Мэллори… О людях, живших в этом доме до нас… Людях, связанных с нами — в каком-то смысле… О наших предках.

— Хорошо, что у тебя такие сильные семейные чувства, — сухо заметила Бабуля, тем самым заканчивая разговор на эту тему.

Однако я не могла выбросить Энн Элис Мэллори из головы. Наверное, потому что она была почти моего возраста, когда умерла, и носила имя почти такое же, как я.

В следующий раз я отправилась на кладбище, чтобы очистить могилу от сорняков, и попросила садовника дать мне куст, чтобы посадить там. Садовник почесал в голове и заявил, что сейчас не время сажать. Однако дал мне розовый куст, а я сказала, что хочу еще и розмарин.

— Он ни в жизнь не приживется, — угрюмо пробурчал садовник.

Не приживется, так посажу другой, сказала я себе. Я посадила кусты и отчистила плиту. Могила теперь выглядела совсем по-другому, так, словно кому-то Энн Элис Мэллори была небезразлична.

Я часто думала о ней. Наверное, она родилась в поместье, несомненно, прожила здесь восемнадцать лет.

Она вторгалась в мои мысли. Это было что-то сверхъестественное.

Она умерла в 1793 году. Это было даже меньше ста лет назад. Интересно, какой тогда была здешняя жизнь? Скорее всего, почти такая же, как теперь. Жизнь в деревнях не очень изменилась. Великие события происходили во внешнем мире. В это время в разгаре была Французская революция, и в тот самый год, когда умерла Энн Элис, были казнены король и королева Франции.

Теперь уже не осталось никого из живых, кто знал бы Энн Элис. Даже миссис Терри родилась уже после ее смерти, хотя и появилась на свет очень скоро после этого. Миссис Гоу было семьдесят девять лет, может быть, она слышала от своих родителей какие-нибудь рассказы. Те могли знать девушку.

Когда я в следующий раз посетила миссис Гоу, я решила затронуть эту тему.

Миссис Гоу была нашей экономкой в течение сорока лет. В двадцать восемь лет она овдовела, тогда и заняла эту должность.

Семейство Гоу было, по словам самой миссис Гоу, «чуть выше» остальной работающей братии. Они уже давно стояли выше по положению, поскольку у них было свое строительное и плотническое дело, и обслуживали они не только Большой и Малый Стэнтон, но и окружающие деревни.

Миссис Гоу всегда держалась с некоторым превосходством, так же, как и все Гоу. Казалось, они должны были постоянно напоминать всем и каждому о том, что сделаны из другого теста.

Я помнила миссис Гоу с детства — дородную, исполненную достоинства фигуру в черном бомбазиновом платье, которую Филип и я немного побаивались.

Даже позднее я чувствовала, что должна с ней считаться. Однажды я спросила Бабулю М, почему даже она так уважительно обращалась с миссис Гоу.

— Что в ней такого, в миссис Гоу? — спросила я. — Почему мы должны так осторожно с ней обращаться?

— Она хорошая экономка.

— Иногда она ведет себя так, словно поместье принадлежит ей.

— У хороших слуг всегда есть это чувство верности, — Бабуля М на минуту задумалась, затем произнесла, словно сама удивляясь этому, — Гоу в этом доме всегда уважали. У них есть деньги…

Нам повезло, что у нас служит такая женщина, как миссис Гоу. Мы должны помнить, что она не зависит от своей должности в материальном отношении, как многие другие.

В Гоу явно что-то было. Бабуля М всегда заботилась о том, чтобы обеспечить миссис Гоу некоторую роскошь. Та не стала бы принимать обычных подарков, которые дарили достойным беднякам, — одеял и угля на Рождество и тому подобных вещей. Для миссис Гоу всегда были фазаны, холодец из телятины — подарки дружеские… или почти. Миссис Гоу не принадлежала к дворянству, но она не была и из слуг — она уверенно парила между этими двумя классами. В конце концов ее свекор и муж — когда были живы — были мастерами своего ремесла. И Уильям, единственный сын миссис Гоу, теперь продолжал их процветающее дело.

Я решила навестить миссис Гоу и попытаться узнать что-либо об Энн Элис.

Я принесла ей марципановое печенье, которое уговорила кухарку приготовить, зная, что миссис Гоу его особенно любит. Усевшись в кресло рядом с диваном в стиле Рекамье, где она отдыхала, я принялась расспрашивать.

Я сказала:

— Я недавно была на кладбище — навещала могилу матушки.

— Милая добрая леди, — откликнулась миссис Гоу. — Никогда не забуду тот день, когда она нас покинула. Как давно это было?

— Восемнадцать лет назад, — ответила я.

— Я всегда говорила, что ей не выжить при родах. Уж слишком она была хрупкой. Самая хорошенькая девушка на свете. Он в ней души не чаял.

— Вы имеете в виду моего отца. Вы, наверное, помните то, что было много лет назад, миссис Гоу.

— У меня всегда была хорошая память.

— На кладбище я нашла могилу. Совсем заброшенную. Я немного отчистила камень, и оказалось, что это девушка почти с таким же именем, как у меня. Энн Элис Мэллори. Она умерла в 1793 году в возрасте восемнадцати лет.

Миссис Гоу надула губы.

— Это уж чересчур давно.

— Почти сто лет назад. Интересно, а вы ничего о ней не слышали?

— Мне еще не сто лет, мисс Эннэлис.

— Но у вас такая хорошая память, и, возможно, кто-нибудь вам про нее рассказывал.

— Я приехала в эти места только после того, как вышла замуж за Тома Гоу.

— Я думала, может быть, в семье кто-нибудь упоминал о ней.

— Мой Том был старше меня и родился только в 1810, так что прошло уже много лет с тех пор, как она умерла, правда? Странно, что вы назвали эту дату. Я часто слышала, как о ней упоминали в нашей семье.

— Дату?

— Когда, вы сказали, она умерла? В 1793? Что ж, это было в тот год, когда мы открыли свое дело. Я ее всегда замечала. Надпись на мастерской Гоу. Там написано — «Основана в 1793 году». Вот так. Значит, это было в то же время.

Я была разочарована. Миссис Гоу гораздо больше интересовали достижения Гоу, строителей и плотников, чем обитательница моей могилы. Затем она стала рассказывать о том, как занят ее сын Уильям, и что он думает многое перепоручить своему сыну Джеку.